Дван сам не знал, что на него нашло и почему так не хочется называть имя.

— Главным образом, Страж Мара, — признался он наконец.

— Ага! -удовлетворенно кивнул Седон.-А скажи нам, не послужила ли твоя пресловутая набожность основной причиной того, что он назначил тебя моим персональным тюремщиком на все время полета сюда?

— Думаю, да.

— Ты уважаешь его суждения?

— В высшей степени.

— Минувшей зимой Индо высказал дельное предложение, которое я склонен принять. Надеюсь, ты не откажешься передать Хранительнице, что мы решили переселить четверых Танцоров и половину наших людей в другое место. До него отсюда пять дней пути пешком. Мы нашли там богатую жилу железной руды, которую можно добывать открытым способом.

— Сомневаюсь, что это единственная причина вашего переселения, — проворчал Дван.

— Да какая, в сущности, разница, зачем мы перебираемся на новое место? — усмехнулся Седон, дружески хлопнув Защитника по плечу.

— Ей это не понравится, — честно предупредил Дван.

— Ну и что? — сухо осведомился Седон. — Кто ее будет спрашивать?

Роберт проснулся, разбуженный мелодичной трелью дверного звонка. Свесил ноги с кровати, широко, до хруста в челюстях, зевнул и приказал:

— Команда: открыть дверь и зажечь свет.

Дверь послушно свернулась, а светящаяся краска на стенах и потолке засияла на полную мощность. Дван вошел и неуверенно потоптался на пороге.

— Присаживайся, Уильям, — жестом указал японец на одно из двух кресел в комнате.

Гость неторопливо устроился на предложенном месте. Каюта Роберта из пары смежных комнат располагалась этажом выше одноместного номера Дэнис. Сила тяжести в них поддерживалась на уровне четверти стандартной земной. Пять лет назад японец провел в тех же апартаментах два месяца, приняв любезное приглашение Чандлера попрактиковаться в ведении рукопашного боя в условиях пониженной гравитации.

Роберт протер глаза и снова зевнул.

— Спит еще? — спросил он, ткнув пальцем в пол.

— Спит, — кивнул Дван, — иначе я...

— Уже торчал бы в ее каюте, — с улыбкой закончил японец. — Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Хотелось бы кое о чем поговорить с тобой, Ночной Лик.

Роберт накинул пижаму, босиком прошлепал на кухню, отключил стазис-поле и вытащил большой кувшин с коктейлем из различных фруктовых соков, который собственноручно смешал по известному одному ему рецепту. Жадно сделал несколько больших глотков, вытер губы и поставил кувшин на прежнее место.

— Ответь мне, какой у тебя интерес в этом деле? — прямо спросил Дван, когда японец вернулся в комнату.

— В каком деле? — чуть заметно усмехнулся Роберт, забравшись на кровать и приняв позу лотоса. — Нельзя ли поконкретней?

— Во-первых, Танцор.

— Седон? — удивился старик. — Извини, но мне до него никакого дела нет.

В глазах Двана мелькнуло раздражение. Мелькнуло и исчезло.

— Во-вторых, госпожа Дэнис Кастанаверас. Что тебя с нею связывает?

— Она моя ученица и мой близкий друг. Дван нахмурился:

— Ты утверждаешь, что был ее Наставником, если я правильно понял?

— В какой-то степени, — осторожно проговорил японец. — Тебя это не устраивает?

Голос Защитника задрожал от едва сдерживаемой ярости.

— Ты самое отвратительное существо на свете, исповедующее прямо противоположное тому, что для меня истинно и свято, — живому Пламени и Танцу Огня. И если ты только попытаешься внушить госпоже Дэнис свои мерзкие и лживые догмы, клянусь, я убью тебя.

Роберт рассмеялся прямо ему в лицо.

— Ну ты и урод! — восхищенно поцокал он языком. — Урод и тупоголовый баран, если грозишься прикончить меня только за то, что я продолжаю заниматься тем, что начал восемь лет назад.

— Именно так, — упрямо набычился Дван. — Собираюсь.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся шивата. — Благодарю за предупреждение и постараюсь о нем не забыть.

Незаметно летели год за годом.

Седон остался в Первом городе вместе со своим бывшим Наставником Индо, а Танцоры Ро, Митрей и Дола отправились на подмогу Лориену — возводить Второй город и добывать железную руду. Ни один из Защитников за ними не последовал. Дван потерял счет родившимся детям: к исходу двадцатого года после высадки их количество исчислялось сотнями. Подрастая и мужая, они, как правило, тоже переселялись во Второй город, и Дван склонялся к мысли, что выбор их неслучаен. Дети, особенно мальчишки, вызывали у него смутную тревогу и предчувствие какой-то беды. Многие из Защитников разделяли его беспокойство и все чаще высказывали вслух мнение, что дети колонистов уже не совсем люди, а чем-то сродни животным. В период с пятнадцати до двадцати лет у юношей начинал бурно развиваться волосяной покров, причем зачастую в самых неожиданных местах: на щеках, вокруг губ, на руках и ногах, в паху и даже на ягодицах. Некоторые обрастали до такой степени, что волосы на их телах напоминали мех некоторых местных животных. Большинство из них недотягивали даже до среднего роста, но! были более плотными, коренастыми, мускулистыми и широкоплечими, что лишь подтверждало крепнущее убеждение Защитников в деградации нового поколения.

Учитывая пониженную гравитацию планеты Изгнания, следовало, казалось бы, ожидать противоположного эффекта. Дван часто над этим размышлял, каждый раз вспоминая слова Хранительницы Сэлии о том, что люди Народа Пламени продолжают взрослеть на протяжении всей жизни, хотя на определенном этапе их рост резко замедляется. Если принять во внимание этот фактор, становилось понятнее, почему дети, обреченные на раннюю смерть, так сильно уступают ростом родителям. А вот загадку их мощной мускулатуры он разгадать не сумел, как ни старался. Многие из юношей, взятые Танцорами в обучение, значительно превосходили Наставников физической силой, хотя не могли, естественно, сравниться с ними в быстроте реакции и координации движений. Дван не без оснований предполагал, что кое-кому из парней по плечу потягаться даже с ним самим, хотя он заслуженно считался первым силачом среди Защитников.

Девочки-подростки пробуждали в нем едва ли не большее раздражение и отвращение, чем юноши. Грудастые, широкобедрые, приземистые, они одним своим видом оскорбляли эстетические чувства Двана и его коллег.

А еще они тоже размножались, начиная активную половую жизнь лет с тринадцати-четырнадцати. Уже появилось на свет второе поколение детей, порожденное детьми первого поколения. И если носительницы Народа Пламени рожали одного ребенка не чаще чем раз в десять-двенадцать лет, эти похотливые самочки приносили потомство каждый год, порой ухитряясь вновь забеременеть всего через неделю-другую после родов. Случались и вовсе невиданные вещи, когда одна носительница рожала сразу двоих или даже троих.