Однако Браннок по-прежнему весь день не приходил в сознание. Когда стемнело и берег вновь огласили яростные вопли оборотней, полукровка начал бредить. И снова Тепшен удерживал его, а Кедрин касался ран талисманом. Волшебная сила Камня успокаивала Браннока, и в конце концов он мирно уснул.

На следующий день Браннок пришел в себя, проснулся и попросил воды. Кедрин поднес к его губам флягу, а потом дал несколько кусочков жареного мяса. На этот раз полукровка снова смог принять пищу.

— У меня внутри что-то чужое, — хрипло произнес он. — Какая-то мерзость. Стоит мне закрыть глаза — и я вижу эту тварь. Она зовет меня, говорит: «Вернись, вернись»… — его передернуло.

Кедрин вложил ему в руку талисман.

— Сила Кирье исцелит тебя, — сказал он. — Она обезвредит отраву.

— Молю Госпожу, чтобы так и было, — ответил Браннок, но Кедрин услышал в его голосе сомнение. Темные глаза бывшего разбойника смотрели затравленно и отрешенно.

— Талисман поможет тебе, — твердо сказал юноша. — Посмотри сам.

Он снял с Браннока рубаху, размотал бинты и отдал Тепшену, чтобы тот снова отстирал их, а сам коснулся ран талисманом.

При каждом прикосновении Браннок вздрагивал и скрежетал зубами, но больше не пытался вырваться.

— Во имя Госпожи! — стонал он. — Как жжется!

Однако раны явно заживали. Гной перестал выделяться, опухоль спала, молодая нежно-розовая кожица уже не отдавала угрожающей краснотой. Некоторое время Браннок созерцал свой исполосованный живот, а потом глубоко вздохнул и молча потянулся к фляге. Сделав глубокий глоток, полукровка повернулся к Кедрину.

— Я безмозглый болван, — с раскаянием произнес он. — Потерял голову, поддался соблазну… Надо было послушаться Тепшена. А теперь приходится расплачиваться.

— Все позади, — ответил Кедрин. — Ты спасен. Просто не думай об этом.

Браннок покачал головой.

— Я не уверен… — пробормотал он. — Я чувствую…

Его пальцы вцепились в скамью с такой силой, что суставы побелели.

— Я чувствую, что внутри меня что-то мерзкое.

— Тебе в кровь попал яд, — произнес с носа лодки Тепшен. — От этого у тебя помутился рассудок.

— Тут что-то похуже, — сказал Браннок. — Я боюсь…

Последние слова он произнес почти шепотом. Кедрин успел заметить, как у него дрогнул подбородок. Потом полукровка крепко сжал ровные зубы, подавляя панику.

— Чего тебе бояться? — спросил Кедрин. — Мы вырвались из лап оборотней, ты выздоравливаешь. У нас достаточно воды и пищи. И река скоро приведет нас к жилищу Тазиела.

— Не знаю, — вздохнул Браннок и погрузился в молчание.

Весь остаток дня он почти не раскрывал рта. Когда спустились сумерки и берега огласило жуткое многоголосие, он скорчился и задрожал, как от холода.

Все повторилось снова. Кедрин касался ран талисманом, Тепшен, напрягая все силы, держал вырывающегося и орущего Браннока, а когда все раны были обработаны, полукровка уснул.

— Это меня тревожит, — проговорил Тепшен, глядя на лежащего без чувств друга. — Раны заживают на глазах, о таком не мог мечтать ни один целитель. Но он противится тому, что его исцеляет.

— Только по ночам, — уточнил Кедрин. — Днем он жалуется на жжение, но терпит.

Кьо задумчиво кивнул.

— Он говорит, что внутри у него что-то сидит. Что-то нечистое.

— Он бредит, — возразил Кедрин. — Ты же сам сказал: яд вызвал помрачение рассудка.

— Боюсь, я ошибался, — губы Тепшена изогнулись в подобие улыбки.

Кедрин обернулся и посмотрел на Браннока. Похоже, тот спал. Время от времени он подергивался и негромко постанывал, словно видел дурной сон.

— Ты считаешь, что это не пустые страхи?

Тепшен пожал плечами.

— Может быть. Я мало знаю о подобных тварях. Но как бы то ни было, с нашего друга лучше не спускать глаз.

Кедрин недоуменно воззрился на кьо. Он был уже готов опровергнуть его слова, но в мозгу у юноши тоже зашевелились скверные предчувствия.

— Думаешь, его заколдовали? И пострадало не только его тело?

— Я думаю, что нам не стоит терять бдительность, — спокойно ответил Тепшен. — Надеюсь, он исцелится, и тогда я возблагодарю Госпожу. Если же нет… — он не договорил. В воздухе повисло недоброе молчание. Кедрин сжал в руке талисман и глядел, как лазурное сияние сочится сквозь пальцы, подсвечивая кожу. Если нет — значит, Ашар дотянулся до одного из них. Допустит ли такое Госпожа? Сколь сильна Ее власть в этом проклятом месте? Он покачал головой, пытаясь стряхнуть липкую паутину сомнений, и снова поглядел на Браннока.

Луна озаряла смуглое лицо спящего, выбелив щеки и лоб, глубокие тени чернели вокруг глаз. Браннок снова застонал и приоткрыл рот. Его ровные зубы блеснули в серебристом свете, и Кедрину вдруг почудился хищный оскал, лицо как будто утратило человеческие черты. Он наклонился пониже и поднес к лицу полукровки талисман. Браннок всхлипнул и повернулся на бок, черные волосы упали на лицо, вплетенные в них ракушки тихонько звякнули. Кедрин покачал головой и вернулся на корму. Что не почудится от усталости… Он устроился поудобнее и уснул.

Через некоторое время Тепшен растолкал его. Судя по расположению луны, недавно перевалило за полночь. Лес стал слишком густым, чтобы оборотни могли подойти к воде. Лишь плеск волн, разбивавшихся о борт плоскодонки, нарушал тишину. Ночь дышала покоем. Браннок крепко спал, больше не стеная. Лунный свет устилал чернильную синеву реки серебряными лентами. Лес казался непроглядно-черным, над головой индиговым бархатом раскинулось небо. Лодка, окруженная голубым сиянием талисмана, мирно покачивалась на волнах, и Кедрин почувствовал, как его добрая сила защищает маленький отряд. Течение несло их вперед, заменяя и весла, и парус, словно сама река помогала им достичь цели. Меч Друла лежал рядом. Юноша коснулся его рукояти и принялся рассматривать навершие. Кривые когти крепко сжимали металлический череп, но, судя по всему, не были с ним единым целым. Тазиелу будет нетрудно убрать его и заменить талисманом.

Кедрин поднял глаза. Небо менялось. Густая синева стала ярче и приобрела розоватый оттенок, словно за горизонтом полыхал невидимый пожар. Кедрин заморгал, не вполне доверяя глазам, и снова всмотрелся в темноту. Тем временем река повернула, огибая лесистый мыс, и свечение пропало. Лес отступил, и берег вновь наводнили оборотни. Ночь огласилась диким воем, исполненным ненависти. Кедрин вздрогнул: Браннок, только что лежавший спокойно, заворочался, словно крики чудовищ нарушили его сон. Полукровка перевернулся на спину, приподнялся и снова упал на скамью. Он застонал, волосы рассыпались, открыв лицо — и его черты вновь показались Кедрину чудовищно искаженными.

Юноша стиснул в руке талисман. Он убеждал себя, что это просто игра света, что он переутомился, и старался выбросить из головы кошмарный образ. Это оказалось непросто. Оборотней на берегу становилось все больше, в их завываниях чудилась настойчивость. А Браннок ворочался все более беспокойно. Кедрин то и дело склонялся над ним, стараясь успокоить, но полукровка метался, скрюченные пальцы царапали воздух, он судорожно и глубоко дышал, раскрыв рот. Из горла вырывалось рычание, сменявшееся сдавленными стонами. Вдруг он поглядел на Кедрина, и юноша содрогнулся: глаза полукровки были сплошь желтыми, как у кота. Это длилось лишь мгновение. Браннок снова зажмурился, и Кедрин усомнился: наверно, ему снова почудилось, а может, лунный свет сыграл с ним дурную шутку. Он не хотел думать о том, что подозрения Тепшена могут подтвердиться. Когда небо на востоке стало сперва жемчужным, потом розовым, и наконец солнце позолотило небесный свод, Кедрин ощутил облегчение, граничащее с блаженством. На другой стороне горизонта индиго быстро сменялось лазурью. К этому времени проснулся Тепшен.