— О, приношу свои глубочайшие извинения, — неизвестный манерно поклонился, но сделал это резковато, явно опасаясь упустить ценную добычу. — Я Шед, теперешний начальник полиции.

— А что стало с прежним? Помнится, Брайан довольно умело плясал под дудку канселариуса, — на самом деле Максиану было плевать, кто верховодит Юстиниановыми псами. Единственное, что имело сейчас значение — время. Как знать, возможно, подвернётся случай улизнуть.

— Его вопиющая некомпетентность возмутила даже скорпионов. Нет, не уродцев с клеймом на башке, — поспешил уточнить новый шеф полиции. — Знаете, таких чёрных, с клешнями и хвостом… Но что это я! Не будете ли вы так любезны, господин бывший принцепс, подсказать, где можно найти вашего командира?

— Моего командира? — Максиан деланно вскинул бровь. — Вы, верно, что-то напутали, уважаемый. Клейма на своём лбу я не ношу и командиров над собой тоже не припоминаю.

— Не заговаривай мне зубы, припудренный гадёныш! Где Севир? Отвечай, или я размажу твои мозги по стенке.

— Ну наконец-то я вижу ваш истинный облик! Манерность вам не к лицу, друг мой, от вас же несёт Северной Ямой за сотню метров.

— Повторяю вопрос, где грёбаный Севир?!

— Поберегите свои нервы, они вам ещё пригодятся, — Максиан шутливо подмигнул, стараясь держаться как можно непринуждённее, хотя от страха все поджилки тряслись. — Севир вон в той спальне, справа от вас.

Не убирая револьвера, Шед заглянул в комнату:

— Чего это он какой-то неживой?

— А вы весьма проницательны!

— Ну всё, сукин сын, моё терпение лопнуло! — в один шаг полицейский преодолел и без того небольшое расстояние между ними и сунул ствол Максиану под нос. — Что с выродком, отвечай!

Кажется, с этим нервным типом лучше не шутить. Не зря же его Корнут усадил на место несчастного Брайана.

— Он мёртв, как вы заметили. Скончался от деструкции аккурат перед вашим визитом.

На улице истошно завопила женщина, зарыдал ребёнок. Прогремели выстрелы, и вопль резко оборвался вместе с детским плачем.

— О боги, да что же вы творите! — Максиан стиснул кулаки так сильно, что ногти чуть ли не до крови впились в кожу. — Это же невинное дитя!

— Какое ещё дитя? — Шед снова оскалился. — Никаких человеческих детей я здесь не вижу, зато вижу предателя и кучку зарвавшихся вырожденцев со своими проклятыми отпрысками. Жаль только, этот ваш герой успел вовремя сдохнуть. Всё же хотелось, чтоб от моей руки… Но это поправимо!

Он повёл стволом револьвера, приказывая пройти в комнату и, приблизившись к телу Севира, выпустил несколько пуль.

— Надеюсь, вам полегчало, — Максиан недоуменно рассматривал безумца. Кого только не берут в полицию! И этих подонков ещё называют блюстителями закона! Кровожадные твари без совести и чести.

Ответа он так и не получил. Вместо этого Шед посмотрел в сторону двери и недовольно скривил тонкие губы:

— Где вас носило, Роджер?

Пузатый полицейский зашёл в комнату и, скользнув по Максиану равнодушным взглядом, с любопытством уставился на Севира:

— Это и есть их командир?

— Он самый. Застрелен в собственной постели. Героическая смерть, как и полагается выродкам.

Максиан не сдержал смешок. А новый шеф далеко не безумец! Но это не делает ублюдка менее омерзительным. И как только его терпит неисправимый сноб Корнут? Неужто от отчаяния?

— Что-то он не очень смахивает на свежеумершего, — засомневался Роджер.

— А я погляжу, вы хорошо разбираетесь в мертвяках, — Шед многозначительно понизил голос. — Сказано же, застрелен в постели. Или ещё раз повторить?

— Нет, я вас прекрасно понял, сэр! — поспешил заверить тот.

— Тогда выкладывайте, что у вас там.

Вдалеке снова загремел взрыв, за ним последовали короткие хлопки выстрелов. Роджер с невозмутимым видом дождался, пока шум немного стихнет:

— Преступники почти ликвидированы, сэр. На данный момент проводится контрольная зачистка. Правда, есть одна сложность, на том краю засели сопротивленцы…

— У вас в распоряжении полсотни солдат, а вы не можете справиться с жалкой кучкой отребья?!

— Так огрызаются ведь! — полицейский развёл руками. — У них там огнестрел. Уже шестерых солдат уложили, двух гвардейцев и одного нашего.

Шед раздражённо фыркнул.

— Ладно, сам разберусь. Этот господин — наш почётный арестованный. Отведите его к лошадям и не спускайте с него глаз ни на секунду.

Роджер торопливо снял с пояса наручники и, вежливо попросив завести руки за спину, защёлкнул браслеты на запястьях. Максиан невесело ухмыльнулся: вот и потянул время. Впрочем, к чему питать иллюзии, шансов спастись у него было меньше, чем у Анники излечить от деструкции Севира. Может, хоть ей повезло выбраться из этого пекла. Но надежда, что кому-то посчастливилось этой треклятой ночью, рассеялась как утренний туман, стоило лишь ступить на крыльцо. Улицу сплошь устилали мёртвые тела. Мужские, женские, детские — не щадили никого, стреляли во всех без разбора. Со многими из них Максиан уже успел познакомиться. Вот сосед из дома напротив, добродушный весельчак, вечно сетовавший на сварливый характер супруги. Теперь они оба лежат в лужах крови с простреленными головами, а выше, на ступеньках, неестественно запрокинув ручонки за спину, их двухлетний сын. Осквернённый.

У горящего дома, привалившись к перилам крыльца, застыла женщина, крепко прижимая к груди маленькое обожжённое тельце. Из-за кровавого месива вместо лица несчастную так и не удалось опознать. Слева, справа, впереди — везде смерть, уродливая, безобразно-бессмысленная. Сбежать от ига в поисках свободы для себя, для своих детей, и только ради того, чтобы погибнуть, едва обретя желаемое — какая чудовищная ирония!

Не найдя в себе силы смотреть на весь этот кошмар, Максиан уткнулся взглядом в землю, но и та была пропитана кровью. После ухода скорпионов, защитников толком не осталось, Исайлум был взят всего за каких-то четверть часа, почти без боя.

Вдалеке всё ещё гремели выстрелы, наверняка Клык с горсткой собратьев огрызаются. Эти так просто не сдадутся. Неожиданно Максиана охватила гордость за смельчаков с изувеченными Легионом душами, но готовых отдать последнюю каплю крови за честь и свободу. Они ведь могли сбежать, пока солдаты расправлялись с мирными жителями, но вместо этого остались встретить врага лицом к лицу, не надеясь победить, нет, но в отчаянной ярости желая лишь одного — заставить ублюдков заплатить подороже.

За частоколом, нервно похрапывая и тряся гривами, ожидал табун лошадей, оставленный под присмотром нескольких солдат. У ворот, в дрожащем свете факелов, неподвижно лежали дозорные с перерезанными глотками и прорванными мечами куртками. Каким-то немыслимым образом их застали врасплох, не дав поднять тревогу.