Но в горле встал огромный ком, не дающий произнести ни звука. Может, я просто устала оправдываться и просить прощения за свою любовь?..

— Дружище, сейчас не время, — ему на плечо легла рука Петра, напоминая нам о том, что совсем рядом идет спектакль, в котором мы, между прочим, принимаем непосредственную роль. — Ребята-эльфы уже доигрывают сцену. Скоро наш выход.

Рома еще несколько мгновений буравил меня возмущенным взглядом, а потом скинул руку одногруппника и направился к выходу.

— Да пошли вы все! — выплюнул он. Резко стянул через голову рубашку Лизандра, зашвырнул ее в угол комнаты и ушел, хлопнув дверью.

Упившись любопытным зрелищем, актеры быстро рассосались кто куда. Я посидела одна в переодевалке, пытаясь собрать себя в кучу и унять дрожь. Потом выползла в коридор, слоняясь туда-сюда и не зная, куда приткнуться, чтобы не встретиться ни с презрительным взглядом, ни с унизительным высказыванием.

— Рита, иди скорее за кулисы! Где твой партнер? — обеспокоенный Игорь Олегович нашел меня, прислонившейся к одной из стен. Над головой висел динамик, воспроизводящий аудио со сцены — чтобы все актеры имели представление, какой эпизод из пьесы отыгрывается в данный момент. Судя по экспрессивным причитаниям, там как раз блистала Юлька, изображая пятьдесят оттенков любовной одержимости Петром-Деметрием.

— Не знаю.

Рома ушел минут десять назад, и с тех пор его нигде не было видно. А снятая сорочка, пошитая университетским «кутюрье», так и валялась в гримерке, где он ее и оставил.

— Интересные дела! — рассерженно заявил режиссер. — У него сцена с минуты на минуту, а он пропадает непонятно где!

— Мне правда очень жаль, Игорь Олегович… — с трудом проговорила я.

— О чем ты говоришь? — мужчина взглянул на меня с непониманием. — Стой здесь, а я пока сам поищу этого балбеса.

Он подвел меня к краю сцены, отгороженному кулисами от зрительских взглядов, и умчался, ругаясь на ходу. Юля с Деметрием закончили свой диалог и ушли, вслед за ними пролетел чувственный танец полуголых эльфиек. Буквально на пару минут мелькнули исполнители ролей Титании, Оберона и Пака. Девушка легла, изображая спящую царицу фей. Один из парней-эльфов, дурачась и строя смешные рожи, наклонился над ней, капая в глаза богини соком любовного цветка.

Я замерла, ожидая появления Ромки. Секунды текли очень медленно, отдаваясь во мне настойчивым тиканьем — биением моего сердца, и при этом пролетая молниеносно.

Раз — занавес опустился, позволяя волшебным существам убраться куда подальше, и тут же поднялся снова. Два, свет прожекторов сменился с мистического голубого на приглушенный зеленый. Заиграла другая музыкальная вставка, сигнализируя начало новой сцены.

Три — раздались жидкие аплодисменты…

— Пора! — кто-то выпихнул меня из-за кулис, и я на автомате выскочила к зрителям. Хлопки оборвались, сменившись гулким молчанием зала, софиты ослепили, будто впервые. Рядом стояли декорации, изображающие деревья — вблизи они выглядели совсем нелепо и неказисто: яркие светильники подчеркивали все неровности и шероховатости, виден был каждый штрих, выполненный крупной кисточкой, каждый мазок. С гипсовых ветвей свисали бумажные листья и цветы.

По сценарию мы должны были выйти с Ромой одновременно — прекрасная влюбленная пара, должна была ступить под сень волшебного леса вблизи Афин. Убегая от строгого отца Гермии, они решили навсегда оставить родные места: совершить этот отчаянный шаг вместе и держась за руки…

К моему ужасу, младший Верстовский не появился, и что-то подсказывало мне — так больше и не появится в спектакле. Я вышла на «подмостки» и стояла под искусственным дубом, как легковерная греческая дура. Вся следующая сцена без Лизандра теряла первоначальный смысл и приобретала совсем другой оттенок: девушка рискнула всем и сбежала из дома… Но любимый предал ее, не явившись на место встречи. Гермия осталась совсем одна.

Мой скудный актерский опыт не готовил меня к таким ситуациям. Я понятия не имела, что мне делать… Читать роль так, будто рядом есть собеседник? Импровизировать, сочиняя на ходу новые стихи? Или трусливо уйти со сцены?..

Может, именно этого и добивалась Гарденина, не ставя Рому в известность заранее, а подставив меня прямо во время спектакля? Что ж, месть вполне удалась. Хотела, Рита, играть главную роль — играй и разгребай последствия…

Пауза затягивалась. В зале начали шептаться. Игорь Олегович отчаянно подавал мне какие-то знаки из-за кулис, но я не владела навыком чтения по губам, потому не понимала его сигналов. Судя по отчаянной жестикуляции, я должна была развернуть на сцене активную деятельность, заменив собой Лизандра и устроив зрителям настоящее шоу. Но… Из меня была никудышная актриса, если начистоту. И в спектакль я попала исключительно по протекции старшего Верстовского.

Эх, где он сейчас? Сидит в зрительном зале, недоумевая, почему я оказалась на сцене одна? Или тоже рыскает по подсобным помещениям, разыскивая сбежавшего сына?

В глаза бросилась направленная на меня камера. Стоящий за ней оператор смотрел с раздражением, недоумевая, почему исполнительница роли Гермии вышла на сцену и впала в столбняк, не способная связать и двух слов. Можно не сомневаться, какая именно новость привлечет к статье о спектакле больше всего читателей… Готовая разрыдаться прямо у всех на виду, я пошла по площадке, заламывая руки и в прямом смысле олицетворяя собой растерянную, заблудившуюся в лесу и своих чувствах юную особу. И ни с того ни с сего принялась читать стих из совсем другого эпизода:

Лизандр! Как! Нет? Ушел? О мой супруг!..

Не слышит он? Откликнись, милый друг,

Во имя всей любви! Да что же это?

Лишаюсь чувств от страха. Нет ответа?

Так, значит, мне на поиски идти?

Найти его — иль смерть свою найти!

Я ринулась прочь вся в слезах. У меня в планах стояло пересечь сцену насквозь и спрятаться за кулисами с другой стороны. Не знакомые с сюжетом пьесы могли бы решить, что Гермия и правда потерялась, а там — пусть руководство театрального кружка само решает, что делать в ситуации, когда один из главных актеров внезапно провалился сквозь землю, ставя под удар напарников.

Я уже собралась с позором скрыться, когда вдруг позади меня раздался знакомый голос.

Ты, Гермия, бродя в лесу, устала,

А я сознаюсь, что утратил след.

Не выбрать ли нам место для привала

И подождать, чтоб нам помог рассвет?

По залу прокатилось удивленное «О-о-о!», и я пораженно обернулась, не веря своим ушам. На сцене стоял Верстовский. Но не Ромка, а другой. Старший. Моя надежда, моя любовь… Как завороженная, я качнулась по направлению к нему.

Пусть мой Лизандр себе устроит ложе;

А я тут где-нибудь прилягу тоже.