Полковник Попов бывал под обстрелом в Афганистане, когда пьяный придурок-дед упорол из пулемета БРДМ по зданию афганского блок-поста, и сразу понял, что происходит. Понял он и то, что армяне пошли ва-банк, шансов выбраться живым у него очень и очень немного…

Пулеметчик немного сменил прицел — и еще раз врезал. Он был опытным — бил очередями по четыре — пять выстрелов, чтобы не запороть ствол. Огня добавляли и солдаты, приближающиеся к особняку под прикрытием БТР. Надо быть дураком, чтобы не понять, какой им отдали приказ — живыми не брать.

Самое страшное — это когда честные люди выполняют приказы преступников и сами становятся преступниками…

Снова бабахнул пулемет, вываливая еще один кусок стены. Пулеметчик не мог опустить ствол пулемета совсем низко — и внизу, у пола — была мертвая, не простреливаемая зона. Это был единственный козырь, какой им сдала судьба в этой страшной карточной партии. Все другие козыри — были у армянского УКГБ.

Попов толкнул вора в бок, не обращая внимания на ствол. Подтащил убитого блатного, забрал у него из руки пистолет. Злость придавала ему силы.

— Будешь делать, как скажу, жить будешь. Решай.

Вор ничего не ответил.

— Есть другой выход? — проорал Попов в ухо вору.

— Через подвал! Гагик! Гагик!

— Веди!

— Гагик…

Появился молодой парень, левая половина лица залита кровью, но это не ранение — кусок кирпича отскочил и содрал кожу. За собой он волочил автомат АКМ со смотанными изолентой магазинами.

— Хана, отец, цветные в саду… — по-русски заговорил он.

— Давай за нами! — Попов взял командование на себя — не поднимайся с пола!

— Делай… — прохрипел вор, и пополз куда-то.

Они поползли по коридору, в коридор вела дверь из сада, сейчас она была разбита и не защищала. Новая пулеметная очередь — прямо над ними. Их осыпало битым кирпичом, ударило осколками. Пулемет бил почти в упор, пулеметчик просто не мог достать их, хотя видел — отни были в мертвой зоне…

Они выползли в другую комнату, видимо темную, вор содрал ковер, дернул ручку, совсем под ковром незаметную. Открылся лаз в подвал.

— Сюда…

Вниз они не спустились — а свалились по лестнице. Наверху грохотало и трещало.

— Брось волыну! — Гагик направил на полковника КГБ автомат…

— Не надо… — устало сказал старый вор и закашлялся — я вот одно не могу понять, мусор. Еслир ты на нас навел, ты что — смертник, что ли?

— А ты еще не понял? — сказал Попов — не дошло? Я на тебя не наводил, они меня убить пытались. Им плевать на мой закон так же, как и на твой. У них свой закон и ради него они убьют любого. Тебя, меня, без разницы.

— Андранян, с..а. — сказал, как выплюнул вор — тварь подкожная. Кишки размотаю.

— Это на него ты работал? Это он — инициатор всего? Это он — стоит за тем, что произошло? Давай, колись, пока не поздно. Андранян начинал в Мордовии — там вы покорешились?

Вместо ответа — вор показал рукой на стену.

— Гагик… давай, вон там бей… У шкафа. Кувалда под щебнем…

Под щебнем — и в самом деле оказалась кувалда. Нескольких ударов Гагика, профессионального борца хватило, чтобы обвалилась кладка стены, и открылся проход, сырой и темный, воняющий землей…

— Куда он ведет?: — спросил Попов.

— Куда надо, цветной. Лезь, давай…

— Только после тебя, вора… Только после тебя…

* * *

Они ползли по этому, когда-то сделанному, подпертому чурбанами и кирпичной кладкой лазу, ведущему непонятно куда — а сверху громыхал бой. Бандиты, даже обученные бывшими афганцами и вооруженные автоматическим оружием — не могли долго сдерживать волкодавов внутренних войск, которые там были. Или местную группу захвата, которая тоже была не подарок.

Попова полз третьим и ожидал, что в любой момент все это рухнет на них, и они окажутся погребенными во всем в этом, заживо похороненными в этой страшной могиле. Втроем — полковник КГБ, вор в законе и его сын, судьба поставила которых по одну сторону баррикад — а весь армянский народ — по другую…

Потом — они куда-то вылезли — и Попов увидел, что они находятся в гараже. Стреляли совсем рядом, гараж был с железными стенами — но выходил он воротами на другую сторону. И в гараже — стояла белая Вольво-универсал, какая на черном рынке стоила до полумиллиона рублей.

— Куда теперь?

— Куда — куда… Тащить кобылу из пруда… — выругался вор — рванем до границы, ночью проскочим. Если хочешь — оставайся…

— Есть лучшее предложение. В Москве я смогу обеспечить вам безопасность. Даже новые документы. В обмен на правдивый рассказ о том, что здесь происходило в последние годы…

— Кому нужна твоя правда, мусор… Погано смотреть на вас. Когда есть мы — вы нас зубами рвете. Когда нас нет — вы друг другу в глотку вцепляетесь. Правда в Москве не нужна никому. А нас — разыграют и в бито выкинут, вот и все, что будет.

— Правда нужна людям. Твоему народу, не моему. Ты хоть представляешь, какая тут кровь скоро будет, сколько армян лягут из-за ублюдков разных. Ты армян или кто?

— Я вор — сказал Карпет — вот моя национальность. Гагик, открой ворота…

Попов понимал, что силой их не удержать — и Карпет тоже это понимал. Если он поднимет шум — лягут все трое. Солдаты, штурмующие сейчас здание — не пощадят никого…

— Напрасно…

Скрип несмазанных петель прервался четким, одиночным, хлестким щелчком выстрела. Снайпер…

— Ах ты…

Вор бросился вперед.

— Стой!

Попов успел как раз в тот момент, когда Карпет схватил автомат и саданул очередью в темноту. Ответным выстрелом снайпера его отбросило назад, но Попов увидел вспышку — слева, метров пятьдесят. АПС застучал, задергался в руках… больше выстрелов не было. Но и времени больше мне было — совсем…

— Гагик…

Попов проверил пульс — еще дышит, ранение тяжелое, но не смертельное. Карпет ворочался у ног.

Попов открыл дверцу машины, попытался тащить Карпета за собой. Карпет не отпускал сына и что-то хрипел по-армянски. Пришлось забросить в машину и сына. Карпет тоже был ранен, но не так тяжело, как можно было ожидать…

Попов хлестанул вора по щеке… это было самым страшным из оскорблений, если бы кто видел… такое смывается только кровью. Но крови — и сейчас было достаточно.

— Приди в себя! Хочешь сына спасти? Ты знаешь дорогу?!

Глаза вора стали немного более осмысленными, хотя и подернутыми пеленой ненависти.

— Убью… кишки на кулак намотаю…

— Садись за руль. Я буду стрелять…

Вор протянул автомат.