— Что с Алибарди и самим Козырьком? — спросил я, отринув хрыловы рассуждения о добре и зле, сосредотачиваясь на делах насущных. Чутье меня никогда не подводило.

Даниэль позвал не для того, чтобы рассказать о судьбе преступников.

— Ничего, — поджал губы Фламель. — Никаких следов. Ведьма молчит, приятели Козырька ничего не знают. С ними переговоры вел другой человек. В маске и сером плаще, о котором рассказывала Амалия.

— Джереми тоже упоминал мага, — встрепенулся Грант. — Похоже, тот самый заказчик Лонгборда

— На месте сгоревшего борделя нашли какие-нибудь следы? — с надеждой спросил я, но в ответ Фламель покачал головой.

Разочарование вновь накрыло волной вместе с гневом. Пальцы крепко сжали бокал, а дуновение ветерка шелохнуло бархатные шторы.

— Ни в борделе, ни на почте. Несколько посылок с контрабандой вскрыли, но там ничего существенного, — вздохнул Даниэль. — Яиц драконов нет. Тот мальчик, Аксель, тоже не знает, куда их свозили после кражи.

— Кстати, — очнулся я и выпрямился в кресле, — как он? Почему ты не привел его?

Говорил же, что у меня чутье? Даниэль с Дунканом быстро переглянулись. Грант даже замялся, будто никак не мог сформулировать слова в предложения. Он явно нерничал, поскольку начал бесцельно дергать пуговицу на жилете. Всегда так делал, когда чего-то боялся или находился в тупике.

Переведя взгляд с одного на другого, я коротко вздохнул и приготовился к худшему. В конце концов, сегодня вообще довольно мерзкий день. Пора бы уже привыкнуть.

— Ладно, говорите.

Дункан отвернулся и залпом допил виски, а Даниэль на секунду безмолвно взмолился богам.

— Фламель, — поторопил его я. — Что с Акселем?

— Ему предъявили обвинение в связи с нарушением закона об убийстве редких магических существ. Поскольку он не достиг четырнадцатилетнего возраста, Акселя нельзя судить как взрослого, — быстро пробормотал Фламель, и я затаил дыхание.

— И?

— Они запечатают его дар, Терлак, — мрачно изрек Даниэль. — Навсегда. Магические каналы мальчика будут перебиты, дабы он больше не мог использовать силу шептуна.

Бокал с тихим стуком упал, и янтарная жидкость мгновенно испортила светлый ковер. Проведя ладонями по лицу, я попытался справиться с дрожью в конечностях.

Досчитал до десяти. Не помогло. Внутри все оборвалось после оглашения страшного приговора.

— Он же маленький еще, — выдохнул я и повысил голос, — совсем ребенок, дрыглова мать!

— Знаю, — резко рыкнул Фламель, немного погасив мой пыл. — Но закон беспощаден, а мальчик признал вину. Ему и так убрали из приговора соучастие в похищении леди Сент-Клер. Завтра решение приведут во исполнение, после чего Акселя отпустят.

Втянув носом воздух, я покачал головой.

— Терлак, ты же сам ратовал за ужесточение закона, — осторожно проговорил Дункан.

— Да, — тихо отозвался я. — Однако никогда не думал, что за проступки взрослых мы будем жестоко наказывать детей.

Теперь я не представлял, как сообщу Амалии такие новости.

Мальчика ждала ужасная участь. Самая страшная из возможных для любого колдуна. Пять часов невыносимой боли, пока печать выжигает дар. Она разрывает магические каналы, уничтожает любые шансы на будущее. После такого невозможно остаться нормальным.

И при всей имеющейся власти я никак не мог этому помешать.

[1] Брокатель (от французского «Brocart») — шёлковая или полушелковая материя, с вытканными на ней золотой и серебряной нитью изящными цветочными узорами.

Здесь было совсем не так, как в Арканте, и совсем не так, как в Ландоре. Суета городских улиц наполняла воздух энергией чужой магии, что буквально сочилась из каждой щелки. Даже маленькая пикси могла сотворить скромный, по меркам магистров магии, пульсар и он бы ярко горел несколько часов без всякой подзарядки. И все благодаря огромному сосредоточению магов и волшебных существ на один кват территории.

Куда ни глянь — всюду люди и нелюди. Они буквально заполонили собой переулки, кричали друг на друга, а потом все вместе радовались дождю. Жители Эдборга казались мне свободнее, что ли. Даже высокородные дамы не бежали от вездесущих капель. Наоборот, открывали зонтики и, пусть несмело, но шагали дальше по своим делам. В Ландоре же при первых признаках влаги девицы спешили спрятаться по уютным лавкам, дабы не испортить прическу и не перепачкать платья.

Сейчас я смотрела из окна на то, как две юные барышни ловко обогнули лужу, разлившуюся по мостовой, и продолжили веселую беседу. За ними, чуть прихрамывая, спешил услужливый гоблин с разноцветными коробками из швейных лавок.

Судя по напряженному выражению лица, он очень старался не поскользнуться.

— Леди Сент-Клер, принести вам горячий чай с молоком? — я повернулась к молодой горничной и коснулась влажных прядей волос.

— Я думала, в Шангрии не пьют чай с молоком, — ответила с улыбкой, уловив во взгляде девушки веселые искорки смеха.

— Многие аристократы придерживаются моды, которую ввел молодой король, — услышали мы голос Меган.

Горничная быстро присела в реверансе перед ней. Она бросила в мою сторону еще один вопросительный взгляд, и я кивнула, сказав, чтобы принесла чай. С молоком или без него

— все равно. Мне хотелось немного согреться, ибо даже после ванной легкая дрожь то и дело пробивала тело. К тому же маленькая, керамическая посудина не шла ни в какое сравнение с купальней в Арканте.

— Абель не жалует чай с молоком, — сказала я, едва дверь за горничной закрывалась. — Он вообще любит кофе. Просто достать в Ландоре довольно сложно [1].

— А у его величества специфический вкус, — вскинула брови Меган и прошла вперед.

Мы на несколько минут замолчали, одновременно уставившись в окно. Там уже вовсю бушевал ливень. Его капли отстукивали ритм по стеклам и мешали внимательно разглядеть происходящее на улице. На самом деле ничего такого. Но за жизнью обычных людей все равно было любопытно подсматривать, будучи далеким от их мира. Тем более здесь — за крепкими стенами городского особняка.

— Ты много знаешь о привычках короля, — неожиданно проговорила Меган, и я вздрогнула.

В темно-синем домашнем платье она была невероятно хорошо. Сложно поверить, что такая женщина никогда не интересовалась молодыми людьми своего круга. Да вообще никакими мужчинами. Мисс Грант слишком прекрасна, и в то же время совершенно равнодушна к попыткам молодых людей привлечь ее внимание.

— Я выиграла отбор, считалась его невестой, — дернула плечом и незаметно поджала губы.

— Изучала привычки наследного принца, распорядок дня, готовилась к роли будущей королевы.

— Но ты отказалась, — мягко сказала Меган.