Сюда! – Что-то подсказало Виринее, где именно следуетрыть. Вместе с Веней и профессором они разгребли толстый слой перепревшей хвоии мха… Под ним обнаружился странный камень, больше всего напоминавшийискусственно установленную плиту. И сейчас же троих учёных словно токомпронзило всеохватывающее чувство страха. Животного, не поддающегося логикестраха. Громовой голос закричал в самые уши: бежать! Бежать! Бежать!!!

– Да уж, что-то здесь неуютно… – С трудом одолевпанику, Звягинцев вытер пот со лба и осторожно, кончиками пальцев, дотронулсядо камня: – А вот мы тебя динамитом, если не уймёшься! Так что лучше ты своипсихические штучки брось!

Никогда в жизни ему ещё не бывало так страшно. Кажется, дажев тот далёкий день, когда арестовали родителей и навсегда рухнул привычныйдомашний мир…

А Виринея вдруг совершенно отчётливо разглядела широкий лаз,ведущий в просторную пещеру. От неожиданности девушка моргнула, и видениеисчезло.

– Лев Поликарпович, камень ни при чем. Запретительнаяинформация идет снизу, изнутри… – выговорила она. – Кто-то не хочет,чтобы мы продолжали поиски. Даёт нам красный свет…

Она хотела добавить: «По-доброму просит», но, осекшись,промолчала. Звягинцев и так смотрел на неё с плохо скрываемым скепсисом. Ну какже, научная интуиция – это одно, а общение с подземными духами – это уж совсемдругое. Не наша стихия.

– Значит, таможня не хочет давать добро? – Все ещёдрожа от пережитого испуга, Веня через силу улыбнулся – советских учёных такпросто не запугаешь!

И в это время Альберт вскочил на ноги, как подброшенный,замахал руками:

– Лев Поликарпович! Шеф! Шеф!!! Смотрите! На приборахсигнал пошёл! Вектор поля даёт реверс! Напряженность растет по экспоненте! Вотэто да, до прежнего максимума! Она же пульсирует!

Кто «она» – так и осталось невыясненным…

– Альберт, умоляю, не пропусти пик флуктуации! Про градиентне забудь, про градиент! – Звягинцев тоже вскочил, уронив сперва трость, апосле очки, и принялся ожесточённо жестикулировать, похоже, они с Головинымудрали из одного сумасшедшего дома. – Главное – период определить! О,люди, дайте кто-нибудь лист бумаги!!!

Скудин, Гринберг и Буров искоса наблюдали за научной суетой,бдели и думали о том, как там Боря Капустин, оставленный в одиночку сторожитьлагерь. Судя по сообщениям радио, беглые зэки распоясались вовсю. Они ещёкого-то зарезали, умудрились захватить ружпарк в местной милиции и, обманувпогоню, гуляли сами по себе по просторам Кольского. Бояться им явно было уженечего. Терять – тоже.

– Лев Поликарпович, я извиняюсь, вы скоро? –Скудин глянул на часы и постарался быть вежливым. – Не пора ли нам наужин? Может, завтра доделаете?

Он сразу понял, что опростоволосился. Звягинцев вскинулглаза, и не надо было быть телепатом, чтобы прочесть внятное: «Питекантроп!»Сопровождаемое целыми гирляндами замысловатых эпитетов. Иван неслышно вздохнул.С Мариной он тоже так попадался. Вот только она его питекантропом даже мысленноне обзывала. Она любила его.

Так и не ответив, Звягинцев оторвался от исписанногоформулами листка и яростно махнул рукой Вене, трепетно следившему за тем, какпереносной компьютер фиксирует показания приборов:

– Мы должны определить частоту пульсации поля, а дляэтого будем наблюдать, сколько потребуется!

«Вы что, дуболомы, не понимаете? Мы же стоим на порогеэпохального открытия! Способного всю ортодоксальную науку перевернуть…»

Глаза профессора сверкали исступлённым блеском научногофанатизма. С такими же просветлёнными лицами, со взглядами, полными отрешения иуверенности, когда-то шли на аутодафе мученики Cредневековья. «А всё-таки онавертится!»

– Хорошо, хорошо… – Скудин вздохнул, примирительноподнял руки и подошёл поближе, чтобы начать вырабатывать консенсус. Он, славаБогу и Марине, уже давно усвоил, что наука – ортодоксальная или нет – признаёт,что у любой проблемы обычно имеются решения. И точно. После впечатляющего,снабжённого подробностями рассказа о зонах строгого режима Звягинцев пошёл-такина компромисс, и было принято соломоново решение: вахтный метод. Буров сКнопиком и профессор с Веней продолжают служить науке, а наутро их сменитсвежий контингент: сладко выспавшиеся Виринея с Альбертом плюс полный силспецназ в лице доблестного капитана Гринберга.

Заложники истины оприходовали весь несъеденный харч иостались на боевом посту, а те, кто вырвался из цепких лап науки, отправилисьналегке в лагерь.

Вечером, за ужином, американцы болтали без умолку, хвалились– сегодня на тропе они нашли следы реликта: шерсть, отпечаток конечности и,самое главное, залежи свежайших, чуть ли не дымящихся фекалий.

– Теперь всё. Не уйдёт. Спёкся, засранец, –заверил всех профессор Беллинг.

Эдик снова был никакой, ничего не ел, ржал по-дурацки и безумолку, все пытался сказать что-то и не мог, захлебывался слюнями. Виринеядемонстративно не замечала его, Джозеф Браун косился с порицанием, Скудинмногообещающе щурился, одна лишь мисс Айрин смотрела с пониманием, едва заметноулыбаясь пухлыми губами. Похоже, бедственное положение Эдика её от душизабавляло.

Ужин уже подходил к концу, когда вдруг послышался негромкийзуммер.

– Гип-гип-гип-гип ура! – Беллинг сразу отставилкружку с киселём, вытащил из кармана пейджер и торжественно встал. –Господа, сработала система наблюдения. Всё, наверняка это он. Итак, мы напороге сенсации! Прошу своими глазами лицезреть наш триумф! – Онвыразительно глянул на Скудина и сделал широкий приглашающий жест. –Прошу, прошу. Не обижайте старика.

Делать нечего, российско-американская дружба требует жертв.Иван поднялся, не доев и про себя чертыхаясь, и отправился участвовать внаучном триумфе. Мисс Айрин двинулась следом, её бёдра совершали множествоизлишних движений, совершенно не способствующих ходьбе. Казалось, она нестолько шагала, сколько крутила на талии металлический обруч, когда-тоназывавшийся «хула-хуп».

В апартаментах Шихмана пахло сигарами и царил полумрак,внутренность палатки была освещена лишь включённым монитором. Тут жевыяснилось, что Беллинг погорячился. То есть гоминоиды на экранеприсутствовали, но никак не реликтовые, а самые обычные.

– Хомо туристус, – улыбнулся профессор.

Ах, молодость! Байдарки, вытащенные на песок, неторопливоенатягивание палаток, дымок уже разведённого – против комаров – костерка…Уклонившиеся от хозяйственных обязанностей парень и девушка подошли прямо кзамаскированной камере и, не подозревая о таящейся в кустах электронике,принялись целоваться.

– О нет, только не это… – Шихман помрачнел,насупился и уже собрался вырубить технику, но тут в кадре возникли новыеперсонажи.

И… милый, приправленный лёгкой эротикой видовой фильм изжизни туристов мгновенно превратился в жуткий боевик про российскую мафию…