Тэсс вздрогнула и покачнулась. Она обернулась к окну, будто ища, нет ли поблизости алых парусов. Чего она боялась? И почему было так тяжело видеть ее страх?

– Послушай, ле, – позвал Паолино.

Девочка обиженно посмотрела ему в глаза, но не стала его поправлять. Конечно, она ле, а не ла. До обращения «ла» Тэсс еще не доросла. Склоняя к плечу голову, управитель глухо, но отчетливо сказал:

– Они будут знать. Да. Но я не дам тебя в обиду.

Никогда.

– Обещаю.

Вряд ли она поверила. Но, уходя, вроде бы улыбалась. У нее еще было достаточно времени. И пусть. Она умница.

…Стоя у окна, Миаль долго смотрел на океан. Как и испуганная девочка, он высматривал алые паруса.

И ему как никогда их не хватало.

С другого конца комнаты на него смотрели два океана. Океанского цвета глаза – он обратил внимание ещё в прошлый раз. У девчонки были именно такие: огромные, опушенные жидкими светлыми ресницами, оттенок которых напоминал грязный песок. Океаны плескались ровной, лукавой злобой. Для Лира эта злоба, наверное, имела бы острый запах. Для Жераля – лишь оттенок. Тот же, зеленовато-голубой.

– Уютное убежище.

Выступив из тени, он обернулся к запертой двери. Окинул взглядом зачехленные громады мебели по углам. Шкафы, кресла… Плотные тряпки скрывали предметы, вокруг словно теснился голый, неровно вырубленный лес, погруженный в пыльный сумрак. Единственный газовый рожок горел над низкой, кривоногой, застеленной несвежим покрывалом кроватью.

Девчонка сидела на краю постели, раздвинув согнутые в коленках ноги. Ее руки болтались между ними. Босая, в легком платье, она вряд ли обращала внимание на гуляющий по комнате сквозняк. Она была похожа на того, кого изображала. На безмятежного и безобидного ребенка.

– Убежище нужно тем, кому есть от чего бежать.

Губы расползлись в дурацкой улыбке. Девчонка мотнула головой: отбросила с бледного высокого лба светлые грязноватые пряди. Затем она уставилась на Жераля в упор, приподняв почти неразличимые белесые брови. Она его не боялась, как он и думал. Но она чему-то радовалась, а этого он вовсе не ждал.

– Итак… – улыбка стала шире, – ты меня нашел. Поздравляем. Правда, малыши?

Последняя фраза была обращена к двум крупным рогатым зайцам с лоснящимися пятнистыми шкурами. Они равнодушно таращились на Жераля золотистыми глазами. Звери не двигались, даже не моргали. Их легко можно было принять за чучела, если не знать, что по одному приказу маленькой сумасшедшей они бросятся и пустят в ход зубы.

– Объект 8-56, № 112. Верно?

Он сделал шаг. Глаза-океаны следили за ним, не отрываясь, и он также не отрывался от них. Девчонка пошевелила губами, то ли повторяя цифры, то ли пробуя слова на вкус. Так или иначе, они ей не понравились. Наклонив голову, она дернула плечом.

– А ты под каким номером?

Жалкая и неумелая попытка вывести его из равновесия. Жераль осклабился. Так, чтобы девчонка увидела белые заостренные клыки.

– Не стоит равнять себя со мной, малышка. И не стоит дергаться.

– Я не дергаюсь. – Она снова заулыбалась. – Вообще-то я долго тебя ждала. Ты ведь знал, что я в курсе, что ты придешь?

– Неужели… – процедил он. – Конечно, знал.

– Тебя привело чутье? Да?

Она поболтала в воздухе ногами, качнулась из стороны в сторону. Пронизывающий взгляд Жераля, обычно парализующий собеседника, никак на нее не действовал, скорее она начинала скучать. Пытаясь не раздражаться и отвечая улыбкой на улыбку, он утвердительно наклонил голову.

– Ты занятная. Давно хочу с тобой познакомиться… поближе.

Снова сжать пальцы на твоей глотке. В этот раз – удавить сразу, без болтовни. Но эти желания приходилось сдерживать. Пока – сдерживать. Девчонка наклонила голову к плечу, не переставая с любопытством таращиться на него, и дернула себя за особенно длинную светлую прядь.

– Тебе больше некуда пойти? Ты такой большой, у тебя полно дружков. И самок… и всяких там…

Одни только интонации и кривляния выводили его из себя. На стене тихо, но отчетливо тикали часы. Близилось Перевеяние. Чем меньше оставалось времени, тем быстрее оно ускользало.

– Тем не менее мне нужна именно ты.

Он шагнул к ней. От кровати его отделяло пространство, которое можно было преодолеть за один скачок. Девчонка не изменила положения, лишь пошевелила пальцами ног и задумчиво задрала подбородок.

– Что будешь со мной делать? Пы-ытать? Как… – ее глаза немного сузились, – его?

Этого она не должна была знать. Просто не могла. Напоминание о нем, даже без имени, стало куда более ощутимой, более действенной атакой, чем первая. Жераль замер как вкопанный. Маленькая дрянь не собиралась останавливаться.

– Нашего красивого, милого, доброго Отшельника? Тебе, наверное, нравилось его мучить. Наблюдать, как его мучают? Всякие цепи, ножи… плетки? Ты любишь плетки?

Мысленно Жераль поймал каждое слово, сдавил, ломая хребет, и отшвырнул. Подойдя вплотную к девчонке, он спокойно наклонился к ее бледному улыбающемуся лицу и почти промурлыкал:

– Ты понятия не имеешь, что несешь.

Она бесцеремонно ткнула пальцем в кончик его носа и высунула язык:

– Глупый дурак. Все, что ты делаешь, – неправильно.

Ее легко было бы ударить. Для начала дать затрещину, чтобы дернулась голова. Да, легко, слишком легко. Намного легче, чем разговаривать дальше.

– Все?… – Он спрятал руки в карманы и вежливо вскинул брови. – С чьей же точки зрения? С заячьей?

Она моргнула с нескрываемым разочарованием. Наверняка ждала удара. Ждала, чтобы, вытерев лицо, продолжить ухмыляться. Чтобы убедиться, что он…

– Глупый дурак, – повторила она. – С человечьей! Вот, смотри…

Она полезла пальцами под воротник платья. Жераль терпеливо ждал, пока она вытянет что-то, висящее на шнурке. Предмет блеснул металлом. Это была красная пуля, которую аккуратно прицепили подле округлой перламутровой раковины.

– Ты меня душил. – Девчонка надула губы и поиграла кулоном, прокрутив его в руках. – Потом стрелял в меня. Управитель бы тоже сказал, что ты дурак. Он нас любит. Своих… милых, беззащитных деточек.

Откинув голову, она начала хохотать. Красная пуля по-прежнему болталась на шнурке. Жераль слушал терпеливо, молча. Оценивал вроде бы расслабленную позу, лицо, на котором читалось удовлетворение. Равнодушно отметил: на шее ничего нет, кроме этих двух безделушек. Значит…

– Где манок?

Девчонка с достоинством выпрямилась, расправляя платье.

– Я отправила его почтой. Он не нужен ни тебе, ни мне, никому. Он не остановит… – она со значимым видом подмигнула, – тех, кто приедет на Быстрокрыле. Глупый дурак.