кинжал, угрожающе потрясая им. — Крис Рок, Крис Рок, успокойтесь! — вскричал кентуккиец. Керней поддержал своего секунданта, прибавив: _— Он недостоин ни гнева, ни мести. Отпустите его.

— Вы правы, господин поручик, — ответил Крис Рок, — я рисковал бы отравить мой кинжал, если бы запятнал его кровью этого негодяя. Я, однако, отпущу его лишь в том случае, если вы и господин капитан настаиваете на этом, но после такого разгорячающего занятия хорошая ванна не может повредить ему. Это я сейчас и намерен сделать.

И он направился к рву, полуволоча, полунеся Сантандера. Последний не сопротивлялся, зная, что в противном случае ему будет еще хуже. Действительно, острие кинжала техасца ослепляло пленника, сознававшего, что при малейшей попытке к бегству Крис Рок всадит оружие ему в спину. Молчаливый и угрюмый, креол позволял себя тащить не как овца, которую ведут на бойню, но как собака которую хотят наказать за провинность.

Минуту спустя техасец подверг его придуманному им наказанию: держа свою жертву обеими руками, он приподнял ее, затем погрузил в ров, где она и пошла стремительно ко дну, благодаря тяжелому панцирю.

— Вы заслуживаете во сто раз худшего, — сказал техасец, выпустив Сантандера. — Если бы я мог поступить по своему усмотрению, я бы вас повесил, так как никто не заслужил этого более вас. Ха! Ха! Ха!.. Взгляните же, какую чудную ванну берет этот мерзавец!

Последние слова и взрывы смеха были вызваны смешным видом Сантандера, с трудом вылезавшего из воды под тяжестью стального панциря, покрытого сплошь зеленой тиной. Кучер, стоявший тут же (другой уехал с доктором и Дюперроном), хохотал во все горло. Керней, Криттенден и хирург не могли не вторить ему. Никогда ни один трагический герой не подвергался такому унижению. Крис Рок позволил ему, наконец, удалиться, чем тот и поспешил воспользоваться. Он пошел сначала по большой дороге, затем вошел в лес и вскоре исчез из виду. Через несколько минут проехала по тому же направлению карета, увозившая Кернея и его друзей, смотревших внимательно по сторонам, думая увидеть еще Сантандера. Он остался для них лишь смешным воспоминанием и недолго занимал их мысли, направленные теперь всецело на Техас и на необходимость вернуться в Новый Орлеан, чтобы приготовиться к отъезду в Мексику.

Глава IX

ПОХОД СПАРТАНЦЕВ

В древние времена Спарта имела свои Фермопилы. Геройские подвиги, однако, не принадлежат исключительно истории древнего мира. И в новой есть бои, как, например, разыгравшиеся в Техасе, которым по отваге не найти равных в летописях других народов.

Доказательством тому может служить битва при Сан-Хасинте, где победа осталась за техасцами, несмотря на то что они сражались один против десятерых. Такова же была защита форта Аламо, стоившая жизни полковнику Крошету и не менее храброму герою Джиму Бови.

Из всех подвигов, совершенных отважными защитниками молодой республики, один превосходит все остальные: это Мьерская битва. Хотя поражение было следствием неспособности неудачно выбранного вождя, побежденные покрыли себя в этот день бессмертной славой, каждый из павших воинов убил нескольких врагов, и ни один не просил пощады.

Белый флаг был поднят лишь тогда, когда они были подавлены несоразмерной силой врага. Битва, начатая ружьями и карабинами, заставила скоро сражающихся приблизиться, пули сыпались градом из окон, бойниц, продырявленных в стенах, и даже с плоских крыш домов. Затем началась уже рукопашная схватка: ножи, сабли, револьверы, приклады ружей — все пошло в ход, заменив пули, которыми техасцы осыпали вначале своих врагов.

Напрасные усилия! Численное превосходство восторжествовало над удалью героизма, и Мьерская экспедиция, на которую возлагалось столько надежд, окончилась поражением, хотя и покрытым славой. Оставшиеся в живых были взяты в плен и отведены в столицу Мексики.

Из всего корпуса партизан, участвовавшего в этой экспедиции, ни один отряд не заслужил такой славы, как организованный в Новом Орлеане на улице Пойдрас, и никто из участников его не превзошел героизмом Флоранса Кернея, их начальника, вполне оправдавшего общее доверие. Это было признано всеми, пережившими тот роковой день. В числе оставшихся в живых был, к счастью, и Керней. Судьба покровительствовала также Криттендену и Крису Року. Как и в Фаннигском побоище, гигант техасец творил в Мьере прямо чудеса и косил врагов, пока, весь израненный, не принужден был покинуть поле сражения.

Он сражался, как лев, истыканный копьями кафров, рядом с тем, кто сразу завоевал его симпатию в Новом Орлеане и был назначен капитаном благодаря его стараниям. Крис Рок возымел скоро к Кернею отцовские чувства, сохраняя к нему уважение, вызываемое всегда истинным благородством человека. Он, наконец, так привязался к молодому ирландцу, что, нисколько не задумываясь, пожертвовал бы ради него жизнью. Продолжение этого рассказа подтвердит сказанное.

Кому известна история Техаса, тот, конечно, не забыл, что пленные, захваченные в Мьере, взбунтовавшись против стороживших их солдат, бежали, рассеявшись по горам. Это случилось вблизи города Эль-Саладо. Бунт этот был вызван дурным обращением солдат и офицеров с пленными во время пути. Когда достигли Эль-Саладо, положение стало уже невыносимым. Тогда разразилась буря, собиравшаяся уже долгое время. Техасцы выискивали всевозможные способы, чтобы привести в исполнение давно задуманный план бегства. В одно утро, когда сопровождавшие их солдаты отдыхали, прежде чем продолжать тяжелый путь, раздался вдруг условный клич:

— Вперед! На них, друзья!

Все поняли этот возглас. Это было почти повторение приказа, данного Веллингтоном в Ватерлоо и почти так же поспешно исполненного. Едва были произнесены эти слова, как техасцы бросились на стражу, отняли у нее оружие, с помощью которого и проложили себе путь в открытом поле.

Хотя бунт и окончился победой, но она оказалась для большинства беглецов лишь отсрочкой плена.

Теснимые отрядами, поспешившими на помощь страже, так постыдно рассеянной и потому жаждавшей отомстить за вынесенное оскорбление, беглецы подверглись жестокому преследованию среди местности, совершенно им незнакомой, пустынной, лишенные пищи, а главное — воды. Неудивительно, что почти все были снова захвачены и отведены в Эль-Саладо.

Сцена, последовавшая затем, была достойна дикарей. Солдаты, стерегшие несчастных, были ничем не лучше дикарей: довольные, что захватили беглецов, они намеревались расстрелять всех до последнего — таково