Мустафа Кемаль всячески поддерживал эмансипацию женщин. Женщины были допущены в аудитории некоторых факультетов Стамбульского университета. Им разрешили находиться на палубах паромов, которые пересекали Босфор, хотя раньше их не выпускали из кают. Разрешали ездить в тех же отделениях трамваев и железнодорожных вагонов, что и мужчинам. В 1930 году женщинам было предоставлено право выборов в муниципалитеты, а в 1934 году — в парламент. Результатом такой политики можно считать то, что через несколько десятков лет премьер — министром страны стала женщина — Тансу Чиллер.

На втором этапе Ататюрк провел религиозную реформу. Кемалисты убрали из конституции статью «Религия турецкого государства — ислам». В результате Турецкая республика и по конституции, и по законам стала светским государством.

Еще первые османские реформы ограничили могущество улемов и отняли у них часть влияния в области права и образования. Но богословы сохраняли огромную власть и авторитет. После уничтожения султаната и халифата они оставались единственным институтом старого режима, который сопротивлялся кемалистам.

Кемаль властью президента республики упразднил древнюю должность шейх — уль — ислама — первого улема в государстве, министерства шариата, закрыл отдельные религиозные школы и колледжи, а позже запретил шариатские суды. Новый порядок был закреплен республиканской конституцией.

Все религиозные учреждения стали частью государственного аппарата. Департамент религиозных учреждений занимался мечетями, монастырями, назначением и смещением имамов, муэдзинов, проповедников, наблюдением за муфтиями. Религию сделали как бы отделом бюрократической машины, а улемов — государственными служащими. Коран перевели на турецкий. Призыв на молитвы стал звучать на турецком языке, хотя попытка отказаться от арабского на молитвах так и не удалась, поскольку в Коране было важно не только содержание, но и мистическое звучание непонятных арабских слов. В декабре 1925 года в Турции было введено европейское летосчисление и времясчисление. Выходным днем кемалисты объявили воскресенье, а не пятницу. Это было сделано для улучшения работы с западными предпринимателями. Мечеть Айя — София в Стамбуле превратилась в музей; В быстро росшей столице Анкаре практически не строили культовых религиозных сооружений.

Сопротивление кемальским реформам оказалось сильнее, чем ожидали. Когда в 1925 году началось курдское восстание, его возглавил один из дервишских шейхов, призывавших свергнуть «безбожную республику» и восстановить халифат.

Кроме того, в Турции ислам существовал на двух уровнях, Формальный, догматический — это религия государства, школы и иерархии. И народный — приспособленный к быту, обрядам, верованиям, традициям масс, который находил свое выражение в дервишестве. Изнутри мусульманская мечеть проста и даже аскетична, В ней нет алтаря и святилища, так как ислам не признает Таинства причастия и посвящения в духовный сан. Общие молитвы — это дисциплинирующий акт общины для выражения покорности единому Богу — Аллаху. С древнейших времен ортодоксальная вера, суровая в своем поклонении, абстрактная в учении, не могла удовлетворять потребности значительной части турецкого населения. Оно обращалось к культу святых и к дервишам, которые оставались близки к народу, чтобы заменить формальный религиозный ритуал или что — то добавить к нему. В дервишеских монастырях проходили экстатические собрания с музыкой, песнями и танцами.

В средние века дервиши зачастую выступали в качестве руководителей и вдохновителей религиозных восстаний. Порой Они выполняли функции «серых кардиналов», проникали в аппарат правительства и оказывали огромное, хотя и скрытое, влияние на действия министров и султанов. Среди дервишей шло жестокое соревнование за влияние на массы и на государственный аппарат. Благодаря тесной связи с местными вариантами гильдий и цехов дервиши могли влиять на ремесленников и торговцев. Когда в Турции начались реформы, стало ясно, что не богословы — улемы, а именно дервиши оказывают наибольшее сопротивление реформам.

Борьба за культурные и светские преобразования порой принимала жестокие формы. В 1930 году мусульманские фанатики убили молодого армейского офицера Кубилая. Его окружили, повалили на землю и медленна отпилили ему голову ржавой пилой, выкрикивая: «Аллах велик!». Толпа в это время одобрительными возгласами поддерживала мучителей. С тех пор Кубилай считается как бы «святым» кемализма.

В свою очередь, и кемалисты расправлялись со своими противниками без жалости. Мустафа Кемаль обрушился на дервишей, закрыл их монастыри, распустил ордена, запретил собрания, церемония и особую одежду. Уголовный кодекс запретил политические ассоциации на базе религии. Эго был удар в самую глубину, хотя он и не достиг полностью цели: многие дервишесКие ордена были в то время глубоко законспирированы.

Совершив религиозную реформу, Кемаль провел реформу и в области образования. Турецкое министерство просвещения взяло под свой контроль все религиозные школы. Медресе, существовавшее при мечети Сулеймана в Стамбуле, которое готовило улемов высшего ранга, было передано богословскому факультету Стамбульского университета. В 1933 году на базе этого факультета был открыт Институт исламских исследований.

Преобразования Кемаля затронули традиционную культуру. В частности, кемалисты решили внедрить в обиход европейскую одежду. В одной из речей Мустафа Кемаль объяснял свои намерения таким образом: «Было необходимо запретить феску, которая сидела на головах нашего народа как символ невежества, небрежности, фанатизма, ненависти к прогрессу и цивилизации, и заменить ее шляпой — головным убором, которым пользуется весь цивилизованный мир. Таким образом, мы демонстрируем, что турецкая нация в своем мышлении, как и в других аспектах, ни в коей мере не уклоняется от цивилизованной общественной жизни». Или в другой речи: «Друзья! Цивилизованная международная одежда достойна и подходяща для нашей нации, и Мы все будем носить ее. Ботинки или башмаки, брюки, рубашки и галстуки, пиджаки. Конечно, все завершается тем, что мы носим на голове. Этот головной убор называется «шляпа».

В 1925 году Кемаль начал свою кампанию против фесок как символа религиозного традиционализма. Ношение фески было запрещено. Был издан декрет, который требовал от чиновников носить костюм, «общий для всех цивилизованных наций мира». Сначала обычным гражданам позволялось одеваться, как они хотят, но затем фески объявили вне закона.

Для современного европейца насильственная смена одного головного убора другим может показаться не столь важной. Для мусульманина это было делом чести. С помощью одежды турок — мусульманин отделял себя от гяуров. Феска в то время была распространенным головным убором мусульманина — горожанина. Вся остальная одежда могла быть европейской, но на голове оставался символ османского ислама — феска. Кроме того, в 1925 году был отменен старый календарь и принят григорианский.

В 1928 году ислам официально был лишен статуса государственной религии, а осенью того же года был издан декрет о переходе с арабского алфавита на латинский.

Эта последняя реформа имела огромное значение. Она сделала практически невозможным для турецкой молодежи, получившей образование на латинице, доступ ко всему огромному массиву исламской литературы. Она способствовала изучению европейских языков и она же облегчила проблему распространения грамотности. Введение латиницы не только облегчало обучение населения — оно знаменовало новый этап разрыва с прошлым, удар по мусульманским верованиям. Новый алфавит был подготовлен за несколько недель. Президент республики Кемаль говорил: «Граждане, мы должны принять новые буквы для нашего прекрасного языка… Мы должны освободиться от непонятных значков, в железных тисках которых наш мозг томился в течение веков… Научитесь без промедления этим новым турецким буквам. Обучите им весь народ, крестьян, пастухов, грузчиков, лодочников. Рассматривайте это как патриотический и национальный долг». Кемаль не уставал убеждать в этом сограждан. Во время одного из народных праздников он обратился к собравшимся почти с теми же словами: «Мои друзья! Наш богатый гармоничный язык сможет выразить себя новыми турецкими буквами. Мы должны освободиться от непонятных значков, которые в течение веков держали наши умы в железных тисках. Мы должны быстро выучить новые турецкие буквы. Мы должны обучить им наших соотечественников, женщин и мужчин, носильщиков и лодочников. Это нужно считать патриотической обязанностью. Не забывайте, что для нации позорно на десять — двадцать процентов состоять из грамотных и на восемьдесят — девяносто из неграмотных».