— Ваш царь в наших руках! — рявкнул их вожак через разделявшее нас водное пространство. — Следуйте за нами, куда укажут.

Скифы не стали посылать на борт наших кораблей абордажные команды, ограничившись людьми, которые указывали нам, куда держать курс. Щёголь, присланный на корабль Аттика, оказался не моряком, а знатным степняком, крепким красавцем без туники, но в штанах из оленьей кожи, увешанным таким количеством золотых побрякушек, что мы опасались, как бы корабль из-за их тяжести не потерял равновесия. Варвар пребывал в превосходном расположении духа, смеялся, похлопывал наших парней по плечам, как давних приятелей, и без конца повторял:

— Ищите амазонка? Сколько? Сколько?

Он имел в виду, сколько мы можем заплатить за её голову.

Аттик сообщил, что нам не нужна её голова. Варвар расхохотался и заявил, что все эллины чокнутые.

Потребовалось несколько минут, чтобы выяснить: он имел в виду не Селену, а Элевтеру.

Кто вообще такая эта Селена? Он и слышать о ней не слышал! Ему нет дела ни до какой Селены!

— Леутра, — повторял он снова и снова. — Леутра!

При этом парень орал во всю глотку, видимо считая это единственным способом внушить что-то таким тупым болванам, как мы.

В конце концов нам удалось выудить из этого гордеца более-менее вразумительный рассказ. По его словам, народ амазонок, господствовавший в этих степях более полутора тысяч лет, влачит ныне жалкое существование. Их осталось не более двух-трёх тысяч, да и те, по большей части старые женщины и совсем юные девушки, давным-давно ушли через Врата Бурь на север, в Край Вечных Снегов Рифейского Кавказа.

Правда, отдельные их отряды ещё осмеливаются совершать набеги на юг. Три месяца назад один такой отряд сотни в две всадниц угнал две тысячи голов лучших коней из табунов Маэса и Панасагора, сына Боргеса и его племянника. Скифы отрядили погоню, и к северу от Меотийского озера разыгралось сражение. Половину амазонок перебили, а саму возглавлявшую набег Элевтеру серьёзно ранили.

Очевидно, именно об этих трагических событиях и поведал Тесей Селене в тот полдень в нашей усадьбе. Вот почему Селена бежала, решив предложить подземному царству собственную жизнь взамен жизни Элевтеры. И вот почему мы оказались здесь.

Элевтере сорок один год, сообщил наш скифский молодец, но она всё ещё остаётся великой воительницей, последней из своего племени, внушающей страх скифским родам. Сейчас Маэс и Панасагор прочёсывали каждую пядь Диких Земель, разыскивая её, чтобы покончить с нею навсегда. Уничтожив последнюю царицу свободных амазонок, эти предводители стяжают столь великую славу, что превзойдут даже самого Боргеса и получат для себя верховную власть над всей степью.

Наш варвар вообразил, будто мы тоже преследуем Элевтеру, а рассказу о Селене попросту не поверил, откровенно заявив, что в жизни не слышал более вздорной и нелепой выдумки.

Побережье, которое мы огибали, представляло собой спускавшиеся к морю с высокого плато пологие пастбища. С наступлением ночи эти просторы усеяли конные орды скифов, а наши дозорные сообщили, что видят впереди огни гавани. Подойдя поближе, мы смогли разглядеть множество стоявших на якоре торговых судов. Аттик из благоразумной осторожности хотел было пристать к берегу там, где мы находились, не доходя нескольких десятков стадиев до Курганного города, однако наш молодой надсмотрщик замахал руками и закричал, требуя продолжать грести. Скифы на захваченных судах придали убедительности его доводам, приставив мечи к глоткам наших товарищей. Нам пришлось подчиниться. Аттик приказал войти в бухту.

Так на девяносто девятый день, считая от нашего отплытия из Афин, наши корабли подошли к берегу возле того самого Курганного города, что некогда был оплотом северных амазонок племени Ликастея, народа Антиопы, Элевтеры и Селены.

Первым делом скифы завладели нашими лошадьми. Правда, представитель Мааса заверял Аттика и наших командиров в том, что животных забирают лишь на время, но, судя по ликованию уводивших коней скифов, этим скакунам уже никогда не носить афинскую сбрую.

Нас объединили с Тесеем и его командами. Собрав всех, и рядовых и командиров, в одну кучу, скифы препроводили всю компанию к причалу, в загон для скота, изгородь которого для защиты от волков была оплетена колючим вьюном с длинными шипами. Амазонки называли это растение «агре арра», или «карающий плющ». Из-за этого забора мы могли любоваться тем, как скифы снимали с наших кораблей решительно всё, что могло представлять для них хоть какой-нибудь интерес. Всё ценное, что находилось при нас самих, охранники уже присвоили.

На протяжении двух ночей, когда выдавался случай поспать, меня укладывали между Дамоном и отцом, поскольку, судя по похотливым взглядам варваров, я, с их точки зрения, уже вошла в тот возраст, когда девушку следует использовать по прямому назначению.

На рассвете третьего дня в окружении конной стражи прибыли Маэс и Панасагор. Тесея вытолкнули вперёд. Дикари не ведают учтивости, и наш царь вынужден был сносить множество оскорблений, как физических, так и словесных. Складывалось впечатление, что всё это закончится кровавой расправой. Варвары порывались поджечь ненавистные им эллинские корабли, однако их вожаки рассудили, что гораздо выгоднее будет продать суда, а заодно и их команды. В конце концов они оставили под стражей Тесея, Аттика и капитанов кораблей, а остальных выпихнули из загона и разрешили отправляться на все четыре стороны, с непременным условием вернуться к закату.

— Дикари уверены, что мы никуда не денемся, — заметил мой отец.

Ради безопасности командиры велели всем людям держаться вместе. Предполагалось, что мы так или иначе предпримем попытку вернуть корабли, но, пока план не был выработан, нам не оставалось ничего лучшего, как присмотреться к городу. Отцу, Дамону и Филиппу составили компанию двое парней из Тесеевой команды, Зубоскал и Клещ.

Клещ взялся меня опекать. Мы все были невероятно грязны, оборванны и босы, однако это не только не выделяло нас среди местных жителей, но, напротив, никак не обращало на себя внимания. Мне в жизни не случалось видеть столь отвратительного, кишащего паразитами скопища людей, каким стал Курганный город под властью скифов. Во времена амазонок здесь не было постоянных жителей: предоставленные на десять месяцев в году божествам и природным стихиям древние земляные укрепления зарастали травой, а люди являлись сюда лишь на время Великого Сбора. Теперь на этом месте раскинулся самый настоящий город, населённый ремесленниками и торговцами, ворами и мошенниками. Здесь торговали лошадьми, женщинами, рабами, зерном, мехами и золотом.

Отец первым делом расспросил наших новых товарищей о Тесее. Когда корабли царя покинули Афины и что было тому причиной? Почему царь, поклявшийся не участвовать в таких походах, сам отправился в плавание?

Клещ поведал следующее.

Спустя два дня после того, как корабли Аттика отплыли из Афин, Тесей решил совершить у могилы Антиопы жертвоприношение, дабы её дух испросил благоволения богов для отправившихся в плавание. По словам Клеща, царь устроил из этого впечатляющее представление, выделив для грандиозного пиршества быка и пятьдесят овец. Толпа желающих попировать заполонила площадь, но стоило жрецам вывести жертвенного быка, как земля содрогнулась.