Впоследствии, когда мне действительно пришлось видеть тигра на воле, он не произвел на меня такого впечатления, как в первый раз.

Однажды, это было в 1900 году, я бродил по широкому распадку к востоку от селения Многоудобного, в долине реки Майхе (впадающей в залив Уссурийский).

Время было осеннее, и утренние морозы уже разукрасили древесную и кустарниковую растительность и темно-фиолетовые, пурпурные и золотисто-оранжевые тона. Лес начинал сквозить, и уже появились первые признаки листопада. Ночью был небольшой дождь, и поблекшая буро-желтая трава не успела еще обсохнуть. Солнечные лучи пробирались в самую чащу леса и играли в каплях воды, превращая их в искрящиеся алмазы.

Тогда постоянным моим спутником в скитаниях по тайге был сибирский стрелок Поликарп Олентьев, прекрасный человек и хороший охотник. В этот знаменательный день он остался на биваке починять обувь, а я с дробовым ружьем пошел искать рябчиков. Я шел по небольшой дорожке и смотрел по сторонам. Мне вспомнились рассказы зверопромышленников о том, что тигр любит ходить по тропам. Известный в крае охотник Иван Пашкеев на реке Сице (приток Сучана) именно так встретил тигра, которого и убил одним удачным выстрелом прямо в лоб. Я взглянул себе под ноги и вдруг увидел на тропе свежие тигровые следы. Страшный хищник был впереди и шел в том же направлении, как и я. Читатель может себе представить, что со мной сделалось! Чувства мои смешались: я попеременно испытывал то страх одиночества перед опасностью, то благоговение перед царственным грозным зверем, то охотничью страсть и любопытство. Однако чувство страха взяло верх. Я вспомнил, что в руках у меня дробовое ружье и в сумке один только патрон с пулей. Назад возвращаться было далеко и поздно. Я постоял, подумал, перезарядил ружье и пошел дальше. Тропа подошла к небольшой горной речке. С одной стороны берег был обрывистый, а с другой – пологий, галечниково-песчаный. Как только я вышел на отмель, тотчас опять увидел следы больших кошачьих лап. Они были еще влажными и не успели обсохнуть. Наблюдатель со стороны увидел бы, как изменились моя походка и выражение лица. Я не шел, а крался, часто останавливался, прислушивался и озирался по сторонам. За рекой опять начиналась тайга, а за ней старая гарь. Не успел я дойти до опушки леса метров сто, как вдруг увидел того, кого искал. Огромный тигр лежал на брюхе, поджав под себя задние ноги. Голова его покоилась на передних лапах, вытянутых вперед. Он чуть шевелил хвостом и как будто немного поднял голову и посмотрел в мою сторону. Я очень испугался и поспешно спрятался за большой кедр. Что делать? Стрелять? Но такого зверя одним выстрелом не убьешь, а раненый, он еще опаснее. Стрелять в воздух? Но этим только привлечешь его внимание к себе. Тихонько уйти назад? Но как это сделать? Сердце мое готово было выскочить из груди, на лбу выступили крупные капли пота, ноги онемели и отказывались повиноваться, руки дрожали. Вероятно, на лице моем были написаны ужас и отчаяние. Выглянув из-за дерева, я увидел тигра на том же месте. Длинное желтое тело его было испещрено поперечными черными полосами. В это мгновение под ногой у меня хрустнула веточка, и страшный зверь вновь взглянул в мою сторону. Словно электрический ток прошел через мое тело от головы до пяток. Сердце во мне «захолонуло». Я считал себя погибшим безвозвратно. Вдруг я увидел человека, идущего через поляну. Как предупредить его об опасности: стрелять, кричать, бежать навстречу? Я не знал, что делать, растерялся и в то же время чувствовал, что этот человек с ружьем в руках является моим спасителем. Он шел, ничего не замечая, а тигр по-прежнему лежал на брюхе. «Какой, однако, дерзкий зверь!» – подумал я. В это время человек поравнялся с тигром и перешагнул через него и ничтоже сумняшеся пошел дальше. Тогда я вышел из своей засады. Очарование исчезло. Вместо тигра на поляне лежала большая колодина темного цвета и без выступающих частей, которые можно было бы принять за хвост или голову. Мало того, из самой середины спины воображаемого зверя торчал большой узловатый сук. Вновь пришедший, увидев меня, проворно снял с плеча винтовку. Я окликнул его и в знак мирных отношений приставил свое ружье к дереву. Моим спасителем оказался крестьянин из села Шкотово Пырков. Я чистосердечно рассказал ему о том, как меня напугала колодина.

– Которая? – спросил он.

– Вон та, – сказал я и указал на полянку.

– Да она вовсе не похожа ни на какого зверя, – ответил Пырков и искоса посмотрел на меня, как бы желая удостовериться, в трезвом ли я виде и в своем ли уме. – Впрочем, бывают такие случаи, – продолжал он, – когда охотник убивает человека вместо зверя. Я сам один раз стрелял в пень, приняв его за медведя. Пойдемте-ка в деревню, там заночуем. Пожалуй, ночью дождь будет.

Мы пошли по тропе, и, когда стали проходить речку, я указал на следы тигра.

– Так вы приняли колодину за тигра и испугались? – начал опять Пырков. – Хорошо, что не обратно.

– Как обратно? – не понял я.

– А вот, если бы вы тигра приняли за колодину и без опаски подошли бы к нему вплотную, так мы не шли бы с вами сейчас рядом. Такие случаи тоже бывают. Этот зверь хитрый. Сообразив, что за ним следят, он сначала уходит, а потом опишет петлю и заляжет около своего следа, чтобы напасть на охотника сбоку или сзади. Одному по тигровому следу ходить не следует.

Через полчаса мы дошли до бивака, где Олентьев уже согрел чай и ждал моего возвращения. Мы немного отдохнули, покурили у огонька и втроем отправились дальше.

Когда мы подходили к деревне, солнце только что скрылось за горизонтом. Вершины далеких гор порозовели в его закатных лучах. Запах сырости в лесу стал острее. Кое-где над домами появились тонкие струйки белесоватого дыма. С востока надвигалась тихая осенняя ночь.

Авачинская сопка расположена в тридцати километрах к юго-западу от Петропавловска-на-Камчатке и в двадцати от моря.

Это четвертый с юга вулкан, высотою в 2660 метров, находящийся в действии с отдаленнейших времен. Он принадлежит к типу Везувия и стоит в одном ряду с Кроноцкой сопкой, будучи отдален от нее расстоянием в пятнадцать километров.

Первоначальный конус Авачинского вулкана разрушен давно, вторичный также. Нынешний конус насыпан далеко не до прежних размеров. Если стоящую рядом Козельскую сопку рассматривать как остаток первоначального конуса вулкана, то кольцевой вал сопки – Сарай, Монастырь, Игореву и Южную Сомму – надо рассматривать как остатки вторичного конуса – вал вторичного кратера.

Современный конус Авачинской сопки находится в одном и том же положении с 1828 года, несмотря на целый ряд, правда небольших, извержений с того времени. Этот вулкан один из самых красивых. Внешним своим видом он весьма напоминает сахарную голову.

Центральное место занимает деятельный конус, вокруг которого находится кольцо, разорванное в трех местах. Остатки этого кольца и есть сопки Сарай, Монастырь, Горка Фауста и Игорева. С южной стороны Соммы находится скала Кутхи (древнего божества камчадалов, обитавшего, по их преданиям, на вершинах огнедышащих гор). Здесь есть утес, имеющий форму человека в кухлянке и малахае. Это место было священным у камчадалов.