Его ручка взлетает, и крохотный кулачок ударяет меня по лицу, оставляя пятнышко крови на серебряной маске. Я узнаю в младенце что-то свое. В нем есть мои черты – не в лице, нет, где-то глубже. Я вспоминаю песню, которую пела для него, и думаю о том, как участвовала в его созидании.

Крики, раздающиеся снаружи, отвлекают мое внимание от новорожденного. Знакомый голос слышится все громче – это Маркус поднимается вверх по ступеням. Он пинком распахивает дверь и предстает на пороге – Император в сопровождении десятка людей клана Аквилла. Все окровавленные, с мечами наголо. Я не знаю, чья это кровь. Их самих или убитых ими карконов. Маркус не смотрит ни на Ливию, ни тем более на Лайю. Он сразу бросается ко мне. Два шага – и он передо мной. Даже не заботясь о том, чтобы убрать меч в ножны, Маркус протягивает руки, чтобы взять своего ребенка. Я протягиваю ему малыша, но все мое тело напрягается от ненависти.

Маркус долго вглядывается в личико младенца. Я не могу понять его выражения. И Маркус, и малыш молчат. Император наклоняет голову к плечу, словно прислушиваясь, а потом кивает.

– Закариас Маркус Ливиус Аквиллус Фаррар, – произносит он. – Я желаю тебе долгого императорского правления, славы в бою и брата, который будет прикрывать твою спину. – Он возвращает мне ребенка. Я поражаюсь, как осторожно и заботливо он это делает. – Сорокопут, немедленно забирай свою сестру и ребенка и увози их из города. Это приказ. Она хочет его убить.

– Кто – Комендант?

– Да, чертова сука Комендант! – рычит Маркус. – Ворота пали. Карконы прорвались на первый уровень. Она оставила свой отряд на одного из лейтенантов и направляется сюда.

– Сорокопут, – неожиданно звучит приглушенный голос Лайи. Она сгорбилась и опустила на лицо капюшон. Я понимаю, что она знает Маркуса. Он ведь как-то раз едва не убил ее, после того как пытался изнасиловать. Я содрогаюсь при мысли об этом. Сейчас она пытается говорить искаженным голосом, хрипло, с придыханием. – Простите… ваша сестра.

Я оглядываюсь – Ливия смертельно бледна.

– Я в порядке, – тихо бормочет она. – Только дайте его… дайте его мне.

Я бросаюсь к ней и хватаю ее за руку. Я начинаю петь ее песню. Мне наплевать на солдат Маркуса, которые могут это увидеть, даже на Раллиуса и Фариса. Я пою, пока не чувствую, что она восстановилась, что смерть отступила от нее. В миг, когда лицо ее приобретает обычный цвет, Маркус сдергивает ее с постели и тащит в прачечную, открывая дверь ногой. Раллиус бежит вперед, за ним Фарис, следом – моя сестра.

Маркус не удостаивает ребенка второго взгляда. Он жестом приказывает мне немедленно уходить.

– Государь, – говорю я, – я не могу оставить город, когда…

– Защищай моего наследника, – рычит он. – Город мы потеряли.

– Не… не может быть…

Но он просто вталкивает меня в туннель и захлопывает дверь за моей спиной. И только очутившись тут, в полной темноте, я понимаю, что не имею представления, где сейчас Лайя.

* * *

Потом мы бежим. Из туннелей не слышно звуков сражения, но мой разум горит при мысли об этом. Часть меня рвется вернуться в битву, но другая часть понимает, что главное – вывести сестру и маленького Закариаса из гибнущего Антиума.

Когда мы добираемся до места отдыха – большой пещеры между туннелями, где Харпер разместил отряд солдат для помощи с эвакуацией – я замедляю ход.

– Мне нужно вернуться, – говорю я.

Ливия отчаянно трясет головой. Закариас тихонько пищит, чувствуя тревогу своей матери.

– Нет. Ты же получила приказ.

– Я не могу оставить город, – говорю я. – Только не так. Не убегая от опасности темными туннелями. Там, позади, остаются люди, которые на меня рассчитывали. Я не могу их подвести.

– Элли, нет!

– Фарис! Раллиус! Отведите ее к Харперу. Вы знаете, где его искать. Помогите ему, чем только сможете. В городе еще осталось множество плебеев, и в туннелях тоже полно народа, нужно вывести их наружу. – Я приближаюсь к ним вплотную и тихо добавляю: – Если что-нибудь случится с ребенком, клянусь небесами, я убью вас обоих своими руками.

Они салютуют мне, и я поворачиваюсь к сестре, чтобы в последний раз посмотреть на ребенка. Я долго-долго смотрю на него, а он глядит мне прямо в лицо и успокаивается.

– Увидимся, малыш, – я наклоняюсь поцеловать его и Ливию и быстро ухожу, не слушая мольбы моей сестры. Она яростно кричит, приказывая мне немедленно вернуться и остаться с ней.

Выйдя из туннеля в казармах Черной Гвардии, я тут же начинаю задыхаться от дыма. Густой дым заполняет прачечную. Огонь ревет, пожирая казармы. С соседних улиц слышатся вопли нападающих карконов. Сюда они еще не добрались, но вот-вот доберутся.

Я заматываю лицо платком и низко нагибаюсь, чтобы не наглотаться дыма. Боевой молот уже у меня в руке. Когда я выбегаю из комнаты, то едва не поскальзываюсь в нескольких лужах крови.

Люди клана Аквилла, телохранители Маркуса, валяются мертвыми. Видно, что прежде, чем умереть, они отправили на тот свет немало людей Коменданта. Ее тела среди трупов нет. Но я и не думала, что она может так погибнуть. Керис Витурия не из тех, кто готов умереть в подобной схватке.

Среди трупов я вижу нескольких мореходов. Какого дьявола они тут делают? И тут я слышу зовущий меня запинающийся голос.

– Со… Сорокопут…

Голос такой тихий, что сначала я даже не могу разобрать, откуда он исходит. Я иду на звук сквозь клубы дыма – и наконец нахожу Императора Маркуса Фаррара. Непобедимого Императора и нашего государя. Он пригвожден к стене своим же собственным мечом. Руки его тщетно зажимают рану на животе. Он мучается от ужасной боли уже несколько часов перед тем, как умереть. И Комендант сделала это нарочно.

Я подхожу к нему. Пламя уже лижет поручни лестницы, снизу слышится громкий треск – обрушивается потолочная балка. Мне нужно срочно выбираться отсюда, бежать через окно. А это чудовище бросить умирать.

Как долго я этого ждала! Как долго желала ему смерти. И все же, видя его таким – пригвожденным к стене, как шкурка животного, убитого для развлечения, – я испытываю только жалость.

И что-то еще. Тягу, желание исцелить его. Нет! О нет, нет, только не это!

– Керис эвакуировала Архивный Чертог, Сорокопут, – шепчет Маркус. Голос его спокоен, только очень тих. Он бережет дыхание, чтобы успеть сказать все, что должен. – Еще она эвакуировала Сокровищницу.

Я облегченно выдыхаю.

– Значит, Империя выживет, даже если мы потеряем Антиум.

– Она сделала это несколько недель назад. Керис хотела, чтобы город пал, Сорокопут. Она знала, что карконы вызовут призраков. Знала, что они победят.

Кусочки головоломки с щелканьем соединяются в единую картину.

– А Отцы патрицианских кланов…