На экране технический персонал суетился вокруг Бориса Павлинского. Его окружили заботой, как говорится, быстро экипировали в высотно-компенсирующий костюм и усадили в истребитель. Павлинский отсалютовал техникам через закрывающееся стекло и надел гермошлем.

— Начинаем предстартовую проверку, — в динамиках раздался незнакомый голос. — Каждую команду чётко подтверждать.

— Давай, пацан, давай. Не налажай, — Иван Потапенко стоял рядом и нервно кусал губы. Как и все, он волновался. Как и все, не желал рисковать первым.

Потянулись долгие напряжённые минуты. Несколько камер снимали истребитель, а потому была возможность рассмотреть его с любого ракурса. Пилоты видели, как Павлинский колдовал над панелью управления, выполняя указания технарей. Следили за ним и молились, чтобы на этот не произошла нештатная ситуация.

— Предстартовая подготовка завершена, — подтвердил тот же голос. — Двигатель включить. Начинаю отчёт с десяти. Десять…

Алексей не мигая смотрел на истребитель. Отрешённо слушал счёт, стремившийся к нулю, и ловил себя на мысли, что переживает за Павлинского. Он не ожидал, что тот, невероятно шумный в академии и абсолютно тихий здесь, решит рискнуть собственной шкурой. Потому что был похож на человека, которого интересует лишь собственная шкура, а не наоборот. Поэтому, когда заработал двигатель, когда из дюз ударило пламя, Алексей всё ещё не мог понять мотивов поступка. Но в то же время напряжённо следил за действиями и про себя желал пилоту удачи.

"Налётчик" набирал скорость, а голос в динамике считал метры. Пятьдесят… Сто… Двести… Истребитель уверенно разгонялся прямо в центре взлётно-посадочной полосы. Ни шины не лопались, ни нос не задирался, ни крылья не отваливались. А когда голос сообщил, что преодолены те самые пятьсот метров, достаточные для разгона в условиях земного притяжения, истребитель взлетел. "Страусиное" шасси сложилось практически мгновенно и спряталось в фюзеляже.

Общий облегчённый выдох проплыл по территории ангара. Зрители, замершие в напряжённом ожидании, увидели, что старт прошёл нормально.

— Займите эшелон тридцать, — приказал Павлинскому голос из динамика. — Совершите обговоренный ранее разгон и развернитесь.

Камеры показали, как "Налётчик" резко ушёл вверх. Гораздо быстрее, чем стандартный истребитель. Затем развернулся, получил новые указания и скрылся в облаках. А через несколько быстрых минут практически спикировал вниз. Зрители опять дружно ахнули, видимо, предполагая, что произошла очередная трагедия. Но всё было наоборот: истребитель совершил вираж, с чудовищным гулом промелькнул над ангаром и опять скрылся в облаках.

— Вот это да, — присвистнул кто-то за спиной Алексея. — Сколько же там "g" сейчас? А пацан-то не промах.

— Приказ пилоту, — вновь раздался голос. — Разогнаться до сверхзвуковой и покинуть атмосферу. Внимательно следить за приборами и совершить круг над Землёй диаметром триста километров. По завершении, сбросить скорость и вернуться на базу. Определить расположение по маяку и в ручном режиме совершить посадку. К выполнению приступить.

— Вас понял, — пилоты услышали далёкий голос Бориса Павлинского. А затем вновь вонзились взглядами в экран. Они знали, что все страны, на данный момент, стараются к "Налётчику" относиться бережно. Пока их произведено не так много. А полётов за границы атмосферы совершенно ещё меньше.

Зрители опять замерли в ожидании. А адмирал Драгомиров, как случайно заметил Алексей, перекрестился. Он не знал, верующим ли был адмирал, но подобный жест в его исполнении замечал не впервые.

Несколько минут визуальный контакт отсутствовал. Но затем подключили американский спутник. Как оказалось, за полётом Павлинского наблюдали не только на базе. Поэтому, когда над знакомыми материками и голубыми океанами показалась стремительная точка, оставлявшая за собой белый след, очередные облегчённые вздохи сопровождались радостными криками.

— Полёт нормальный, — поспешили подтвердить из динамиков. — Нарушений работы не наблюдается.

— Возвращаюсь, — ответил Павлинский. Круг в триста километров он сделал невероятно быстро.

— Как самочувствие? Перегрузки?

— Приемлемо. Руку держу на автопилоте, но ситуацию контролирую.

— Сбросьте скорость, когда войдёте в плотные слои атмосферы.

— Выполняю.

Изображение со спутника исчезло. Вновь заработали наземные камеры с усиленным зуммом. В небе появилась оранжевая точка. Но лёгкий испуг, что истребитель горит, быстро улетучился. Он пронёсся через облака, сделал над базой пару кругов, сбросил скорость и пошёл на посадку.

— Мать честная, — неопределённо хмыкнул Иван Потапенко. — Корпус почернел. Из белого превратился в абсолютно чёрный.

— Ну так он же не предназначен для подобных путешествий, — кто-то ответил ему. — Его стихия — космическое пространство.

— Совершенно верно, — кивнул головой полковник Вышинский. — Подобным образом их не собираются использовать. Но протестировать обязаны.

Когда шасси коснулось земли, раздался очередной облегчённый выдох. Истребитель проделал по полосе чуть больший путь, чем ему понадобилось для взлёта, и остановился. Он ещё не замер, а к нему уже устремилась армия техников. Камера показала, как Павлинский через стекло кокпита показывает "ок".

— Браво! — неожиданно захлопал в ладоши капитан Гринёв, чем спровоцировал появление на лицах друзей охреневшей гримасы. Они были уверены, что Гринёва интересует только сам Гринёв. А насекомые под ногами лишь раздражают.

Друзья переглянулись и одновременно пожали плечами. А Алексей даже макушку потёр.

— Однако… А у Борюсика, оказывается, яйца-то есть.

— Для меня это такая же неожиданность, как и для тебя, Лёха, — поддержал Никита.

— Что, удивил вас папенькин сынок? — улыбнулся Илья. Хоть Павлинского он не любил особо, не испытывал ненависти, несмотря на те эпитеты, которыми тот его иногда награждал. — Не считаете, что зря к нему так относились?

— Такое отношение к себе он заслужил, — проворчал Алексей.

— Не спорю. Но смотри, Лёха: он ведь ещё не изгнан? Академию закончил и здесь пока держится. Это же о чём-то говорит?

— Согласен с Ильёй, — кивнул головой Никита. — Тут бы с ним церемониться не стали. Не из того теста сделан вице-адмирал. Оказывается, Борис не только что-то умеет, но и смелости хватает. У нас вот, не хватило…

— Ладно, ладно, я понял вас, — Алексей потёр брови, напряжённо размышляя над тем поступком, который просто необходимо совершить. Хоть это совсем непросто. — Наверное, надо с ним выкурить трубку мира. Пошли.

В сопровождении техников и медперсонала, Бориса привели к ангару. Улыбающиеся и совершенно не скрывающие эмоций подошли адмирал и вице-адмирал. Сначала официально поблагодарили, а затем по очереди прилюдно обняли.

Борис сверкал лицом. Не только потому, что ему удалось обуздать машину, поднять её в небо, вывести в космос и не сдохнуть при этом, а потому, что гордился собой. Сейчас, впервые в жизни наверное, он совершил нечто, чем мог гордиться. Подобных событий в его жизни случалось крайне мало. Больше было тех, где он корил себя за несдержанность и злой язык. Но сейчас, когда сам адмирал оценил поступок по достоинству, поблагодарил и честно сказал, что не ожидал от него такого, его обуяли такие чувства, которые он не