его. То самое существо, которое наставило меня на этот путь и навсегда изменило мою жизнь.

Оникс снова взревел, а затем внезапно оказался там, где надо, извиваясь между мной и землей. Я врезалась в его спину, и он на мгновение пошатнулся, прежде чем успокоиться и резко подтянуться, как раз вовремя. Облегчение нахлынуло на меня, и я издала прерывистый всхлип, уткнувшись лицом в его шею.

— Ты пришёл.

Как он преодолел драконью речь Окнолога, я не знала. Но он снова спас меня.

Ярость окрасила ревущий крик Окнолога, а затем вокруг нас полился огненный дождь. Оникс вилял влево и вправо, избегая большей части пламени, но его последний маневр оказался недостаточно быстрым. Обжигающий огонь запылал вдоль нашего левого бока, разъедая его крыло и заставляя мою плоть шипеть под броней. Агония дугой пронзила меня, и я закричала в то же время, как Оникс взвыл. Мы врезались в землю и покатились по траве, гася огонь, но не причиняя боли.

Мир ускользнул у меня из-под ног.

— Оникс, — выдавила я, медленно приближаясь к нему по выжженной земле.

Его ответный крик был тихим. Слишком мягким. Я сорвала с себя броню, страстно желая убрать обжигающий металл со своей кожи, даже если это оставит меня незащищенной. Мы приземлились позади сражающихся армий, но достаточно близко, чтобы я всё ещё могла их слышать. И всё же они всё равно были так далеки до досягаемости. Земля содрогнулась, Окнолог приземлился в нескольких метрах от него. Его когти оставили каньоны в поле, а его чудовищные крылья широко распахнулись, погрузив мой мир в тень. Он взмахнул ими раз, и последовавший порыв ветра выбил воздух из моих лёгких, а затем помчался над равнинами. Отступив назад, Окнолог зарычал, обнажив бесконечные ряды заостренных зубов и челюсть, способную проглотить Лахарока целиком.

Язмин крепко сжала его рога и наклонилась вперёд.

— Я устала от твоих игр.

И снова голос каким-то образом исходил от них двоих. Её слова были странным слиянием её и твари. Насколько она на самом деле контролировала себя? Мышцы Окнолога дрогнули, явная дрожь, когда он заставил себя посмотреть туда, куда смотрела она.

Поднявшись на колени, я поползла по земле, чтобы оказаться между Окнологом и Ониксом.

— Язмин, прекрати это. Если ты будешь продолжать в том же духе, от тебя не останется ничего, кроме пепла.

Я широко развела руками, морщась от боли, пронзившей мой бок. Открытые равнины за пределами Вильгейма были выжжены дотла. Сама земля дымилась от жара, и в воздухе безошибочно чувствовался тяжёлый аромат крови. За спиной Окнолога она превратила цветущие луга в пустошь смерти и разложения.

Это было ужасно. И всё же… бремя короны, желание защитить свой народ любой ценой, было чем-то, что я понимала в глубине души. Но она обратилась к тёмной магии, чтобы сделать это, и это стоило ей больше, чем она, вероятно, понимала. Винн изменился в тот момент, когда начал пробовать себя в этих заклинаниях. Какими бы благими ни были его намерения когда-то, невозможно было ошибиться в том, что за этим последовала жажда.

И сейчас, когда я смотрела на Язмин, я знала, что то же самое можно сказать и о ней. Но, может быть, её не постигла та же участь. Может быть, ещё было время.

— Пожалуйста, подумай о своих людях, — попыталась я, заставляя себя встать.

— Мои люди? — её резкий голос пронзил мою кожу. — Мои люди отвернулись от меня. Они не верили в меня. Даже несмотря на то, что я всё это время была права.

— Я знаю.

Она продолжила, как будто я и слово не обронила.

— И когда я попросила их пойти на войну, они упрекнули меня. Но ты?

Даже с вершины головы Окнолога я могла видеть ярость в её взгляде.

— Они послушали тебя.

— Мне жаль, Язмин. Мне жаль, что они не послушали, что я не послушала. Но сейчас я слушаю, — я сделала несколько осторожных шагов вперёд. — Селеста не хотела бы этого. Ты должна это знать.

— Не произноси это имя! — её голос дрожал от ярости, на этот раз наполненный таким необузданным жаром и гневом, что я вообще не могла обнаружить влияния Язмин. Окнолог высоко вытянул шею. — Ей никогда не следовало делиться с тобой своей силой. Это была священная связь между ней и нашими тварями. Ты недостойна владеть её магией.

Лицо Язмин дрогнуло, и она крепче сжала Окнолога. Он, казалось, ничего не заметил.

— Почему? Мы любим наших тварей всем, что у нас есть.

Если раньше я пыталась обратиться к Язмин, то на этот раз я обратилась только к Окнологу. Неважно, что он был как-то связан с ней, неважно, что он уже уничтожил стольких людей своей яростью и огнём.

— Так же, как Селеста любила тебя.

— Молчать! — взревел он.

Он повернул голову в сторону битвы.

— Идите ко мне. Оставьте своих Заклинателей позади. Они не заслуживают вашей преданности.

Драконья речь была такой густой, что я практически чувствовала её вкус. Я мотнула головой в сторону битвы между нами и армией Варика, и мой желудок упал к ногам. Твари прекратили свои атаки и теперь смотрели в нашу сторону. Одна за другой они приближались к нам, совершенно не подозревая о битве, которую они оставляли позади. Заклинатели кричали на своих любимых созданий, полные слёз крики пронзали воздух. Ни один из зверей не ответил. Они просто продолжали неторопливо продвигаться вперёд, пока не образовали стену за моей спиной. Опасное, угрожающее рычание наполнило воздух, когда они устремили свои настороженные взгляды на меня. Только Оникс сохранял контроль, и он заставил себя встать между ними и мной. Прижав уши к черепу, он с вызовом зарычал.

Язмин полностью потеряла контроль над собой и лихорадочно искала что-то в складках своего плаща.

— Видишь, — сказал Окнолог, — они не так лояльны к своим Заклинателям, как ты могла бы подумать. Любовь, о которой ты говоришь, должно быть, не настоящая.

— Это неправда! — мой взгляд переходил от твари к твари, пока я не обнаружила своих тварей, сгруппированных вместе в начале толпы.

Они дрожали под тяжестью принуждения Окнолога, качая головами и рыча ни на что конкретно. Эоном. Рейн. Доминус. Айки. Кинана. Капро. Так много. Я не позволю Окнологу убедить их, что их не любили.

Повернувшись обратно к Окнологу, я призвала каждую унцию силы, которая у меня оставалась. Свет розового дерева дробился вокруг меня, пока я не окуталась потусторонним сиянием, и я выставила обе руки вперёд. Листья, цветы и виноградные лозы вдоль моей