Любовники в изнеможении завернулись в одеяло. Элизия водила пальцами по рельефной мускулатуре воина и целовала шрамы от забытых ран. Скоро наступит утро, и слуги примутся за хозяйственные дела. Никто не должен видеть их вместе, но им хотелось не размыкать объятий до скончания дней.

Элизия глубоко вздохнула и наконец решилась заговорить:

– Изембард, я хочу, чтобы ты женился. Хочу, чтобы ты вернул все, что у тебя отобрали, и потом, когда граф призовет тебя в Барселону, ты войдешь в мою гостиницу рука об руку с красивой молодой сеньорой, в окружении детей и слуг.

– Я люблю тебя.

Сердце ее рыдало, но на губах цвела мечтательная улыбка.

– Но ты должен так поступить.

– Ты меня для этого сюда позвала?

Они поцеловались. По его груди струились ее черные волосы.

– Ты ведь знаешь: этим миром правит не любовь. Я всегда буду тебя любить; возможно, ты меня тоже, но у меня душа из железа, а у тебя – из серебра. Ты должен занять свое место… А я буду тобой гордиться.

Изембард крепко прижал ее к себе. От мыслей о будущем у него кружилась голова. Хотя его считали великим воином, он никогда не жил как сеньор. В глубине души Изембард до сих пор ощущал себя сервом, возделывающим виноградники Санта-Афры.

– Я хочу, чтобы у меня было много таких ночей, Элизия.

– Когда капитан Ориоль вернулся из Серве, он рассказал о красавице по имени Ришильда из дома Бозонидов. – Ей едва удавалось скрывать ревность и печаль. – Капитан говорил, она тобой заинтересовалась. Если ты возьмешь ее в жены – поднимешься к самым высотам.

Изембард улыбнулся и перевалил женщину на себя, спиной на грудь. Элизия задышала глубже, руки любимого оглаживали ее обнаженное тело от шеи до пупка.

– До зари еще остается немного времени. Пусть оно будет нашим, а остальным распорядится Господь.

В тот год король Карл собирал свою традиционную ассамблею в маленьком городе Аттиньи. Епископ Фродоин выступил из Барселоны, и в Нарбонне его отряд присоединился к эскорту архиепископа Фредольда. Вместе с Фродоином ехали Эрмезенда и ее сыновья, Гифре и Миро. Пришла весть, что его величество жаждет новой встречи с пожилой графиней и хочет познакомиться с сыновьями славного гота Сунифреда, верой и правдой защищавшими королевство от сарацин из Льейды.

По дороге на Аттиньи к ним примкнул отряд Отгера Жиронского. Старик Отгер, слабый здоровьем, предпринял это путешествие, чтобы узнать будущее графств Уржель и Серданья – ведь у Марки общая судьба.

Примерно в то же время из Безье выступил маркграф Бернат и его многочисленные вассалы, среди которых находился и Дрого де Борр.

Аттиньи стоял рядом со старой римской дорогой, в окружении пологих зеленых холмов и раскидистых дубовых рощ. Карл Лысый часто наведывался в этот замок с почерневшими от времени стенами. Лагерь разбили на прилегающих к городу лугах; здесь стояли сотни шатров со знаменами их знатных хозяев и балаганы для солдат и прислуги. Как и всегда, на ровном поле выстроили деревянные трибуны, с которых лучшие люди королевства будут наблюдать за турниром.

Когда пришло известие, что вместе с епископом Барселонским едет и Изембард Второй из Тенеса, ожидание только усилилось. Люди до сих пор помнили его потрясающую победу над Бозоном Вторым из Прованса и снова хотели увидеть молодого рыцаря на ристалище.

Встречи знатных особ с королем Карлом проходили в большом зале замка Аттиньи, под штандартом с орлом Карла Великого. Здесь обсуждались налоги в государственную казну, заключались договоры и взимались долги с нерадивых домов; произошел даже один судебный поединок. Монарха, кажется, не сильно печалило его вдовство – он уже проявлял склонность к новой женитьбе и зачатию новых наследников. Стоило Карлу перебрать со спиртным, и он заводил разговоры об императорской диадеме на своей голове – ему бы только собрать побольше сил…

Фродоин заранее обдумал вопросы, которые ему надлежало обсудить. Прощение Годы наполняло его энергией и решимостью. Епископ представил формальную жалобу на Тирса, священника из Кордовы, который служит в Барселоне по мосарабскому обряду, пользуясь поддержкой hispani и части готского населения. Тирс собирал десятины и совершал таинства, не имея на то дозволения от епископата. В другой части графства священник по имени Байо́ присвоил церковные земли и намеревался возродить вестготский епископат Тарраса. Фродоин выступал очень убедительно, члены курии как зачарованные соглашались с его доводами. Когда-то Фродоина отправили в Барселону, чтобы от него отделаться, но прелат становился все сильнее, его положение в глазах Гинкмара из Реймса и самого короля только укреплялось. Приграничный город процветал. Соль из Кардоны, вино и оливковое масло продавались в отдаленные части королевства, открылся обновленный барселонский порт.

Война с Мусой из Льейды затормозила этот порыв, зима выдалась очень тяжелая, но если мир сохранится, Коронованный город будет расти и впредь.

Бернат из Готии присутствовал при аудиенции и не оспорил ни одного из предложений епископа. Процветание Барселоны позволяло собирать больше налогов и набирать больше солдат. Что действительно интересовало Берната – так это назначение новых графов в освободившиеся Уржель и Серданью. Маркграф смотрел на Фродоина и нехорошо улыбался: у него тоже имелся свой план.

Когда барселонцы вышли из замка, побледневший Сервусдеи прошептал Фродоину:

– Епископ, хуглары уже начали представление. Да поможет нам Бог.

– Все будет хорошо, доверься мне.

Члены ассамблеи, утомленные долгими речами, с любопытством собирались на площади, откуда неслись аплодисменты и смех. Актеры на подмостках давали шуточное действо, персонажи которого большинству зрителей были знакомы.

– Они идут, господин граф! – завопил молодой однорукий актер.

– Ах боже мой, мавры! – пуча глаза от ужаса, заверещал второй, в смешном балахоне и с нарумяненным лицом.

Рядом со сценой мальчик сдавил бычий пузырь с узким горлышком: получилось похоже на громкое пуканье, и этот звук был встречен восторженным гулом толпы. Фродоин рассмеялся. Имен артисты не называли, но всем было ясно, что комический граф олицетворяет Берната из Готии. Эта сатира с успехом представлялась в городах и дворцах по всей Франции. Как и предсказывала Элизия, то, что произошло в Марке в ноябре прошлого года, ныне сделалось достоянием хугларов.

На сцене появились новые актеры – в тюрбанах, на деревянных лошадках. Они погнались за графом и изодрали ему штаны. Узрев оголенную задницу с подозрительным коричневым пятном, публика зашлась от хохота. Роль Дрого де Борра исполнял неряшливый плюгавый человечек в медвежьей шкуре, он неуклюже скакал по сцене, рубил воздух, никак не попадая по врагам. Зрители с удовольствием закидывали его капустными листьями и гнилыми луковицами.

Фродоин незаметно приблизился к королю – тот хохотал во всю глотку. А кипевший гневом Бернат умолял монарха остановить посмешище.