Для придания маршу необходимой массовости богатые дамы привлекли через «материнские центры» (которые по-прежнему в основном находились под контролем ХДП) много женщин из трущоб.

Коммунисты заклеймили марш как вылазку «богатых сеньор» с посудой от фирмы «Мармикок» (одна из самых дорогих марок кухонной утвари в Чили). КПЧ призвала женщин – сторонниц Народного единства собраться 1 декабря в 18.00 на контрдемонстрацию у здания университета.

1 декабря 1971 года около 5 тысяч женщин собрались на марш «пустых кастрюль» на площади Италии в Сантьяго (организаторы потом говорили, что пришло якобы около 100 тысяч человек). Стуча в кастрюли и размахивая национальными флагами, дамы скандировали антиправительственные и антикубинские лозунги: «Чили – да, Куба – нет!», «Мяса нет – курите гаванские сигары!», «Левые оставили нас без еды»[626]. Марш сопровождали боевики движения «Патриа и Либертад», рассчитывавшие на столкновения со сторонниками Народного единства. Действительно, стычки со сторонниками Альенде вспыхивали на всем пути движения марша – женщины шли к президентскому дворцу, который полиция огородила баррикадами. Пиловцы и «голодные» дамы по дороге попытались поджечь здание, предназначавшееся для проведения конференции ЮНКТАД[627]. В ответ рабочие-строители попытались забросать манифестантов камнями.

«Голодные» женщины были не очень мирными. В столице Чили появились плакаты и надписи «Джакарта». Митингующие пытались заблокировать Альенде в здании муниципального театра, где президент и главы дипломатических миссий присутствовали на официальной церемонии празднования столетия Министерства иностранных дел Чили. Были совершены нападение на автомашину Альенде и попытка ворваться в его резиденцию на улице Томаса Мора. Примерно в 19.30 300 митингующих атаковали один из офисов Радикальной партии, а также помещение Союза коммунистической молодежи. Через час около 400 женщин и боевиков ПИЛ попытались разгромить штаб-квартиру радикалов. У дворца «Ла Монеды» карабинеры в ответ на атаку манифестантов применили против митингующих слезоточивый газ.

Только благодаря выдержке полиции и левых партий «марш пустых кастрюль» не превратился в настоящее побоище, на что и рассчитывали организаторы, провоцируя женщин на выступление, – хотя бы одна убитая дама была бы прекрасным доказательством жестокости марксистов. Кроме того, жестокое подавление марша женщин дало бы армии желанный повод взять под контроль ситуацию в стране.

Всего во время марша в уличных стачках были ранены около 100 человек,[628] 73 человек задержали, в столице Чили ввели чрезвычайное положение. Ответственным за осуществление режима чрезвычайного положения был назначен дивизионный генерал Аугусто Пиночет Угарте. По распоряжению министра внутренних дел Тоа были закрыты несколько радиостанций за подстрекательство к насилию и неповиновению законным органам власти. Среди прочих закрыли и радиостанцию ХДП «Радио Бальмаседа», что, естественно, вызвало протест христианских демократов.

Коммунисты и другие партии Народного единства расценили «марш пустых кастрюль» как первую крупную вылазку фашизма в Чили. Луис Корвалан заявил, что 150 тысяч коммунистов, в том числе 50 тысяч членов Союза коммунистической молодежи не дадут реакции взять под свой контроль улицы чилийских городов. Одновременно коммунисты все еще продолжали надеяться на достижение взаимопонимания с ХДП, поэтому критиковали за организацию марша не христианских демократов в целом, а сторонников Фрея (фреистов).

«Меркурио» с удовольствием сообщала о «невиданном в истории Чили» протесте женщин всех возрастов и социальных классов против «дефицита с продуктами, дороговизны жизни, сектантства Народного единства и отсутствия гарантий для Университета Чили»[629]. Всю вину за уличные столкновения «Меркурио», естественно, взвалила на сторонников правительства.

Национальная партия потребовала немедленного созыва чрезвычайного заседания парламента и пригрозила предъявить конституционное обвинение министру внутренних дел, ближайшему соратнику Альенде Хосе Тоа. ХДП выразила правительству протест против «бесчинств» МИР и других левых организаций. Национальная партия потребовала также срочно прервать визит в Чили Фиделя Кастро. Однако это предложение было отклонено палатой депутатов[630].

Скоро выяснилось, что за «маршем пустых кастрюль» стоят не только чилийские правые. В газете «Нью-Йорк Таймс» было опубликовано заявление представителя Госдепартамента Финча, только что вернувшегося из поездки по Латинской Америке. Он открыто провозгласил, что «дни правительства Альенде сочтены»[631]. Корреспондент газеты «Вашингтон Пост» Марлиз Симмонз отмечала, что некоторые из богатых чилийцев, уехавшие после победы Альенде в Бразилию, где у власти находилась правая военная диктатура, изучали там технику проведения «марша пустых кастрюль».

Реакция все теснее смыкала свои ряды. 6 декабря было объявлено о создании Национального фронта частной инициативы, в который вошли основные организации предпринимателей Чили и многие союзы гремиалистов.

16 декабря 1971 года ХДП организовала в Сантьяго массовый митинг против «жестокости» правительства. В манифестации также приняли участие члены НП и пиловцы. Кульминация митинга прошла на Национальном стадионе – оппозиция пыталась доказать, что может собрать больше людей, чем Фидель Кастро. Митингующие потребовали немедленно освободить всех арестованных участников марша 1 декабря и распустить левоэкстремистские вооруженные группы.

ЦК СПЧ на своем пленуме 19 декабря на основании оценки событий 16 декабря пришел к выводу, что ХДП окончательно образовала единый антиправительственный фронт вместе с крайне правой Национальной партией и фашистскими молодчиками из ПИЛ. Социалисты призвали правительство ответить на вылазку объединенной реакции ускорением национализации. Одновременно было рекомендовано вообще не выплачивать американским меднорудным компаниям никакой компенсации, объявить мораторий на обслуживание внешнего долга и взять под контроль государства внешнюю торговлю.

20 декабря 1971 года сторонники Народного единства организовали в Сантьяго массовую демонстрацию под лозунгом «Фашизм не пройдет». ХДП ответила на это выдвижением конституционного обвинения против министра внутренних дел Хосе Тоа и отклонением в парламенте многих ключевых положений внесенного правительством бюджета на 1972 год. Было сокращено финансирование по линии министерств финансов, просвещения, внутренних дел, здравоохранения и сельского хозяйства.