Я не был ни сильным, ни храбрым, ни свободным.

Словно ребенок, я был заперт внутри своего собственного разума, боясь, что потеряю своих братьев из-за кого-то или чего-то.

Я был одиноким, потерянным мальчиком, и моя Динь-Динь прилетела, чтобы переписать все, что, как я думал, я знал о любви, о силе и свободе.

Она спасла меня от меня самого, полюбив даже самые обдолбанные мои стороны.

Любовь и вправду свела меня с ума, чего-то меня лишила, что-то изменила, но не в худшую сторону.

Бриэль – сила, из которой исходит моя храбрость, и лишь когда она со мной, я свободен.

Свободен от страхов, потерь и боли, свободен от сожалений.

Любить Бриэль Бишоп – это значит дышать полной грудью, а быть любимым ею – нечто слишком глубокое, чтобы объяснить.

Она улыбается, поднимает руку и проводит пальцами по моей заживающей ране.

– Твои глаза рассказывают историю… Ты думаешь о…

Я касаюсь ее губ своими и отстраняюсь.

– Я думаю о тебе. Всегда только о тебе.

– Ага, и что на этот раз?

– Кэптен рассказал мне, что ты сделала для Еноха и Тейлор, – провожу кончиками пальцев по ее шее. – Ты помогла им снова найти дорогу друг к другу.

– Они это заслужили. Они любят друг друга, и оба не виноваты в том, что случилось.

– Всегда свет в темноте, – шепчу я. Смотрю на нее, и меня переполняют эмоции. – Что, тебе так необходимо было обойти меня в мой звездный час белого рыцаря?

Бриэль хихикает, но смех переходит во вздох.

Она притягивает мое лицо к своему и закрывает глаза.

– Мы умерли вместе.

– И нас вернули вместе.

– Рядом друг с другом. Мы теперь зомби? – шепчет она со смехом и обнимает меня за шею.

– Не-а, наверно, супергерои.

– Ага, думаю, так лучше. А рождение заново значит, что у нас теперь будут новые дни рождения?

– О, черт, да, Динь-Динь. Но не просто новые, а двойные, – я улыбаюсь. – И я буду давать тебе все в двойном размере.

– Не сомневаюсь, – шутит она, и ее ноги раздвигаются.

Устраиваюсь между ними и нависаю над ней.

– Малышка, – шепчу я. – У меня для тебя есть еще одно правило.

– Говори, Плейбой.

– Люби меня всегда, – хриплю я, и эти слова отдаются глубокой болью в моем теле. Не только болью – страстным желанием обладать ею, обладать сейчас, завтра и каждый день после. – Но и ты позволь мне любить тебя вечно. Не оставляй меня, всегда желай меня и никогда не переставай со мной бороться.

Взгляд бирюзовых глаз, которые мне снились месяцами, которых я так страстно желал, становится таким теплым и наполненным, что я едва могу его вынести. Но я не отвожу глаз. Мне нужно получить ответ.

– Как много правил сразу, – мягко говорит она.

– Это не ответ.

Бриэль смеется, толкает меня, чтобы я перекатился на спину, и сама взбирается сверху.

Мой пульс ускоряется, и ее рука, накрывшая мое сердце, чувствует, как оно бьется из-за нее, для нее.

– Я знаю, что тебя беспокоит, и беспокоит даже больше, чем прежде, готова поспорить. Лежа на больничной койке, ты хоть один раз да задумывался, правильно ли все это. Ты все еще тревожишься, что чего-то меня лишаешь, оставаясь рядом со мной. Но… хочешь правду? – Она переплетает пальцы свободной руки с моими и кладет на свое громко колотящееся сердце.

– Конечно, – выдыхаю я, и меня наполняет беспокойство.

Она закрывает глаза, делает глубокий вдох, и ее идеальные губы расплываются в улыбке.

Несколько секунд Бриэль не двигается, и я скольжу пальцами по линии ее трусиков.

– Ты что, малышка?

Ее улыбка становится шире.

– Да так, ничего. Смотрю в твои глубокие карие глаза и думаю о том, что они постоянно меняются, от золотистых до цвета какао под ночным небом.

– Смотришь с закрытыми глазами?

– Но ты же говорил, что хочешь быть парнем, которого представляет девушка, когда ночью закрывает глаза…

Дыхание застревает у меня в горле, неужели она запомнила?

– Но я не сплю, Плейбой. Сейчас десять утра, и… угадай, что? – шепчет она, и ее глаза наполняются слезами.

Мои мышцы напрягаются до боли, но это сладкая боль.

– Малышка…

– Я вижу тебя, Ройс… Каждый раз, когда я закрываю глаза, каждый раз, когда меня окружает темнота, ты здесь, – ее голос надламывается. – Ты не тьма, от которой я не могу сбежать, ты свет, за которым я вечно буду следовать. Без тебя мое зрение ничего не значит, потому что ты – единственное, что я хочу видеть.

Стискиваю зубы, но это не помогает мне сдержать эмоции, да и мне, собственно, плевать, потому что я могу их доверить.

Целиком и полностью.

Ей.

Поднимаюсь и притягиваю ее к себе. Ее улыбка касается моих губ, когда я впиваюсь в нее поцелуем.

Она смеется, выдыхает, а потом моя малышка стонет.

Тихо и страстно.

Ее руки обвивают меня крепкой хваткой, которую я хочу чувствовать вечно.

Эта девушка, эта жизнь… это больше, чем я заслуживаю, и я никогда об этом не забуду.

– Ройс? – мурчит она прямо мне в ухо, и ее глаза темнеют, глядя в мои. – Возьми меня медленно.

Стягиваю с нее трусики, поднимаю ее и насаживаю на свой член.

Бриэль охает, опускает голову, и я начинаю целовать и посасывать ее шею. Мою шею.

Она подкручивает бедрами, танцует у меня на члене, будто балерина, и я встречаю каждое ее движение еще бóльшим. Всегда бóльшим.

Мы любим друг друга в замедленном темпе, в такт нашей собственной песне тишины.

Стягиваю с нее рубашку, отбрасываю в сторону, и она скользит коленями в стороны.

Вот эта позиция прямо создана для нас.

Она скачет на мне, будто на гребаном жеребце.

Я скольжу руками по ее телу, обхватываю ягодицы и сжимаю. Ее вагина – моя вагина – сжимается, и я делаю это снова. Ее клитор все сильнее трется о мою кожу, и, черт побери, вагина пульсирует.

Бриэль закрывает глаза, опускает голову мне на плечо, и я пытаюсь сделать то, что, как мне кажется, понравится моей девушке.

Провожу средним пальцем вниз по щели между ее ягодицами и поглаживаю отверстие, на которое хочу предъявить права – и предъявлю уже скоро.

Она вскрикивает, громко и страстно, голова дергается вверх с диким взглядом.

Мои губы медленно расплываются в улыбке, ее желание очевидно.

– Давай, – выдыхает она.

– Будет тесно.

– Я сказала, давай…

От ее взгляда мои яйца сжимаются, а член проникает глубже, и она стонет с сомкнутыми губами.

Прижимаюсь к ее губам жадным поцелуем