В его мысли ворвался голос священника. Пастор Дэниелс слыл приверженцем традиций, и поэтому ему в голову не пришло несколько изменить обычный порядок.

— Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?

Последовала долгая пауза. Прихожане принялись нервно ерзать. Колин нахмурился. Райан улыбнулся и выступил вперед:

— Я.

После этого пастор немного опомнился и тут же опустил ту часть, где требовалось перечислить возможные препятствия к браку или молчать о вышеуказанных препятствиях до конца дней своих, поскольку это требование наверняка подняло бы с мест всех присутствующих.

Жених с невестой обменялись обетами. Щугар Бет произносила свои резко, почти гневно, и Колин ее понимал. Она давно лишилась веры в обеты, и именно эта церемония пробуждала в ней самые неприятные воспоминания. Но все же ей придется пройти и через это.

Далее все шло как в тумане: что-то тяжелое, бесконечно нудное, что необходимо вынести и постараться поскорее выбросить из головы. Как ни удивительно, у Шугар Бет нашлось для него кольцо: простой кружок белого золота. Он надел ей на палец ослепительный бриллиант в два с половиной карата. Скромность и утонченная простота не для таких женщин, как его Шугар Бет.

Снова требование принести обеты, и наконец объявление:

— Можете поцеловать невесту.

Не отводя взгляда, он притянул ее к себе и прошептал:

— Только не кусайся.

Она и не кусалась. Но и не ответила на поцелуй.

Райан и Уинни затормошили их и утащили во Френчменз-Брайд на прием. На входе под белым тентом висели сетчатые гирлянды. Точно такие же украшали потолок. Столы были накрыты двойными скатертями: снизу крахмальными, сверху — из прозрачного золотистого гипюра. В центре красовались цветочные аранжировки из лилий, гиацинтов и плюща.

На длинных буфетных столах стояли блюда с клешнями крабов, мясом лангуста, креветками и множеством других разнообразных горячих и холодных закусок.

Колин покачал головой. Трудно представить, как удалось Уинни и «Сивиллам» устроить все это в такое короткое время и как теперь их отблагодарить.

Ни оркестра, ни музыки не было. Уинни понимала, что Колину и Шугар Бет необходимо как можно скорее покончить с приемом и, вытерпев положенное время, потихоньку скрыться. Видя, как старательно Шугар Бет обошла башню эклеров с шоколадной глазурью и протянула руку к подносу с мелко нарезанными пикулями, Колин недоуменно нахмурился.

Гости, похоже, дружно участвовали в некоем заговоре с целью как можно старательнее беречь нервы новобрачных, потому что никто не попросил их позировать для свадебной фотографии и ни один человек не постучал ножом по краю бокала для воды, требуя от них поцелуя. Когда дело дошло до свадебного торта, Уинни с паническим выражением лица подскочила и объявила, что честь разрезать торт берут на себя она и Райан. Только Кабби Боумар был немного разочарован тем, что не увидит физиономии Колина, разукрашенной ванильным кремом.

Шугар Бет старалась держаться либо рядом с «Сивиллами», либо около Джи-джи и ее подружек. Наконец Уинни отвела ее в сторону, велев подбросить букет. Шугар Бет нацелилась прямо в Джуэл, что, по мнению Колина, было весьма великодушным жестом. Никто не вспомнил о церемонии с невестиной подвязкой. Когда новобрачным пришло время уезжать, Уинни забрала у Шугар Бет жемчуга.

— Ты не можешь отнять их у меня! — вознегодовала разъяренная невеста. — Могла бы и подарить мне на свадьбу! Именно о таком подарке я мечтала!

— Про это забудь, — отрезала Уинни. — У меня на них планы поинтереснее. — Поцеловав сестру в щеку, она спрятала колье. — Твой подарок дождется, пока ты вернешься после медового месяца.

— Какого еще медового месяца?

Уинни подтолкнула ее к Колину. Тому, хоть и с некоторым трудом, удалось подвести ее к своей машине, украшенной белыми лентами и табличкой «Четвертый и лучший». В воздухе летали рисовые зерна. Мэрилин затолкала Шугар Бет на переднее сиденье, Линн бросила на заднее чемоданчик с вещами на первое время. Кто-то нажал клаксон, и они пустились в путь.

Постепенно в машине воцарилась могильная тишина. Шугар Бет смотрела прямо перед собой. Колин пытался придумать, как начать разговор, но ничего не выходило. Обычно он засиживался у компьютера до рассвета, потом немного отдыхал, вставал и снова принимался за работу. И если не считать еженедельной поездки за продуктами, ни с кем не встречался. Иногда изводил себя жестокими походами по пустыне с рассвета до заката в надежде, что усталость позволит ему поспать дольше, чем два часа подряд, но такое удавалось редко. Он потерял вкус к еде и вообще к чему бы то ни было, кроме работы и мучительных мыслей о Шугар Бет.

Они миновали забегаловку для водителей, и она наконец соизволила обронить:

— Что за медовый месяц?

— Я подумывал о Виргинских островах, но решил, что лучше просто направиться к озеру. Эми и Клинт уступили нам на ночь свой коттедж. Почему ты ела цветную капусту?

Ее платье рассерженно зашуршало.

— Объясни, где ты находился эти два месяца?

— Снял маленький домик на краю Таоса. Три комнаты рядом с осиновой рощей. Скромно, но уютно.

— Выглядишь утомленным. И похудел.

Он расслышал тревогу в ее голосе — первую пробоину в доспехах враждебности, и вялость мгновенно исчезла.

— Я вымотался. Устал как собака. — Он тяжело вздохнул, краем глаза наблюдая за ее реакцией. — Эти два месяца ужасно тяжело дались. Я постоянно чувствовал себя больным.

— Возможно, страдал от последствий слишком бурной деятельности.

Он улыбнулся, любуясь ее прелестным лицом:

— Ты так сильно ненавидишь все это? Будущую жизнь со мной?

Глаза ее грозно сверкнули.

— Мы даже не подписали брачный контракт! А ведь я теперь богатая женщина!

— Значит, беспокоишься?

— Еще бы! Я только что вышла замуж в четвертый раз! Но излишком здравого смысла я никогда не страдала, поэтому что тут удивляться!

— У тебя достаточно здравого смысла, не говоря уже о роскошном теле… которым я намереваюсь насладиться при первой же возможности.

— Прекрасно, потому что секс — единственная причина, по которой я согласилась на эту авантюру.

— Как я тебе понимаю.

Остаток пути они провели в молчании. Она казалась смирившейся, почти счастливой, и атмосфера уже не была такой угнетающей, но он знал, что до опушки леса еще далеко.

Он внес ее чемоданчик в коттедж — его вещи уже успели привезти — и, не тратя времени, увлек ее в спальню. Но не успев переступить порога, она замерла как вкопанная.

— О Господи!

Горы живых цветов и десятки высоких белых свечей заполонили каждый угол серой с белым комнаты. Где-то тихо играла музыка, и, что особенно тронуло Шугар Бет, одеяла на постели были откинуты, открывая массу белых розовых лепестков, которыми были усыпаны светло-серые простыни. Даже занавески на окнах, выходящих на озеро, были спущены. Мать Эми свято следовала данным ей указаниям.