– Наверное, ты покинул Лондон, потому что все о нассплетничали? – с сожалением осведомилась она.

– Частично. Но еще и потому, что не терпелось узнать, как тыпоживаешь. Есть и еще одна причина, – признался он, как-то странно улыбаясь. –Салли Фарнсуорт прислала записку с просьбой о свидании.

Салли? Девушка, в которую он был влюблен?

– И вы встречались? – поспешно спросила Александра, изучая егокрасивое лицо.

– Да.

– Что ты сказал? Что она сделала?!

– Предложение, – сухо бросил Тони. Александра восторженнорассмеялась:

– И?

– И я попросил дать мне время подумать, – пошутил он. – Нет,честно говоря, Салли приезжает в гости на следующей неделе. Пусть увидитсобственными глазами, что я могу ей предложить. Я больше не герцог, а когда былим, не верил, что она может любить меня по какой-то иной причине. Теперь яубедился, что это не так, но она должна знать: я не очень богат. Только ничегоне говори маме. Я хочу сам ей все объяснить, причем крайне осторожно. Мать нежалует Салли из-за того, что случилось… раньше.

Александра торжественно кивнула, и они вошли в дом.

– Дорогая, как я рада видеть вас! – воскликнула ледиТаунсенд своим нежным, мелодичным голосом, когда Тони ввел Александру в уютнуюмаленькую гостиную, где она сидела вместе с Берти, своим младшим сыном. – Какмы были потрясены и обрадованы, узнав о возвращении Джордана!

Александра ответила на приветствие, с тревогой отмечая,какой бледной и похудевшей кажется седовласая мать Тони. Очевидно, воскрешениеДжордана из мертвых оказалось слишком большим потрясением для ее слабогоздоровья.

Леди Таунсенд с надеждой посмотрела на дверь.

– Джордан не приехал с вами? – разочарованно спросила она.

– Нет… мне очень жаль… он…

– Как обычно, с головой погружен в работу, – с улыбкойвмешался Берти, с трудом вставая и тяжело опираясь на палку, с которой нерасставался. – И конечно, намерен не отпускать вас от себя, чтобы вы смогливозобновить знакомство после его долгого отсутствия.

– У него действительно много работы, – кивнула Александра,благодарная Берти за его поспешные объяснения. Чуть выше Тони, с рыжеватымиволосами и зеленовато-карими глазами, он, однако, не отличался красотой, и,хотя в полной мере унаследовал обаяние Таунсендов, постоянная боль визуродованной от рождения ноге оставила на его лице трагическую печать.Глубокие морщины залегли по обеим сторонам рта, придавая Берти мрачный вид.Однако это совсем не отражалось на природной жизнерадостности его характера.

– Джордан хотел, чтобы Александра немного освоилась, преждечем навестит нас, и собирался сам сопровождать ее, – как ни в чем не бывалосочинял Тони. – Я обещал Алекс не испортить сюрприз Джордана и непроговориться, что она успела его опередить и рассказать нам, как он поживает.

– А как он поживает? – поинтересовалась леди Таунсенд.

Чувствуя неловкость оттого, что приходится обманывать этихпрекрасных людей, Александра с радостью и подробно поведала о приключенияхмужа. Как только она ответила на все обеспокоенные вопросы леди Таунсенд оздоровье Джордана, Тони встал и пригласил Александру немного прогуляться посаду.

– По этим крошечным морщинкам на лбу я безошибочно заключаю,что тебя что-то тревожит. Не хочешь поделиться? – спросил он, когда они пересекалималенький, безупречно подстриженный передний газон, направляясь к саду.

– Сама не знаю, – с сожалением призналась Александра. – Стой минуты, как вдали показался Хоторн. Джордан почему-то изменился. Прошлойночью он сказал, что вырос в Хоторне и потому дом всегда наводит его на мрачныемысли. Но когда я захотела узнать причину, он не ответил. А вчера Смарт говорилтакие странные вещи о родителях Джордана… – продолжала она, впервые со днявозвращения мужа называя его по имени, и, по-видимому на что-то решившись,резко спросила:

– Ты можешь рассказать, какими были его родители? Егодетство?

Тони не перестал улыбаться, однако неловко поежился.

– Какая теперь разница?

– Возможно, не было бы никакой, – отчаянно выпалилаАлександра, – если бы все, включая тебя, не начинали нервничать, стоит мнезадать эти вопросы.

– А кого ты еще спрашивала?

– Смарта и Гиббонза.

– Не может быть! – охнул Тони, останавливаясь и с шутливымужасом глядя на нее. – Не дай Бог, Джордан тебя поймает! Он не одобряетфамильярности со слугами. Это безусловное табу, хотя моей семейной ветви это некасается. У нас только шесть слуг, и невозможно не относиться к ним, скорее,как к друзьям. – Наклонившись, Тони сорвал розу. – Тебе следовало бы спросить уДжордана.

– Он не ответит. Давным-давно я сказала, что предпочитаюправду вежливой банальности. А вчера, когда попыталась узнать, почему он нелюбит Хоторн, Джордан сказал, что откроет мне мысли и сердце, но пройдет ещенемало времени, прежде чем он сможет обнажить душу. Он утверждает, что нужнодействовать постепенно. И пообещал, что когда-нибудь ответит на все моивопросы, – с легкой улыбкой добавила Алекс, вспомнив шутливый тон мужа.

– Господи, – недоуменно пробормотал Тони, уставясь на нее. –Джордан сказал все это?! Что он готов открыть мысли и сердце?! Обнажит душу?!Должно быть, он неравнодушен к тебе куда больше, чем я думал. – Тони заправилрозу ей в волосы и пощекотал под подбородком.

– Я должна узнать эту тайну, – настаивала Александра, видя,что Тони, кажется, тоже не собирается откровенничать.

– Потому что снова начинаешь влюбляться в него?

– Потому что умираю от безобразного, непростительноголюбопытства, – уклонилась Александра от прямого ответа и, поскольку Тони былявно настроен на решительный отказ, тоскливо вздохнула:

– Ну хорошо. Я, кажется, готова полюбить незнакомца, чужогочеловека, а он не спешит позволить мне получше его узнать.

Тони поколебался, однако все-таки пожалел Алекс. в – Ну…поскольку это не праздное любопытство, попытаюсь просветить тебя. Что ты хочешьзнать? Вынув из волос розу, Александра рассеянно повертела стебелек в пальцах.

– Прежде всего объясни, что творилось в Хоторне, когдаДжордан был маленьким? Какое у него было детство?

– В аристократических семьях, – медленно начал Тони, –наследнику обычно уделяется особое внимание. Джордан, кроме того, былединственным ребенком, и потому с него не спускали глаз. Мне позволяли лазатьпо деревьям и плескаться в лужах, но от Джордана требовали постоянно помнить освоем положении: быть чистым, аккуратным, пунктуальным, серьезным и ни прикаких обстоятельствах не забывать, что когда-нибудь он станет герцогом. Егородители были полностью единодушны только в одном – в сознании собственногопревосходства. В отличие от детей других аристократов, которым позволялосьиграть в компании сверстников, живущих в поместье, даже если эти дети – сыновьяконюхов, тетя и дядя считали, что Джордану подобает иметь приятелей толькосвоего круга. И поскольку герцогов и графов в округе не так много, Джордан росв полном одиночестве. – Тони взглянул на верхушки деревьев и вздохнул: