– Николас! – негромко позвала София. – Он идет!

Меч, висевший над их головами, наконец, упал.

Николас высвободился, отступая на полшага, успев подумать, не так ли ощущается смерть: как болезненное освобождение. Он столько раз представлял ее себе как погружение в темную холодную воду: по пояс, по плечи, выше головы. Сейчас же она предстала разрывом, громовым ударом агонии. Коротка жизнь человеческая, а сколько раз за эту короткую жизнь ему приходится умирать!

– Я люблю тебя, – тихо сказал он. – Времени никогда не отнять этого.

Не успела Этта заговорить, Николас уже почувствовал, что она сейчас скажет: прочитал в непреклонном лице.

– Я не сдамся, – слова сдули непокорную прядку со щеки. Что за буря эта девушка! – Я не уничтожу ее. Это не конец.

Николас перевернул ее руку, последний раз обжигая ладонь поцелуем.

– Что ж: пусть победит лучший из пиратов.

– Скорее там, эй! – Оуэна никак нельзя было назвать крупным мужчиной, но его голос, если надо, перекрывал и гром. Приподняв маску, он всматривался в темную стену леса, выискивая Николаса. Значит, София права: старик заметил, что он отстал, и намного быстрее, чем они ожидали.

– Я умудрился скатиться, – объяснил Николас, прихрамывая, выходя из кустов.

Оуэн понимающе оглядел его перепачканную мантию.

– Каким же дураком надо быть, чтобы упасть, отливая в кустах?

– Таким как ты, – София так быстро зашла по широкой дуге за спину Оуэну, что ни один, ни другой не заметили ее, пока она не обрушила камень мужчине на голову.

Мелькнули белки глаз, и он сложился на тропе. Николас с восхищением глядел, как София сдирает с него мантию и маску и скатывает несчастного с тропы в лес, предоставляя крутому склону доделать за нее всю работу.

– Ты закончил свои дела? – невинно поинтересовалась она.

– А ты? – огрызнулся Николас. Джулиан с Эттой ушли вперед, и хотя он много чего хотел бы сказать своему брату, возможно, бывшим суженым требовалось сказать друг другу еще больше.

С вершины, из изящного храма, прозвучал гонг. Николас поправил маску и принял подставленное плечо Софии, чтобы проковылять последние ярды до цели. Пройдя через воздушное ажурное здание с крутой крышей, они увидели огромный белый шатер, разбитый в центре каменного дворика. Значит, они не будут топтать святое место. Хорошо. Возможно, у Белладонны осталось еще несколько лоскутков благопристойности, зацепившихся за ее изорванную в клочья душу.

Новый порыв осеннего ветерка донес ароматы вина и чего-то покрепче, а потом – сладкий шепот фруктов. Невдалеке от шатра стоял стол, со вкусом заваленный едой, хотя и, очевидно, уже изрядно обчищенный их предшественниками. Рядом стояла Белладонна, поджидая опаздывающих.

– Угощайтесь на здоровье, – поприветствовала Белладонна человека – судя по его церемониальному облачению, непохожему на мантии путешественников, священника или монаха. Он мучился, стоя перед шатром, но не решаясь зайти. Женщина отослала его воздушным поцелуем.

– Это страж? – спросил Николас

– Нет. Верни парочку национальных реликвий, и ты удивишься, какие почести тебе воздадут, – отмахнулась Белладонна. – И о сколь многом поспешат забыть.

София фыркнула, чем привлекла к себе внимание женщины. Белладонна задумчиво замурлыкала какой-то мотивчик, но ничего не сказала.

– Если вы готовы, прошу за мной. Остальные из вашей группы уже расселись.

Шатер внутри оказался больше, чем выглядел снаружи, – настолько, что Николас всерьез задумался, не было ли это одной из иллюзий. Центральный проход вел к позолоченному столу, на который был водружен ларец из темного дерева. Два человека в масках стояли по бокам от него с мечами в руках, готовые разрубить на куски любого, кто протянет к ним хоть палец. Не чувствуй он еще раньше холодные мурашки, бегающие по коже, и дрожание воздуха, Николас мог бы и не поверить, что астролябия действительно находится внутри.

– Ты… – прошептала София, судя по голосу, чуть не падая в обморок. Но закончить: «… чувствуешь ее?» не успела – Белладонна покачала головой.

– Тихо! Вот. Вот ваше место.

Вдоль всего прохода стояли кабинки, разделенные тяжелыми белыми полотнищами, полагаясь на свой опыт моряка, Николас назвал бы их парусиновыми. В каждой сидел по меньшей мере один темный силуэт мужчины или женщины, неразличимый на фоне света фонаря или свечей. Теперь понятно, как ей удалось сохранить анонимность каждого покупателя и, вероятно, победителя, которому предстоит уйти с добытым товаром.

Где же Этта?

– Ты, – она погладила его плечо длинными перекрученными ногтями, – называешься покупателем. Представишь свое предложение, когда я вызову четвертого покупателя, если доживешь до этого. – Стоило ей наклониться ближе, и он вдохнул тот же запах сырой земли, словно она была темным лесом, одевшимся в женскую кожу. – Но время у тебя еще есть, несомненно.

Николас, не обращая внимания на дрожь в сердце, тихо сказал:

– Добрый вечер, мэм.

Белладонна шагнула в сторону, поднимая завесу входа в их кабинку. Внутри Айронвуды, подняв маски, воздавали должное предложенным яствам и винам, но в мгновение ока воровато поставили все на место. София вошла сразу за ним, двигаясь по стеночке, чтобы не привлекать слишком много внимания к тому, что она, строго говоря, не Оуэн.

– Вот он где! – воскликнул Айронвуд, к счастью, все еще пребывающий в благодушном настроении, когда за ними хлопнуло полотнище. – Сейчас начнется.

Он тихо вышагивал по мягким коврам и подушкам; за исключением нескольких свечей и маленького деревянного столика, в шатре больше ничего и не было. Синяки и порезы, полученные в лесу, дергало болью, но она не шла ни в какое сравнение с огнем, обжигавшим вены. Не позволяя себе замечать дрожь левой руки, Николас сосредоточился на гадком запахе трубки, которую курил кто-то в соседней кабинке. Белладонна назначила им место прямо в центре, но сверх того дуновения дурно пахнущего дыма и бормотания людей Айронвуда, Николас не слышал и не видел никаких свидетельств, что вокруг ждали другие покупатели. Он даже ветра снаружи не слышал.

Снова прогудел гонг. С зашедшимся сердцем Николас повернулся к завешенному парусиной входу и размытым фигурам Белладонны и ее стражников.

– Леди и джентльмены, приветствую вас на сегодняшнем аукционе. Как всегда, молчание является обязательным условием. Я воспользовалась своими… скажем так, привилегиями… чтобы проследить за этим. Я смогу вас слышать, но для защиты анонимности победителя, вы друг друга слышать не сможете.

Айронвуд барабанил пальцами по коленям, охотно кивая каждому слову, словно ребенок. Весь мир старика был лишь шелухой вокруг этих мгновений, когда ему оставался всего шаг до единственной вещи, еще не покоренной им.

– Победитель аукциона несет ответственность за перевозку и защиту товара за пределами этой площадки. Все сделки, независимо от удовлетворенности сторон, окончательны и обязательны. По окончании торгов победителю будет позволено покинуть площадку первым, остальные последуют за ним в избранном мною порядке. Прошу вас не прибегать к многократному предъявлению ставок, а сразу называть ваше самое ценное предложение. Я вызову каждого означенного покупателя для вручения платы.