Елена Блаватская[172]

Высоко над смогом парил освещенный серебристым сиянием луны орнитоптер, хлопая крыльями на высоте двух миль; за ним тянулась длинная прерывистая полоса белого дыма. Летающей машиной управлял заводной человек с Трафальгарской площади, а в заднем кресле сидел сэр Ричард Фрэнсис Бёртон. Устройство пролетело над Темзой, отклонилось влево, к «Котлу», скользнуло над ним и направилось на восток, к Кингс-Кросс. Внезапно из облака снизу появился попугай и уселся на плечо Бёртону.

— Привет, Покс.

— Кишащий вшами чурбан! — просвистела Покс. — Сообщение от пьяницы Алджернона Суинберна. Начало сообщения. Игра началась. Конец сообщения.

— Пора. Спускаемся, — обратился Бёртон к своему спутнику. Его слуга дернул за рычаг; орнитоптер накренился, изменил курс и полетел на юг. Потом заводной человек выключил мотор, и дымная полоса внезапно оборвалась. Крылья машины застыли, и она начала планировать в облачном покрывале.

— Итак, начали, — прошептал Бёртон и положил руку на плечо заводному человеку, — сейчас мы тут всё встряхнем. На этот раз полиция — только приманка, и ты наше главное оружие.

Они опускались сквозь холодный ночной воздух.

— Что бы ни случилось со мной, — сказал Бёртон, — ты должен завершить это дело. Однако, должен сказать тебе, я действую, руководствуясь скорее интуицией, чем точным расчетом. Многие решили бы, что я сошел с ума, полагаясь на сны, и совершенно неправильно оцениваю положение. Но, надеюсь, ты-то согласен с моими доводами?

Заводной человек кивнул латунной головой. Их окутало облако. Бёртон послал Покс к Суинберну и проверил ремни: они крепко держали его.

— Будем надеяться, что твои вычисления совершенно точны, — сказал он слуге. Тот потянул еще за один рычаг. Из задних концов крыльев вышли тонкие широкие металлические перья; нос машины поднялся, и падение существенно замедлилось. Королевского агента тряс страх: он не видел ничего, кроме густого тумана, но точно знал, что они в нескольких секундах от удара о землю.

Протянув руку назад, Бёртон нащупал четыре крюка, каждый из которых был прикреплен к фюзеляжу длинной тонкой цепью. Он взял по два крюка в каждую руку и стал ждать. Перед ним поднялась механическая ладонь с четырьмя вытянутыми пальцами. Большой палец согнулся. Осталось четыре. Три. Два. Один. Из миазмов возникла крыша большого здания. Раздался сильный глухой удар — и орнитоптер, рассыпая искры, с металлическим визгом заскользил по ней. Полумертвый от страха, Бёртон кинул крюк, потом второй и третий. Правое крыло наткнулось на печную трубу; машина повернулась, пошла юзом, из крыши полетели кирпичи. Он бросил за борт последний крюк, ухватился за ремень и воззвал к Аллаху. Орнитоптер проскрежетал по крыше, ударился о парапет, взгромоздился на него и замер на самом краю. Мгновение ужаса, невесомость, визг напряженного металла и страшный удар, бросивший Бёртона прямо на спину своего металлического слуги.

Он потерял сознание. Потом пришел в себя. Дезориентация. Внешний мир появился. Ремни зарылись в грудь. Он с трудом вздохнул, помотал головой и осмотрелся. Орнитоптер висел на стене здания, между большими белыми буквами Й и О вывески «КОРОЛЕВСКИЙ ОТЕЛЬ „ВЕНЕЦИЯ“». Крылья машины изогнулись, одно из них пробило окно. Снизу доносились крики и вопли: битва на Стрэнде продолжалась.

— Красивое зрелище, — пробормотал королевский агент, затем обхватил ногами выступ на фюзеляже, схватился за край седла, убедился, что трость надежно прикреплена к брючным ремням, и расстегнул их.

— Ты в порядке? — спросил он латунного человека.

Тот кивнул.

— Я поднимаюсь. Следуй за мной.

Поочередно хватаясь за туго натянутые кольца цепей, на которых висел орнитоптер, Бёртон проворно добрался до крыши и с чувством облегчения перевалился через парапет. Мгновение спустя к нему присоединился заводной человек. Королевский агент заметил, что три из четырех крюков крепко засели в кирпичной кладке, а четвертый пробил стеклянную крышу и застрял в раме.

— Значит, войдем здесь, — сказал он, подходя к нему и глядя сквозь разбитое стекло в темную комнату. — Что-то вроде зала для приемов. Для меня высоковато, но не для тебя. Спускайся вниз и поставь на этот стол еще один: тогда и я смогу приземлиться, не сломав ноги.

Через пару минут Бёртон и его заводной спутник прошли через большой зал и вышли в коридор. В отеле «Венеция» было темно и тихо; верхний этаж, на котором находились офисы, комнаты для встреч и подсобные помещения, был совершенно пуст. По широкой лестнице они спустились этажом ниже. Бёртон поглядел на потолок: к нему прилипло что-то, похожее на толстые лианы, которые он видел в Африке, но оно пульсировало и извивалось; кроме того, его никак не удавалось увидеть четко, словно оно не было полностью материальным. Ну, конечно, эктоплазма! Целый «канат» тянулся из верхнего проема двойных дверей, ведущих в коридоры и комнаты, извивался по потолку и исчезал на лестничной клетке.

— Хотел бы я знать: поднимается он или спускается? — прошептал королевский агент. Он подошел к дверям и открыл их. Газовые лампы, висевшие в держателях на стенах, освещали длинный коридор. С обеих сторон в него выходили двери восьми номеров. Все они были открыты, и из каждой тянулась нить, присоединяясь к толстому канату на потолке. Бёртон нервно стиснул зубы, осторожно подошел к первой комнате и заглянул внутрь. Вся мебель была сдвинута к стенам, кроме большого стола, вокруг которого стояло семь стульев. Только на одном из них сидел… нет, уже не человек, а мумия: кожа сморщилась и высохла, острые скулы, пробив ее, торчали наружу, голова была откинута назад; эктоплазма вытекала из открытого рта и подымалась к потолку.

— Бисмалла! — прошептал Бёртон. — Здесь был спиритический сеанс, но, похоже, парень его не пережил…

Он подошел к человеку, наклонился над ним, заглянул в лицо и с криком изумления отпрыгнул назад, врезавшись в своего механического слугу: глаза у мумии открылись и бессмысленно уставились на него.

— Живой, чтоб я пропал! Сколько же этот бедолага здесь сидит? — Он обернулся к слуге: — У меня кошмарное предчувствие, что в других комнатах нас ждет то же самое.

Так оно и оказалось. В каждой комнате на седьмом этаже отеля «Венеция» был стол, за которым проходил сеанс, и за каждым столом сидела мумия, изо рта у которой вытекала эктоплазма, поднималась к потолку и уходила в коридор. Спустившись на шестой этаж, они обнаружили то же самое, хотя здесь эктоплазма казалась более густой. На пятом этаже она была еще гуще, слегка отдавая зеленовато-синим свечением; оттуда она ползла по стенам и образовывала причудливые органические формы, напоминающие ребра, вены и пульсирующие внутренние органы. Четвертый этаж оказался еще хуже: все стены, весь потолок, вся мебель, буквально всё было покрыто этой пульсирующей субстанцией: Бёртону казалось, что они идут прямо по артерии какого-то организма. Очень осторожно королевский агент подошел к лестнице, ведущей на третий этаж. Дорога вниз напоминала глотку мифического зверя.