Когда Тони присоединился к ним, двойной круг света озарил Эми. Она, скрестив ноги, сидела рядом с кладовкой и открытой банкой белой краски. Женщина покачала головой в ответ на его безмолвный вопрос.

«Жертвы приходят в себя не сразу после собственной смерти.

Время еще есть».

— Пошли, Зев. — Музыкальный редактор зашагал вперед, Тони ухмыльнулся и спросил: — У тебя в штанах бутылка с распылителем или ты просто рад меня видеть?

Адам возвел глаза к потолку и сунул Маусу пять баксов, когда Зев отвел руку назад и коснулся бутылки, засунутой за пояс джинсов.

— А как насчет нас? — поинтересовался первый помощник режиссера. — Когда нам бежать на помощь?

— Узнаете, — ответил Тони.

— Ты уверен?

— Это будет очевидно.

— Каким образом?

— Думаю, зазвучат вопли.

— Ладно. — Адам провел рукой по густым волосам, заставил их встопорщиться потными прядками и поинтересовался: — Слушай, если тварь сидит здесь так долго, почему ты думаешь, что мы ее победим?

«Пришла пора для последней, длинной, вдохновляющей речи», — решил помощник режиссера и заявил:

— Ба! Потому что мы хорошие парни. Зев, не мог бы ты открыть дверь? У меня заняты руки.

«Лампа в одной, топор в другой. Разумеется, этот инструмент никто не видит».

Зев явно принял решение не задавать вопросы и просто открыл подвальную дверь.

Когда Тони перешагнул через порог, он нахмурился и спросил:

— Что у тебя со щекой?

— Обожгло веревкой.

— Мне нужно знать, что именно случилось?

— Сомневаюсь. — Фостер подвинулся, когда Зев встал рядом с ним на верхней ступеньке. — Оставайся справа от меня, около лампы, — сказал он и добавил, когда они начали спускаться: — Помни важную вещь! Все, что слышит Ли, может… Блин!

Лицо Николаса появилось в темноте у подножия лестницы. На мгновение парню показалось, что оно парило в воздухе само по себе.

— Я уж начал думать, что ты к нам не вернешься, — заявил актер.

Тони пожал плечами и постарался притвориться, будто не нес с собой невидимый топор. Ему повезло, что Лито есть Каулфилд — тоже не видел эту штуковину. Фостер не был уверен в этом на сто процентов, но на топор никто не реагировал, поэтому парень предположил, что его оружие осталось незамеченным.

— Я же предупреждал! На то, чтобы их убедить, уйдет какое-то время.

— В чем именно? Такой вот вопрос. Привет, Зев.

— Ли!.. — отозвался музыкальный редактор.

— Нет, это не он! — прорычал парень.

— Почти. — Спутник Фостера прищурил зеленые глаза.

В прямом свете лампы его зрачки превратились в черные точки.

— Что ты здесь делаешь, Зев?

— Велика вероятность, что тебе, то есть твоему телу, понадобится небольшая помощь, чтобы выбраться, когда Тони закончит дело.

Зев взмахнул рукой. Этот жест подразумевал все, что могло включать в себя слово «дело».

— К тому же я не собираюсь позволить парню пройти через это одному. — Музыкальный редактор тоже прищурился.

— Итак, ты пришел, чтобы подержать его за руку?

— За что угодно, лишь бы ему стало легче.

Ли изящно стряхнул с брюк кусочки грязи и заявил:

— Меня удивляет, насколько глубоко это время разъедено падением нравов. Извращения считаются нормальным поведением.

Тони слегка повернулся, ухмыльнулся и сказал:

— Ты никогда ни слова не говорил об извращениях.

— Не хотел тебя обнадеживать. — Зев философски пожал плечами. — На это у нас может не хватить времени.

— Согласен.

— Так оставайся с ним, если должен! — рявкнул Ли.

«Да будешь ты первым, кто падет!»

Наверно, это был самый ясный подтекст, который когда-либо слышал Тони. Учитывая среднюю громкость таковых, звучавших в течение ночи, это кое о чем говорило.

— Иди первым. — Фостер взмахнул лампой. — Встань так, чтобы я видел, что ты не напортачишь с телом Ли.

— Я ничего такого не сделаю!

— Портачить или пытаться. Что в лоб, что по лбу. Двигай.

Тут Николас круто повернулся и пошел через залитый подвал.

— С каких это пор ты цитируешь Гершвина? — прошептал Зев, когда они спустились к воде.

— Иногда мне нравится погружаться в стереотипы.

Вода вроде была теплее, чем раньше. Тони искренне надеялся на то, что она лишь казалась ему такой. Ноги у него и так уже давно промокли.

— А как насчет Гилберта и Салливана?

— Да ни в жизнь.

— Значит, ты не очень глубоко погрузился в стереотипы.

— Я должен оставаться самим собой.

Тварь как будто находилась теперь ближе к лестнице, чем раньше. Но Тони был почти уверен в том, что она не могла передвинуться и оставалась частью фундамента.

Когда Ли занял прежнее место около стены, Фостер сообразил, что у него заняты обе руки. Поэтому от зеркальца, лежащего в кармане, толку будет не больше, чем от телепрограммки за прошлую неделю.

— Отдай лампу своему другу. — Последнее слово монстра было пропитано отвращением. — Потом иди сюда и слейся с нами.

— Чувак, когда ты так говоришь, это звучит настолько грязно… — Тони жестом велел Зеву податься назад, прошлепал к колонне и повесил лампу на гвоздь. — Так меньше шансов на то, что она пострадает.

— «Чувак»? — скривил губы Ли. — У тебя странная манера выражаться.

— А у тебя будет время привыкнуть к ней.

Тони никогда бы не подумал, что будет скучать по плачу Карла, вернее, по его отсутствию, отмечающему начало очередного «повторного показа».

Ему надо было потянуть время, причем незаметно для твари.

Тони встал перед Зевом и сказал:

— Итак, похоже, нам пора прощаться.

Мелькнула слабая улыбка, обрамленная темной бородой. Музыкальный редактор молча согласился принять удар ради всех остальных.

«Или нанести его?

Неважно…»

Они с Зевом расстались не из-за физической несовместимости. Тони пришлось прервать поцелуй и податься назад, иначе он совсем пропустил бы «повторный показ». К тому же ему требовалось сохранить хотя бы пару функционирующих серых клеток.

Ли вздернул верхнюю губу еще раньше, но теперь задрал ее так, что куда там Раймонду Дарку.

— Извращенцы!

— Не слишком ли рьяно ты протестуешь, а? — поинтересовался Зев с самодовольным видом.