Кьо поглядел на Браннока, затем на Кедрина и вопросительно поднял брови. Смущенный, Кедрин описал все, что видел этой ночью, но добавил, что ему, скорее всего, просто померещилось. Тепшен хмыкнул, склонился над раненым и стянул с него рубаху. Когда кьо разматывал повязки, Браннок застонал и сонно приоткрыл глаза, но не стал протестовать. Раны почти затянулись, от воспаления не осталось и следа, шрамы покрывала плотная кожа. Кедрин коснулся рубцов талисманом — Браннок только напрягся и стиснул зубы. Он позволил снова перебинтовать себя, влез в рубаху, а потом попросил есть.

Это показалось добрым знаком. Кедрин перебрал остатки провизии и передал другу толстый кусок жареной свинины и ломоть чуть зачерствевшего хлеба. Браннок хищно вцепился в мясо. К хлебу он едва притронулся и в конце концов вернул его Кедрину.

— Мне лучше, — сказал он, улыбаясь почти как прежде.

— Ты больше не чувствуешь, что в тебе что-то сидит? — спросил Тепшен.

Браннок покачал головой.

— Нет.

Услышав о красном свечении, которое Кедрин видел ночью, Браннок снова улыбнулся.

— Значит, огненные горы уже недалеко.

— И ты почти поправился, — подхватил Кедрин. — Хвала Госпоже!

— Воистину, — откликнулся Браннок. Его глаза закрылись, он откинулся на скамью и мгновенно уснул.

Кедрин улыбнулся Тепшену и указал глазами на спящего друга.

— Похоже, мы зря беспокоились. Он выздоравливает.

— Надеюсь, — откликнулся кьо, глядя на Браннока. На его охристом лице застыло мрачное сомнение. Кедрин нахмурился.

— Тебя что-то смущает?

Тепшен пожал плечами.

— Не знаю. Раны заживают быстро. Но то, что ты видел, мне не понравилось.

Кедрин огляделся. В небе, убранном перистыми облачками, весело сияло солнце. Ночное происшествие представлялось юноше дурной шуткой, которую сыграли с ним темнота и усталость.

— Ну что ты говоришь! — воскликнул он. — Если бы какие-то чары поразили его, он не смог бы вынести прикосновения талисмана.

— Однако Камень с самого начала вызывал жжение.

— Это очищающий огонь. Он уничтожает остатки яда.

— Что же, — вздохнул Тепшен, — будем надеяться. И все-таки — не спускай с него глаз.

Из-за подозрений кьо день был испорчен. Кедрин признавал, что они не лишены оснований, но тем не менее считал, что согласиться с ними равноценно предательству. С этим лихим бродягой они делили радость и печаль, вместе преодолевали трудности и опасности. Допустить, что Браннок осквернен колдовством оборотня и представляет для них угрозу, означало отречься от дружбы. Юноша знал: Тепшен тоже привязался к Бранноку. Кьо находил в бывшем разбойнике родственную душу. Лишь забота о Кедрине и успехе их дела была причиной его подозрительности. И все же… Кедрин уселся на корме и погрузился в раздумье. Изредка поднимая глаза, он видел, как кьо возвышается на носу лодки, вглядываясь в даль.

Пожалуй, лишь молчание отличало этот день от предыдущего. Оборотни в ярких одеждах показывались реже. Браннок все время спал и поднялся лишь однажды, когда его разбудили, чтобы покормить. Лодка все так же скользила по реке, течение несло ее по стремнине, по берегам спокойно темнела стена леса. Лишь изредка ее прерывали лужайки или протоки, впадавшие в реку. Потом сумерки сгустились, солнце скрылось за вершинами деревьев, окрасив небо пурпуром, на воду упали длинные тени. Взошла луна. И тут, словно вызванные ее светом, на берегах снова собрались оборотни.

Едва заслышав их вопли, Браннок сел и вытянулся в струнку, чуть склонив набок голову. Кедрин, успевший задремать, тоже проснулся. По коже пробежали мурашки, а рука сама скользнула к рукояти кинжала. И в этот миг Браннок повернул к нему лицо.

Огромные округлившиеся глаза полыхали неестественной желтизной, более яркой, чем лунный свет. Браннок уставился на Кедрина, плечи напряглись, словно в нем происходила какая-то борьба, потом губы медленно разомкнулись, обнажив ряд удлинившихся зубов, больше похожих на волчьи клыки. Это мгновение растянулось в бесконечность. Кедрину показалось, что темные волосы полукровки стали грубее, нос расплющился, придав лицу сходство со звериной мордой. Не выпуская кинжала, Кедрин сунул свободную руку за пазуху и вытащил талисман. Еще не совсем стемнело, и свечение Камня казалось бледным. Но этого оказалось достаточно, чтобы увидеть все подробности ужасного преображения.

Едва сияние коснулось Браннока, он издал стон, похожий на вой, и запрокинул голову, на шее вздулись жилы. Тепшен, стоявший у него за спиной, подобрался и обнажил кинжал. Браннок вяло повел головой, его плечи дрогнули.

— Она дотянулась до меня! — хрипло простонал он. — Берегитесь, друзья! Я… не могу… мне не одолеть…

Он встал в полный рост, спина выгнулась горбом, руки метнулись к Кедрину — он хотел то ли обнять юношу, то ли разорвать его в клочья. Пальцы скрючились и заканчивались теперь длинными кривыми когтями. Слова потонули в диком рычании.

В тот же миг Тепшен прыгнул вперед. Кинжал сверкнул у него в руке. Кедрин, застыв в ужасе, смотрел, как рука кьо поднялась и опустилась, потом еще и еще — удары приходились чуть выше ключиц полукровки. Он запоздало сообразил, что Тепшен бьет навершием кинжала. Браннок взвыл и рухнул на колени.

Плоскодонка угрожающе закачалась. Кьо снова нанес удар, на этот раз ребром ладони. Лодка качнулась с такой силой, что Тепшен едва не вылетел в воду. Он рухнул на Браннока и подмял его под себя. Кедрин стряхнул оцепенение и приготовился ударить. Но тут Тепшен уцепился за борт и поднялся. Лицо его было мрачно.

— Быстрее, — бросил он. — Его надо связать.

Они нашли веревку, сняли пояса, завели оглушенному руки за спину и туго перетянули ему запястья и лодыжки.

— Я думал, ты убил его, — проговорил Кедрин, затягивая последний узел.

— Ну что ты, — отозвался кьо. — Я бы ни за что… разве что при крайней необходимости.

Рассмотрев бесчувственного полукровку, они ужаснулись.

Однако яд, попавший в жилы Браннока, не привел к полному перерождению — возможно, благодаря действию талисмана. Сейчас Браннок лишь отчасти напоминал оборотня, хотя его внешность кошмарно изменилась. Черты лица сгладились, челюсти выступали вперед, зубы превратились в клыки. Уши стали меньше и заострились, темные волосы напоминали звериную шерсть. Лопатки подались назад, руки стали мощнее, их покрывала неровная жесткая щетина. Преображение достигло некоей промежуточной точки и прекратилось. Кедрина охватила печаль.

— Он пытался предупредить меня, — сказал он почти грубо, пытаясь скрыть боль.

— Я слышал, — ответил Тепшен. — Уже за это ему следует сохранить жизнь.

— Может быть, талисман вылечит его?

— Может быть. Но пока не развязывай его.

Кедрин кивнул. Он опустился на колени рядом с Бранноком, снял с шеи цепочку и поднес талисман к изуродованному лицу друга. Браннок дернулся и застонал, но ничего не произошло.