Шугар Бет решила, что чем меньше времени проведет в церкви, тем лучше, поэтому достала свадебное платье с чердака, где все это время его прятала, и переоделась в гардеробной Колина. Как раз в тот момент, когда она надела туфли, появились Линн и Джуэл, чтобы вести невесту на церемонию. При виде Шугар Бет, облаченной в подвенечный наряд, они оцепенели и тихо ахнули.

— Надеюсь, ты не собираешься стоять у алтаря в этом? — осведомилась Линн, немного придя в себя.

— Это моя четвертая свадьба, — отрезала Шугар Бет, — так чего вы ожидали?

Джуэл бросила на Линн многозначительный взгляд:

— Говорила же Уинни, что она в дурном настроении!

— И все же ты чудесно выглядишь, — заключила Линн. — Даже больше чем чудесно. Но Колина хватит удар.

— Кто-то из вас его видел?

— Он, наверное, с Райаном, — неловко пробормотала Джуэл.

— Или на пути в Южную Америку, — фыркнула Шугар Бет и, поцеловав на прощание Гордона, направилась к машине Джуэл, вызывающе стуча острыми каблуками расшитых бисером босоножек.

Знакомые запахи окутали Шугар Бет, едва она вошла в заднюю дверь краснокирпичной пресвитерианской церкви. Уинни, на редкость элегантная в золотистом шелковом платье, ждала у порога и, хотя недовольно прищурилась, окинув взглядом платье Шугар Бет, все же мудро придержала язык.

— Скажи, что видела Колина, — шепнула Шугар Бет, когда Уинни подтолкнула ее к маленькой комнатке рядом с притвором.

— Колином занимается Райан.

— Значит, не видела.

— У меня не было времени его искать. Нужно было подобрать музыку, и цветы у алтаря стояли не так, а потом Джи-джи накрасила веки серебряными тенями. Это ты ее научила? Ладно, не важно. — Губы Уинни растянулись в вымученной улыбке. — Кстати, как насчет чего-то старого и чего-то одолженного? Платье на тебе новое, глаза голубые, но нам нужно подумать об остальном[29].

— Когда выходишь замуж в четвертый раз, суеверия каким-то образом теряют всякую силу, не говоря уже о значении.

— Это твое последнее замужество, и дело не в суевериях, а в традициях, и традиции всегда важны.

Уинни открыла маленькую, усыпанную пайетками сумочку, вытащила жемчуга Дидди и застегнула на шее Шугар Бет.

— Но не советую питать особых надежд: я заберу их обратно, как только окончится прием, — предупредила она.

Шугар Бет коснулась бусин кончиками пальцев, и глаза наполнились слезами.

— О, Уинни, — прошептала она, обнимая сестру. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — ответила Уинни и немедленно разрыдалась сама.

Органистка заиграла прелюдию, и сестры стали деловито подпрыгивать, обмахиваясь руками, чтобы высушить слезы, не размазав косметику. Уинни высморкалась и шмыгнула носом.

— Колин определенно здесь. Миссис Паттерсон никогда не начинает играть, пока жених с невестой не прибудут в церковь.

— Она ненавидела меня с самого девятого класса, когда мне дали партию Феи Драже вместо ее бесценной Кимми.

— Не может быть, чтобы весь Парриш участвовал в заговоре против тебя.

— А это мы посмотрим.

Прелюдия подошла к концу. Уинни сунула в руки Шугар Бет свадебный букет из белых лилий, сама взяла букет поменьше и вывела невесту в притвор. Шугар Бет успела увидеть только два последних ряда скамеек, но даже на них не было свободных мест.

— Что это на тебя нашло? Пригласить такую прорву народа, это же нужно было!

— Вы с Колином будете достойными членами нашей общины, — возразила Уинни. — Весь город заслужил честь быть свидетелями на вашей свадьбе.

— Если только Колин соизволил прибыть.

— Конечно, соизволил.

Орган разразился свадебным гимном, и зубы Шугар Бет мелко застучали.

— Я не выйду в проход, пока ты не заглянешь за угол и не уверишься, что он здесь.

— Он должен быть здесь. Иначе Райан никогда бы…

— Не желаю ни слова слышать о Райане! — прошипела она. — Твой муж тоже имеет все причины меня ненавидеть и, возможно, заодно с ними.

— Верно, — кивнула Уинни, — а кроме всего прочего, есть еще я.

И с этим зловещим намеком она завернула за угол и исчезла в проходе.

Музыка нарастала, становясь все громче. Шугар Бет расправила плечи и постаралась подавить нарастающий страх. Стоило ей показаться в проходе, как собравшиеся встали, загораживая ей алтарь. Она крепче сжала букет разом вспотевшими ладонями. Четыре мужа! Только клиническая идиотка способна согласиться выйти замуж в четвертый раз!

Море лиц, повернутых к ней, целых три сотни, но среди них нет того единственного, которое ей так необходимо видеть.

И она не видела… до тех пор, пока не оказалась в конце прохода. Он стоял у алтаря рядом с Райаном. Оба были в черных смокингах, и Колин, очевидно, чувствовал себя в своем так же комфортно, как в старых джинсах. Белоснежная рубашка оттеняла загорелое лицо, похудевшее и осунувшееся с тех пор, как Шугар Бет в последний раз его видела. Похоже, не она одна страдала потерей аппетита, и осознание этой мелочи дало ей ровно столько отрицательной энергии, чтобы хоть как-то передвигать ноги. Значит, ему тоже пришлось нелегко! Что же, пустячок, а приятно!

Сердце Колина замерло при виде медленно приближавшейся Шугар Бет, одетой во все черное. Он невольно хмыкнул и впервые за последние два месяца почувствовал, что немного расслабился.

Несмотря на цвет, платье было изумительным. Длинное, тонкое и без бретелек, с диагональными полосами крошечных черных бусинок, расширявшихся к подолу. Она плыла ему навстречу — само изящество, воплощение изысканности и элегантности. Светлые волосы и гладкие белые плечи поднимались из выреза платья, как пена на бушующих волнах в штормовом море. Нервность и неуверенность, льнувшие к ней, как вторая кожа, когда она только что приехала в Парриш, теперь, исчезли. Она стала мягче, изысканнее и гораздо для него дороже, чем можно было представить, но убийственный блеск серебра в светло-голубых глазах напомнил, какую опасную игру он затеял. И эта игра еще не кончена.

Она остановилась рядом с ним и передала букет Уинни. Он взял ее за руки. Они показались ему холоднее льда, но и его были не теплее.

Церемония началась. Он бы предпочел написать обеты сам, такие, которые искренне говорили бы о глубине его чувств к этой великолепной женщине, но в этом случае она должна была сочинить свои, а он не посмел доверить ей эту миссию, опасаясь, что дело кончится проклятиями прямо у алтаря. Угрозы и запугивание были единственным известным ему способом убить дракона, слишком долго державшего принцессу в плену. Они предназначены друг для друга, и он был полон решимости как можно скорее положить конец ее страданиям.