во мне, а?

Внимание Билли привлекло какое-то движение. Он увидел, что девочки заерзали, а затем Бет и Ротко опустили Рут и Роуз на пол. Взявшись за руки, они встали напротив Билли. Одна из девочек потянулась к Расти и почесала у него за ушком, а затем снова выпрямилась.

Они сказали это вместе:

– Нелли.

Этим странным, слегка запинающимся синкопическим голосом.

Они повторили снова:

– Нелли.

На этот раз Билли почувствовал, как какая-то невидимая первобытная сила заставила волосы у него на руках и шее встать дыбом. Было такое ощущение, что через него прошел разряд статического электричества.

Стеклянная дверь открылась. Расти залаял и выбежал.

Шон подскочил к Эмили и постарался как можно туже обмотать ее запястье своим свитером.

– Пойдем, – сказал он. – Она потеряла много крови. Нужно отвезти ее в больницу.

Билли попытался улыбнуться.

– А как же я?

Шон глянул на него.

– Если честно, сейчас мне абсолютно плевать на тебя, Билли.

Ротко тихонько потеснил Шона и взялся за здоровую кисть Эмили.

– Заткнитесь оба. Нужно вытащить ее отсюда, ясно? И тебя тоже, Билли. Нужно отвезти вас обоих в больницу. Бет, иди сюда. Зажми руку, я понесу ее.

Ротко наклонился и перекинул Эмили через плечо. Бет плелась сзади, крепко стягивая свитер.

Одна из девочек подошла к Билли с другой стороны и тихонько положила руку ему на плечо. Она посмотрела на его руку. Полотенце совсем пропиталось кровью, и она стекала со ступеньки в образовавшуюся ниже лужицу.

– Прости, – сказал он. – Зрелище не из приятных.

Билли указал на лужу здоровой рукой, а затем рассмеялся, когда понял, что все еще сжимает нож Эмили. Несмотря на то что Ротко перекинул Эмили через плечо и самому Билли было страшно, он все равно смеялся, потому что не знал, что делать дальше.

Билли, пошатываясь, поднялся на ноги: его походка была нетвердой, когда он пытался преодолеть три лестничных пролета и спуститься в главное фойе, но, несмотря на это, Билли шел вперед благодаря девочкам. Он чувствовал их поддержку.

Ротко почти добрался до входной двери, когда понял, что она не открывается.

Взрослые, как один, посмотрели на близнецов, но Рут и Роуз покачали головами.

– Простите, – сказали они. – Мы больше ничего не можем сделать.

Шон подошел к двери и уперся в нее головой.

– Нелли, – сказал он. – Открой дверь. Нелли. Нельсон. Кем бы ты ни была. Чем бы ты ни была. Открой дверь.

Я не стану этого делать, Шон.

– Прошу, – произнес Шон. – Прости меня. Прости за все. Я не знаю, что еще сделать и сказать, но я не хочу, чтобы Эмили умерла.

Или Билли.

Шон посмотрел на Билли. Тот попытался пожать плечами, но еле стоял на ногах.

– Я и сам не в лучшей форме, – произнес он.

– Хорошо, – сказал Шон. – Ведь если ты просто возьмешь и умрешь, этой кровавой жертвы окажется достаточно для Нелли, и она нас выпустит, – он пнул дверь. – Тебе этого недостаточно, Нелли? – Шон пинал дверь снова и снова.

Ты ведь и сам знаешь ответ, не так ли, Шон?

Билли отчаянно захотелось присесть, но он побоялся, что если сделает это, то уже не встанет. Билли перевел взгляд на свою левую руку, на пропитанное кровью полотенце, на грязные следы, которые он за собой оставлял, и на лужицу, образовавшуюся у его ног. Неужели он все еще истекает кровью? Пошатываясь, Билли немного подался вперед и облокотился о стену. Он все еще крепко сжимал нож Эмили; его рука и лезвие были испачканы ее кровью. Все вокруг было заляпано ею.

Кровь. Что там сказал Шон? Кровавая жертва?

Он оттолкнулся от двери.

– Я могу выйти через подвал, – сказал Шон. – Можно попробовать. И если получится, я попытаюсь деактивировать функцию самоуправления в одной из машин и поехать в Уиски Ран за помощью.

– У нас нет на это времени, – сказал Билли. – Ни у меня, ни у Эмили, Шон. Если ты не заметил, мы истекаем кровью, – он рассмеялся. – Странное выражение, не так ли? Истекать кровью.

– У нас нет другого выхода.

Ты знаешь ответ, Шон.

Боже. Этот голос. Нелли или кому бы он ни принадлежал. Голос напоминал о костях, стучащих о кандалы, и о том, что в течение многих поколений здесь проливали кровь, истязали людей, лгали.

– Всегда есть другой выход, – возразил Билли. Он чувствовал, что еле держится на ногах. Боже, как же ему хотелось уснуть.

Шон повернулся к нему с самодовольным выражением лица, которое было хорошо знакомо Билли.

– О, так у тебя есть очередная великолепная идея? Все кончено, Билли. Твоя жена может умереть от потери крови, а ты хочешь сыграть со мной в игру «кто здесь самый умный»? Других вариантов нет. Эмили предприняла попытку. Может быть, это бы сработало, если бы Нелли и впрямь хотела нашего счастья, – теперь Шон уже смотрел в потолок и кричал, но не на Билли, а на Нелли. – Но тебе плевать, не так ли? Дело не в Эмили и не в Билли, правда?

Ты думаешь, что все крутится вокруг тебя, так ведь, Шон?

– Что?

Кажется, эти слова и правда застали его врасплох. Он заозирался по комнате, безуспешно пытаясь найти источник голоса Нелли.

Пес, похоже, тоже был озадачен. Шерсть у него встала дыбом, и он издал низкий угрожающий рык.

Билли сделал шаг по направлению к Шону.

– Она спросила: «Ты думаешь, что все крутится вокруг тебя, Шон»?

Шон протянул руку и толкнул Билли в грудь.

– Иди к черту, Билли. Разве ты не считаешь, что дело во мне?

Билли отшатнулся назад, но каким-то образом умудрился удержаться на ногах. Он больше не испытывал злости, только усталость. Усталость и печаль. Билли бросил взгляд на жену. Ротко все еще нес ее на плече: глаза у нее были закрыты, и она оставалась без сознания. Бет сжимала руками свитер, крепко стягивая рану. Она умоляюще взглянула на Билли.

Он снова шагнул вперед. Было такое ощущение, что колени вот-вот подогнутся.

– Дело не в тебе, Шон. Ты всегда был здесь ни при чем.

– Тогда в ком, – громко произнес Шон, ткнув его пальцем в плечо, – в ком, по-твоему, дело? В Такате, а? – он перешел на крик. – В Такате? Ты о нем говоришь? Все дело в Такате?

– Нет, – сказал Билли. – Ты не понимаешь. Черт, даже я до сих этого не понимал. Дело не в Такате, не в тебе и даже не в Нелли.

– Тогда в ком дело, Билли, а? – Шон поднял руки и запустил пальцы в волосы. – В тебе? Это ты хотел сказать?

– Ты все еще не понимаешь, не так ли? – спросил Билли. Он бросил еще один взгляд на жену. – Дело в Эмили.

Шон фыркнул:

– Она сделала попытку. Нелли плевать на Эмили. Как и этому особняку. Все дело действительно во мне. В моем прошлом, в моих ошибках и…

Билли перебил его:

– Нет, Шон. Я говорю не о Нелли, не об особняке, не о прошлом, не о призраках и не о том, какого черта здесь происходит. Я говорю о себе. Для меня все дело в Эмили. Весь смысл в Эмили. Я должен был понять это уже давно. Нужно было сообразить еще в сентябре, когда ты предложил мне приехать сюда, но я был таким эгоистом. А теперь…

Билли замешкался. Уверен ли он в том, что хочет сделать?

– Нелли? – позвал он.

Сделай это, Билли.

Он уверен.

– Меня волнует только она, – сказал он. – Не Нелли. Не деньги. Ничего. Только Эмили.

Билли почувствовал, что дрожит и силы покидают его. Как только Шон открыл рот, чтобы ответить, Билли сделал то, что должен был. Собравшись с остатками сил, он подался вперед, разрезая ножом воздух.

Билли почувствовал, как лезвие вонзилось в живот Шона, и услышал, как из его рта вырвался стон. Кто-то закричал – Бет? Близнецы? Сам Шон? – но он вынул нож, затем вонзил и вынул снова, а затем ударил в третий раз, разрывая, потроша внутренности Шона.

Кровавая жертва. Так сказал Шон, и он был прав. Дело было в том, что творил его род здесь, в этом особняке, на этой земле. Дело было в их прошлом. В том скелете, что был похоронен в подвале. В Такате. В том, сколько крови было пролито и сколько боли они причинили другим. Пока Шон