Расшвыривая не-мертвых, я принялся пробираться сквозь гущу сражения — к арьергарду, туда, где на коне восседал султан Ирияс. Что толку, медленно отступая, сносить головы носферату — клинком ли, волшбой ли? Все равно их слишком много, да и шеймидов тоже. Сейчас, когда силы были на стороне андастанцев, только гибель Ирияса могла переломить ход битвы.

Разбитые, обезглавленные, изломанные твари разлетались в стороны. Я прокладывал себе путь, одновременно действуя и мечом, и заклятиями, стараясь избегать встречи с шеймидами, чтобы не тратить на них время и силы. Краем сознания отметил, что на землю опускаются сумерки. Надо торопиться…

Мне почти удалось. Я был уже близко, всего в нескольких шагах от человека в черной парче. Но тут дорогу мне заступили двое некромантов.

— Лля-эрриа Исдис!

На меня обрушились сразу два смертельных заклятия. Закрывшись щитом, я швырнул в шеймидов самый мощный огненный шар, на который только был способен. Воины лишь отмахнулись и снова атаковали. Я понимал, что сумею победить, только призвав Вселенную. Но для этого требовалось сосредоточиться хотя бы на несколько мгновений. И вот этих-то мгновений у меня не было. Я закрывался щитом, парировал удары и почти физически ощущал, как утекает драгоценное время. Внезапно откуда-то из-за моей спины на некромантов излились две волны белого света, сцепились с волшбой шеймидов, закружились над головой.

— Бей! — крикнул Лютый, вставая рядом со мной.

Брат из последних сил держал заклятия. Он отдал слишком много энергии, останавливая пожар, чтобы сейчас долго выстоять против двух некромантов.

Я сконцентрировался, позвал Вселенную и тут же ощутил, что она наполняет меня силой. Слава Лугу, она откликнулась, не подвела! Я ударил шеймидов чистым потоком энергии, таким мощным, что их разорвало в клочья.

— Ты даешь, брат! — оскалился Ом, сбивая с ног двух зомби.

Мы двинулись вперед, бок о бок, уничтожая всех, кто попадался на пути. Я наполнялся ненавистью, и вместе с нею в меня лилась сила Вселенной. Вот он, Ирияс, спокойный, самодовольный, гарцующий на прекрасном скакуне позади своего войска. Тварь, которая гораздо хуже любой нежити. Безжалостный убийца женщин и детей. Тебе тоже не будет пощады.

Увидев нас, султан рассмеялся. Ему вторил злобный хохот Лютого. Ом шагнул вперед.

— Он мой, — рыкнул я, отталкивая брата.

— Прикрою, — понятливо кивнул тот.

Молния, обрушившаяся с чистого неба, заставила султана подавиться собственным смехом. Загородившись непробиваемым щитом, некромант торопливо выкрикнул молитву Исдес.

— Не поможет, мразь! — Я указал на землю под копытами его коня, и она разверзлась, раскрыла жадный зев, желая поглотить Ирияса.

— Джа! — взвизгнул он, и жеребец с места взмыл в воздух, совершил невероятный прыжок и приземлился далеко от трещины.

На меня понесся душный вал мертвой энергии — черной, гнилостной, омерзительной. Я закрылся, но эта дохлятина все равно достала меня, окутала ледяным вонючим покрывалом, пытаясь пробиться прямо в душу, в сознание, в сердце… Ирияс был гораздо более страшным противником, чем Вериллий. А может быть, на этот раз у меня было меньше силы…

За моей спиной Лютый держал оборону, не позволяя шеймидам пробиться на помощь своему повелителю. Я интуитивно чувствовал: брат изнемогает, устает. Нужно торопиться. Отбросив пелену зловонной некромантской силы, я снова атаковал. Вокруг султана вспыхнуло яростное синее пламя, объяло его, сквозь щит добираясь до плоти. Глядя мне в глаза, Ирияс потушил магический огонь, вытянул руки, словно желал задушить меня, и обрушил новую порцию мертвой магии. Я ответил энергией Вселенной. Два бурлящих потока ударились друг в друга, и я ощутил страшное давление. Сила султана была непередаваемо огромна. Она ломала мою волшбу, склоняла ее к земле. Все тело пронзило невыносимой болью, разум изнемогал от гнусных картин, с калейдоскопической скоростью чередующихся перед мысленным взором. Ирияс одолевал меня…

— Держись, брат!

Эти простые слова заставили встрепенуться, выйти из непонятного транса, в который меня погрузило воздействие некроманта. Я выпрямился, собрался с силами, стараясь оттолкнуть чуждую энергию. Султан, уже торжествовавший победу, изменился в лице, ощутив мое сопротивление. В ту же минуту он вытянул ладонь вперед, и на ней появилась странная прозрачная пирамида, внутри которой переливался багровый камень. От артефакта исходило мощное излучение, отторгнувшее мою волшбу.

— Врешь! — прорычал я.

Напряжение было огромным. Жилы на шее напряглись, дыхание перехватило, из носа потекла кровь. Ощущая во рту ее металлический привкус, я отправил в султана поток чистой силы. Сопротивляясь ей, артефакт выдал яркую слепящую вспышку, потом неровно замигал. Ирияс изумленно уставился на магический предмет, видимо пытаясь понять, что с ним произошло.

Внезапно что-то изменилось. Злобный крик Лютого слился с тихим мелодичным звоном — так звенят на легком ветру стеклянные колокольчики. Неведомо откуда взявшаяся сила подхватила нас, расшвыряв в разные стороны далеко от султана. Я вскочил и едва снова не упал — такая вдруг навалилась слабость. Моим глазам предстала странная картина. На том месте, где я только что стоял, перламутрово переливался сгустившийся воздух. Пространство распалось, исказилось, образовав портал, из которого навстречу Ириясу шагнули три человека. Низкорослые, черноволосые, в шелковых одеяниях — журженьцы. В одном из них я узнал старого мудреца Сао Ли, советника императора, остальные двое были совсем молоды.

Портал закрылся, оставив мудрецов перед султаном. Юноши расступились и застыли по обе стороны от Сао Ли, широко раскинув руки, подняв к небу невозмутимые желтые лица. Вокруг них концентрировалась огромная сила, физически ощутимая даже на расстоянии. Между тем Сао Ли задвигался, словно исполняя странный, замысловатый танец. Он, то припадал к земле, то подпрыгивал, крутился на одной ноге, вскидывал руки, при этом издавая протяжный, монотонный то ли стон, то ли крик.

При виде журженьцев лицо Ирияса исказила гримаса откровенного ужаса. Он потянул поводья коня, собираясь развернуться и ускакать, но юноши выкрикнули короткое заклятие, и вокруг султана словно натянулась невидимая ткань, пружинившая и не выпускавшая всадника наружу.

Наконец Сао Ли остановился и с громким криком свел руки вместе, будто ударяя по чему-то невидимому. То, что произошло дальше, не поддавалось никаким объяснениям, противоречило любым магическим канонам. Время остановилось. То есть это не образное выражение. Время действительно остановилось, сделалось вязким. В этом неподвижном потоке замерли живые и носферату, повисли беззвучными комками яростные крики и хрипы умирающих, и только Сао Ли продолжал свой танец.

С Ириясом происходило что-то непонятное. Он силился прорвать застывшее время, но не мог. Взвившись над султаном в невероятном прыжке, почти полете, мудрец сделал движение, словно вырывал что-то из его головы. В тот же миг время вернулось к своему привычному течению. Задвигались люди, зашевелились не-мертвые. Ирияс издал жуткий крик — в нем как будто звучала вся смертная тоска, весь ужас, вся ненависть мира. Прозрачная пирамида артефакта в его руке разлетелась на мириады осколков. Вокруг лица султана закружились, извиваясь, прозрачные тени. Сотни… тысячи… десятки тысяч душ обретали свободу. И наконец, когда все призраки растворились в воздухе, над головой Ирияса осталась лишь одна — черная, густая, маслянисто поблескивавшая — душа некроманта. Вокруг падали, умирая по-настоящему, носферату, души которых освободил мудрец.