– Нив, а где ты положишь меня спать? Уверена, моя старая комната уже занята.

– Нет, – почти застенчиво ответила Нив. – Она ждет тебя, и там все так же, как ты оставила. Мы ничего не трогали.

Рэд прикусила губу.

Арик поднялся, словно эта фраза была каким-то тайным сигналом.

– Кири просила тебя зайти к ней в Святилище, Нив. – Желваки перекатились на его скулах, взгляд стал очень твердым. – Разумеется, я провожу тебя.

Вот как, значит? Рэд выпрямилась в ожидании ответа сестры.

– Сейчас. – Взгляд Нив метнулся от Рэд к Арику, к его руке, которую он протянул ей. – Я хочу сначала помочь Рэд устроиться.

– Я с удовольствием схожу в Святилище с тобой.

Рэд поняла, что слишком поторопилась, – лицо Арика потемнело, – и пожала плечами.

– Ты там займешься своими делами, но мы хотя бы побудем вместе.

Это предложение совсем не воодушевило Нив. Она устало моргнула, закрыла глаза, ссутулилась.

– Нет. Не в этот раз. – Нив выпрямилась, словно сбросив невидимый груз. – Кроме того, уверена, ты очень устала.

Рэд умела проигрывать. Она кивнула:

– Тогда сходим завтра.

Королева быстро покосилась на принца-консорта и согласилась:

– Завтра.

– Леди Волк. – Арик отвесил Второй Дочери поклон и нырнул во тьму коридора.

Нив проводила Рэд в ее комнату – это было недалеко, ее покои были соседними. Здесь действительно ничего не изменилось с того утра, когда Рэд покинула их. Скомканная ночная рубашка так и валялась в углу. Рядом деревянный шкаф для одежды, выкрашенный в белый и серебристый. Такой непохожий на измученный временем шкаф в комнате, которую она делила с Эммоном в Крепости. Нив указала на него:

– Вся твоя одежда там. Все, что тебе может понадобиться.

Она подошла к углу, подняла брошенную ночную рубашку.

– Я заставляла их по крайней мере менять постельное белье, так что тебе должно быть уютно.

Тяжелое ожидание висело в воздухе между ними.

– Я говорю правду, Нив, – наконец произнесла Рэд, неловко стоя в центре комнаты, которую больше не чувствовала своей. – Я вернулась в Валлейду, потому что хотела тебя увидеть.

Нив невесело хмыкнула:

– Ты говоришь это так, как будто совершила какое-то большое путешествие, а не просто вернулась домой.

– Это больше не мой дом.

Руки Нив задрожали так сильно, что ночная рубашка, которую она сжимала, затрепетала.

– Понимаю. – В ее голосе было нечто… какой-то намек, что-то не произнесенное.

Королева подняла глаза на сестру. Не слезы сверкали в них, но решимость. Она подала Рэд ночную рубашку.

– Увидимся утром. Тогда и в Святилище заглянем.

А потом Нив едва не выбежала из покоев Рэд, только юбки взметнулись в открытой двери. Впервые после возвращения в Валлейду девушка осталась одна, и сам воздух казался ей здесь враждебным.

Ночная рубашка села как родная, но от прикосновения ткани кожа начала зудеть. Постель пахла розами, а не кофе и палой листвой, как привыкла Рэд. Она была кусочком мозаики, который сменил форму – незаметно для глаза, но настолько, чтобы впихнуть его на прежнее место было уже невозможно.

Тем не менее она устала так сильно, что провалилась в сон, едва закрыв глаза.

Рэд знала манеру Эммона двигаться, выучила наизусть каждое его движение, подглядывая за ним по утрам через полуприкрытые веки. Тот, кто сейчас ходил по комнате, Эммоном точно не был. И пахло здесь неправильно – цветами и дождем. Фигура незваного гостя замерла и прошептала что-то странным, тонким голосом.

Рэд оскалилась и вскочила с кровати, скрючивая пальцы.

Белые стены, сияние серебра, испуганные лица трех служанок. Не лес. Не Крепость.

И Эммона здесь тоже нет.

Ближайшая к ней горничная пришла в себя, выпрямилась, успокаивающе улыбнулась. Присела в реверансе, но в ее глазах все еще плескался ужас загнанного в угол животного. Две других девушки за спиной этой, самой смелой, прижимали к груди белье и смотрели на Рэд как на какую-то тварь из Диколесья, которая вот-вот набросится на них.

Что ж. Не сильно-то они были неправы.

Рэд откинула с лица спутанные волосы, попыталась улыбнуться. Увы – это, судя по всему, только еще сильнее напугало горничных.

Первая наконец набралась мужества, чтобы заговорить:

– Доброе утро, леди Волк. Королева просит вас встретиться с ней в саду, когда вы будете готовы.

Верно. Сегодня она наконец проберется в Святилище. Посмотрит, что же такое там делает Нив и как она, Рэд, может это исправить. Что останется от них обеих, когда она это сделает? Можно ли еще будет подобрать осколки и собрать их обратно?

– Завтрак на столе. – Вторая горничная словно вдохновила примером напарницы. – И одежда – в шкафу.

– Спасибо. – Рэд неловко встала с кровати, скрестила руки на груди.

Все трое уставились на нее как на миф, воплощающийся в реальность, словно они не до конца верили, что она существует.

По этому чувству в глазах окружающих Рэд ну совсем не скучала.

Теперь она заметила, что все трое столпились вокруг стула, через спинку которого был перекинут ее плащ. Он, несомненно, и был причиной тех шепотков, что разбудили ее. Горничные обменялись взглядами и явно какими-то мнениями. Затем та, которая заговорила с ней первой, повернулась к Рэд.

– Мы слышали, что вы вернулись в другом плаще, – ровным голосом сказала она, хотя руки ее дрожали. – Вышитом как свадебный.

Конечно, они слышали об этом. Рэд шла в этом плаще вчера по дворцу, велела Норускану обращаться к ней «леди Волк». Завзятые придворные сплетники, видимо, уже успели сложить два и два. Рэд устало кивнула. Глаза горничных расширились до размеров, казалось, не предусмотренных природой. Они растерянно посмотрели друг на друга. Третья, до сих пор молчавшая служанка сделала крошечный шаг вперед.

– То есть вы… вы вышли замуж за Волка?

«За чудовище», – звучало в ее голосе. Рэд напряглась, хотя не так давно и она имела бы в виду то же самое, доведись ей задать этот вопрос. Каким несправедливым способом была искажена реальная история!

– Да, вышла. – Она направилась к шкафу.

Служанки все разом, как косяк испуганных рыбок, попятились от нее.

– Разве он не злой? – спросила та, самая храбрая из них.

– Нет. – Рэд вытащила первое платье, которое попалось под руку. Оно оказалось зеленое, цвета леса, расшитое белым – это напомнило ей о шрамах Эммона. – Не злее любого другого мужчины. Гораздо менее злой, чем большинство из них.