— Что? Как вы говорите?

— Ну, пуговки… с дырочками. Круглые такие или… другой формы, — нарисовала пальчиком кружок на ладошке.

— Не понимаю, о чём вы. Такого не видела. А куда это надо?

— Спасибо. Я всё поняла, — улыбнулась Наташа. — Значит, будет шнуровка.

— Утром приходите на примерку.

— Вы ночью шить будете? — изумилась девушка. Она и не рассчитывала на быстрый внеочередной пошив.

— Придут ещё две работницы. Не волнуйтесь, мы всё успеем вовремя. Хозяин будет доволен.

Наташа попрощалась. Здесь никто ничего не вправе решать сам. Его сиятельство здесь царь и бог, его слово — закон.

Девушка, поднявшись в свою комнату, приставив к двери стул, которому отвела роль звоночка для нежеланных гостей, достала пиксиду с ожерельем, рассматривая её. Выполненная из кости, с вырезанными на ней сценами охоты она вызвала восторг. Ничего краше видеть не приходилось. Только на картинках.

Жемчуг, приятно скользя между пальцами, успокаивал. Наташа легла поверх покрывала, прижав к лицу ожерелье. Если у неё утащили зажим для волос, то каким образом можно сохранить эту вещицу? Отдать на хранение Бригахбургу? А если тайно и спешно придётся покинуть замок? Тайно не получится. А та калитка у конюшни? Где находится ключ от неё — известно. Сообщник поможет поднять решётку. Сообщник… А что, если поискать тайный ход? Он обязательно должен быть и, как известно из истории, в старинных крепостях и замках ведёт за их пределы. Ход должен быть из кабинета или комнаты графа. Пожалуй, стоит начать поиски с кабинета.

В страхе открыв глаза, Наташа уставилась в окно. Смеркалось. Она заснула и могла проспать до утра. Хотя, ей бы не дали пропустить вечерю и, главное, визит к Юфрозине. Как бы этого ни хотелось, но договор есть договор.

К повинности быть компаньонкой графини, где большую часть времени приходилось молчать, добавилась ещё одна — посещать семейные застолья.

Выйдя из покоев Юфрозины, девушка прошла к кабинету и решительно толкнула дверь.

Здесь пахло по-особенному. Успокаивающе. Запах дерева, пыли, свечей смешивался с запахом свитков, почему-то напоминающий вкус миндаля и яблочных семечек, сладковатый аромат ванили. Неуловимый загадочный горьковатый дух мужского тела витал в воздухе. Наташа закрыла глаза, глубоко вдыхая. Запах ей нравился.

Найдя плошку со свечой, чиркнула зажигалкой.

Устроившись удобнее на месте хозяина, подвинула исписанные скреплённые плотные листы бумаги и глиняную чернильницу с остриженным пером. Вчитываться в рукописный текст не имело смысла. Замысловатая вязь букв напомнила нитку с нанизанными на неё мелкими ракушками всех разновидностей каури и тибии. Окунувшись в столбики расчётов, Наташа довольно быстро пришла к финишу. Сложение и вычитание уровня младших классов позабавило.

Наверное, стоило бы попытаться разобраться с письменностью. Слово за словом…

— Турецкая грамота, — фыркнула она, бросив попытки вникнуть в написанное.

Несмотря на это, перед ней предстал банальный бухгалтерский отчёт с приходом и расходом. Данные по выработке на медном руднике. В расчётах обнаружилась только одна ошибка, которая большого влияния на конечный результат не оказывала.

Сделав пометки на полях бухотчёта в виде птичек, где нашлись неточности, отложила его в сторону. Свою часть договора она выполнила. Остальное её не касалось.

Выбрав из стопки чистый плотный лист жёлтого цвета, осмотрела его и понюхала, ощупывая. Видимо, Наташа заблуждалась, полагая, что бумага появилась гораздо позже.

Первая линия, проведённая по шероховатой поверхности, имела корявый вид. Писать гусиным пером не так-то просто! При его толщине нужно учесть нажим и скорость высыхания чернил, в которых присутствовала сажа. Много ли грамотных людей в графстве? Наверное, не очень. Зачем простолюдинам грамота? Читать всё равно нечего, а деньги считать умеют все.

Приловчившись, девушка чертила календарь. Она привыкла жить, деля время на дни, недели, месяцы, годы. Без этого жизнь казалась безликой. Теперь, возможно, станет легче, она почувствует ход времени, станет отмечать значимые события своей жизни. Значимые? Да сейчас каждый прожитый день был значимым! На обратной стороне листа девушка коротко записала хронологию событий после появления в этом времени.

На краю стола темнела большая шкатулка, притягивая взгляд. Из неё граф извлёк брачный договор. Поддавшись искушению приобщиться к истории, Наташа привстала, открывая её. Узкая длинная «шкатулка в шкатулке», как окрестила её девушка, была на месте.

Свиток, оказавшийся не таким уж и лёгким, был вовсе не бумажным. Пропитанная чем-то ткань или кожа животного тончайшей выработки?

Бережно раскрутив раритет и пробежав глазами завитушки букв, исследовательница отметила, что выведен он — на венгерском и древненемецком языках — настолько бесподобным и затейливым почерком, что воспроизвести подобное составит огромного труда. В конце текста стояла подпись короля Иштвана и дата: месяца марта 1, индикта 2, в год от сотворения мира 6546.

— Король… — прошептала Наташа, задумавшись, сколько может стоить такой документ в наше время?

Современные учёные десятилетиями бьются над манускриптами, спрятанными за пуленепробиваемым стеклом. А здесь она держит в руках исторический документ, которому нет цены, ощупывает, дышит на него. Свернув договор, вернула в шкатулку.

При встрече Кристоф назвал дату: 4 августа 1038 года от Рождества Христова. Наташа обессилено откинулась на спинку стула. Тёмное средневековье… Ну, не такое уж оно и тёмное. 5508 лет от сотворения мира плюс текущий год, поделить на пятнадцать — даст индикт. Всё понятно. Сколько она уже здесь? Склонившись над начерченным календарём, делала пометки: «Из Минска выехали 14 августа. Сегодня… 14 августа. Как это возможно? С момента падения в реку прошло двенадцать дней. А кажется, что бесконечно долго. В двадцать первом веке сегодня 30 августа. Сдвиг во времени назад, не считая столетий, получился 16 дней. Уф!» Стало жарко. Что это дало? Ничего. На две недели продлилось лето.

В шкатулке обнаружился поясной мешочек, туго набитый деньгами. Девушка высыпала горсть золотых монет на ладонь. Они мерцали в свете свечи, притягивая взгляд и корыстные мысли. Вздохнув, вернула всё на место.

Подхватив подставку со свечой, села у запыленного шахматного столика. Его середину занимало бежевое поле, поделённое красными линиями на квадраты.

Перебирала крупные фигуры — высотой около пятнадцати сантиметров — вырезанные из эбенового дерева двух оттенков: бежевого, в цвет поля, и красного. Король с короной на голове и ферзь; слон в виде вельможи; конь — всадник на коне; ладья — башенка с высокой заострённой ромбовидной крышей; пешки в виде присевших воинов, вооружённых арбалетами.

Пройдясь пальцем по доске, оставляя тёмную дорожку в пыли, Наташа осторожно взяла фигурку короля, рассматривая его более тщательно. Изготовленный вручную, он имел изъян в виде едва заметной щели под нависающим надо лбом широким головным убором, похожим на берет. Видно, рука мастера дрогнула, или он мог быть болен, или подслеповат. Девушка вздохнула, возвращая фигуру на место. Больше всего ей понравилась башенка-ладья, выполненная настолько искусно, что на неё хотелось смотреть, не отрывая глаз. И здесь рука мастера дрогнула. Башенка имела неровную щель под крышей и матовую потёртость рядышком. Возможно, шахматы совсем уж старые и просто рассохлись. Наташа потёрла трещину с набившейся туда грязью. Стало лучше. Желая почистить глубже, ковырнула, и… островерхая крыша отвалилась, упав на её колени, а фигурка скатилась под ноги.