завершит, когда посчитает нужным… Друзья, до тех пор, пока мы не узнаем этого врага, пока не научимся бороться с ним и побеждать его, целей нам своих не добиться и мечты не осуществить.

– Что же это за враг такой, Дареш? – спросил кто-то из присутствующих. – Хоть какие-то догадки у тебя должны быть, раз ты описываешь еготак, будто сам с ним общался…

– Не знаю, Хамид, я еще не во всем разобрался, – ответил Дареш. – Но наличие такого врага для меня очевидно. И мы ни в коем случае не должны сомневаться в его существовании. Пока мы с ним не разберемся, либо одолев его, либо заключив с ним мир, не видать нам ни покоя, ни свободы.

– Не думаю я, дорогой Дареш, что нам стоит тратить время на поиски врага, которого никто не видел и никто не знает, – снова вставил слово Хамид. – Я считаю, что враг наш как раз-таки и глазам нашим виден и знаком нам давно. Враг тот, кто вот уже больше трех столетий оспаривает у нас нашу землю и проливает нашу кровь. Этот враг нам очень хорошо знаком и нигде не прячется. По-твоему, Дареш, выходит, что враг, который беспрерывно разорял этот край и уничтожал наш народ, творил это вовсе не из-за ненависти к нам. Ты только посмотри! Просто так, не питая к нам никаких враждебных чувств, даже где-то симпатизируя нам, чуть ли не любя нас, уничтожал он наших отцов, дедов, прадедов и еще несколько поколений их предков. Оказывается, любя нас и сочувствуя нам, отобрал он у нас большую часть земель, согнав народ, некогда свободно живший на вольных просторах затеречья и прикаспия, на этот клочок земли вперемешку с камнями, а теперь выживает и с него! Оказывается, он осквернял наши обычаи и традиции, нашу культуру и нашу историю из чувства глубокого уважения и почтения к нам! Интересно у тебя получается, Дареш… Я не могу согласиться с твоими суждениями. Когда на тебя кто-то набрасывается с кулаками, ты вступаешь с ним в бой и не тратишь время на поиски того, кто его на тебя натравил. А наш враг вовсе не из тех, кого натравливают. Он из тех, кто сам себя натравливает. Мы не должны бродить по дальним краям в поисках какого-то мифического врага в то время, когда враг реальный убивает здесь и сейчас наших братьев и сестер, разрушает наши дома и оскверняет могилы отцов. Я не вижу в этом ни мудрости, ни доблести. Мы станем похожи на Чору, искавшего потерянную на сенокосе монету у себя дома. На только что подметенном полу, конечно, проще искать, чем в траве по пояс. Но там, где ничего нет, Дареш, и найти что-либо невозможно…

Слова Хамида были не совсем безобидными. В них слышался неприкрытый и довольно оскорбительный упрек, и прежде всего в адрес того, к кому он обращался по имени.

– Я вовсе не говорил, Хамид, чтобы ты, молча и без сопротивления, принимал удары, которыми тебя осыпают, – голос Дареша был по-прежнему спокоен. – Конечно, не говорил и никогда не скажу! Клин клином вышибают. Агрессию остановит только отчаянное сопротивление. Не думаешь же ты, что я этого не знаю?! Коли пришел враг в дом твой с намерением убить тебя или превратить в раба, надо вступать с ним в бой, не тратя время на определение ваших с ним весовых категорий и толщины бицепсов. Враг отступает только в том случае, когда встречает достойный отпор. Нет человека, сумевшего просьбами и увещеваниями остановить врага. Если бы ты знал, Хамид, как хорошо я это понимаю!.. Но, если на тебя регулярно нападает одна и та же собака, не станешь же ты все время враждовать с этим животным. Ты пойдешь и разберешься с натравливающим ее на тебя хозяином. Только так и никак иначе! Не сделаешь ты этого – твоей борьбе с безмозглым зверем не будет конца. Даже если ты изловчишься и убьешь пса, хозяин заведет другого, еще более кровожадного, и снова напустит на тебя… Так давайте хоть раз попробуем выстроить какие-то приемлемые для нас отношения с псарем, чем продолжать бесконечную грызню с его блохастым войском.

Нажмуддин встал, решив, что ему следует вставить свое слово, чтобы обсуждение не перешло в диалог Хамида и Дареша. Все понимали, что сегодня здесь собрались отнюдь не глупые и уж совсем не трусливые люди. Каждый из них обладал умом и упорством, вполне достаточными, чтобы доходить до сути интересующего их вопроса, не ограничиваясь поверхностными знаниями. Конечно же, Нажмуддин понимал, что обсуждение таких сложных вопросов не может быть только лишь ровным и спокойным. Будут и спорные моменты, и часто так случается, что только спор и помогает найти верное решение. Поэтому ему понравилось, что Хамид вступил в беседу и высказал свои соображения напрямую, не пытаясь понравиться собеседнику и не беспокоясь особо, обидят его слова кого-то или нет.

– Истина может быть только одна. Но у этого древа густая крона и множество ветвей, словно у одинокого дуба в открытом поле… Вы, наверное, оба правы… Дареш, я вот о чем хочу тебя спросить. Допустим, этот неведомый нам враг действительно существует. Допустим! Раз ты утверждаешь это с такой убежденностью, значит, какие-то соображения на этот счет у тебя есть. Этот враг… как его искать, как найти? По каким таким приметам нам узнать его? И почему он так люто ненавидит нас?

Дареш ответил:

– Я не знаю никаких примет этого врага, кроме того, что он очень силен. Не знаю, почему он ненавидит нас… Пока не знаю. Но у меня есть определенное представление, как его искать и где найти.

После последних слов Дареша в комнате установилась мертвая тишина. Все замерли в ожидании услышать что-то очень важное.

– Прежде всего, нам надо познать самих себя. Это первый и главный шаг, который наш народ должен был сделать еще много лет назад, – продолжил Дареш. – Мы не знаем ни себя, ни своих корней. Вчерашний день чеченского этноса скрыт от нас. Для изучения и познания своего прошлого нами не сделано ничего. Наши древние письмена находятся не у нас, мы лишены доступа к ним, поэтому не знаем своей подлинной истории и, как следствие, своего предназначения. Враг же наш знает все это очень даже хорошо. И он боится, что мы тоже сумеем добраться до истины. Он страстно желает, чтобы мы исчезли с лица земли еще до того, как сделаем это. Пока не изучим своих корней и не познаем