– Липатов, ты чего творишь?! – возмутился Авакин, глаза адвоката едва не вылезли из орбит.

– Авакин, идите вместе с Беккером проветритесь на улице. Сегодня Ника не будет подписывать никаких бумаг, – отмахнулся Липатов, крепче прижимая меня к себе.

В жестоком мире, где правят алчные корпорации и всё решают деньги, где жизнь хакера лишь разменная монета между двумя государствами, а главная цель – абсолютная власть, у меня оказалось несметное сокровище – настоящий друг.

– Липатов, за срыв контракта ты заплатишь должностью, – брызжа слюной пригрозил Авакин, получив в качестве ответа поднятый вверх средний палец.

Теперь я с уверенностью скажу: Липатов самый близкий друг Димы. И в этот момент рядом со мной сидел не директор службы безопасности, а тот самый инфосефт, что впервые встретился мне в Эпсилионе – Алекс.

Неизвестность пожирает душу сильнее обречённого знания. Как наркоман, держащий в трясущихся руках заветную дозу, я вцепилась в гаджет и неотрывно листала новостную ленту, напрочь забыв о сне и еде. Мои глаза покраснели и распухли от постоянного зависания в интернете, голова с трудом соображала, но остановиться я была не в силах. С периодичностью в минуту обновляя три десятка открытых страниц, я пыталась найти хоть какую-нибудь информацию о Немове. Тысячи сообщений о небывалом увеличении продаж антивирусных программ «CIM-безопасность» по всему миру и взлёт стоимости акций компании сменялись миллионнами комментариев пользователей соцсетей в поддержку директора фирмы. Дикторы по кругу говорили о массовых акциях протеста в Эпсилионе против произвола американских властей, удерживающих невиновного и об одних и тех же заявлениях о проведении расследования по делу Дмитрия Немова. Нескончаемые обещания МИД России оказать помощь в возвращении российского программиста чередовались с хмурыми лицами Диминых адвокатов, не дававших комментариев журналистам. Всё это сводило с ума.

Порою казалось, если в новостях скажут о гибели хакера, мне станет легче. Я просто умру от горя и перестану изводить себя ложной надеждой и жуткими картинками, что так безжалостно подсовывало воображение. В одних, беспомощный Дима лежал в реанимационной палате, подключённый к большим и страшным аппаратам, а врач отстранённо сообщал, что мозг хакера погиб после выброса из Сети. В других, я видела, как Диму пытают агенты ЦРУ в тёмном подвале с разводами запёкшейся крови на стенах. Я не знаю, каким именно образом пытает американская разведка, но если судить по сотням Голливудских фильмов, делают они это жестоко и в извращённой форме. По ночам мне неизменно снился Ден и чёрные нити вируса, оплетающие его аватар словно десятки змей, медленно пожирающих виртуальное тело клона. Иногда фантазия была ко мне благосклонна, и счастливые мы обнимались на фоне бирюзовых вод Карибского моря, Дима целовал меня и шептал слова любви, отчего становилось только хуже. Несбыточные мечты заставляли страдать ещё больше, ядовитыми шипами вонзаясь в самое сердце, дурманя сознание.

В безумстве заплутавшего среди отчаянного ожидания разума дни перешли в неделю, неделя перетекла в месяц. Ни единой весточки от Димы, ни одной обнадёживающей новости я так и не получила. Раздобытый через Беккера номер телефона Макса молчал. Серый, объединив усилия юристов компании и знания финансового рынка моего отца, подписал-таки контракты с «Системволд» и «КоСекюрити» на взаимовыгодных условиях, сохранив контрольный пакет акций за Немовым, но обсуждать варианты возвращения Димы категорически отказался. Липатов, на удивление сохранивший свою должность в корпорации, искренне мне сочувствовал, но помочь ничем не мог. Я словно билась головой о невидимую стену информационного вакуума, раз за разом, разбивая вдребезги сердце; тонула в беспощадной неизвестности и никак не могла достичь дна.

Телефон неожиданно завибрировал, выводя на экран имя: «Макс Немов». Мир сузился до зелёного кружочка, призывно мигавшего и настойчиво требующего ответить на звонок. По телу пробежала обжигающая волна страха, концентрируясь в дрожащем пальце, зависшем над сенсорным экраном. Я так долго ждала звонка от Макса, что сейчас никак не могла собраться с силами и коснуться заветной зелёной кнопки.

– Да, – чуть слышно выдохнула я в трубку.

– Дима в Москве, проходит обследование в НИИ Нейрофизиологии, – без приветствия прохрипел Макс, – Если всё пройдёт по плану, вечером за тобой заедем. Сюда приезжать не нужно. Алло, Ника, ты меня слышишь?

Москва. НИИ Нейрофизиологии. Больше я ничего не слышала. Сбрасывая звонок, открыла приложение по поиску такси и ввела название клиники в адресную строку. Нас с Димой разделяли двадцать один километр и тридцать пять минут пути.

Ровно за полкилометра до входа в клинику такси намертво встало в пробке. Нервно кусая губы, я бросила взгляд на навигатор: какое-то непонятное скопление машин на узкой второстепенной дороге, в то время как на соседних улицах свободное движение. Здесь можно и час простоять, не двигаясь, а лишних минут ожидания я просто не вынесу. Заблокированная роботом-водителем дверь отказалась выпускать меня из салона автомобиля.

– До конца маршрута осталось пятьсот метров, – противно мелодичным голосом сообщил навигатор.

– Всё, я приехала. Выпустите меня! – барабаня в разделительное стекло между пассажиром и роботом-водителем, попыталась докричаться я до глупой железяки.

– Настоятельно просим Вас оставаться пристёгнутыми. До конца маршрута осталось пятьсот метров, – бездушно повторил робот, моргнув светодиодами.

– Я хочу прервать поездку и выйти из машины, – беря себя в руки и вспоминая правила пользования такси, обратилась я к приложению.

– Маршрут перестроен. Ищем место для безопасной парковки и высадки пассажира, – вежливо отозвалась чёртова программа, заставив меня ждать пятнадцать минут, пока автомобиль паркуется.

Никакие уговоры и просьбы открыть двери на робота не действовали, машина строго следовала заданному алгоритму и категорически отказывалась высаживать пассажира на проезжую часть, пусть та и застыла в недвижимой пробке. Я успела сотни раз обругать автопилот и придумавших его инженеров, обломать ногти о пластиковую ручку двери и в кровь искусать губы, прежде чем компьютерный алгоритм такси решил отпустить меня из своего плена.

Не замечая пронизывающего ветра, трепавшего волосы на непокрытой голове, и жгучих осколков ледяного дождя, бьющего по незащищённой коже, я неслась по скользкой улице, падая и поднимаясь вновь. Обгоняя степенно идущих людей и покорно стоя́щие в пробке машины, я наконец достигла заветного крыльца и с глухим стуком распахнула входную дверь больницы. Тёплый воздух ударил в лицо вместе с сотней голосов, столпившихся в вестибюле людей. Теперь стало ясно, почему перед клиникой скопилось столько автомобилей; журналисты, блогеры и фанатки (в один не прекрасный день решившие сделать из Немова предмет своего вожделения) заполнили всё пространство перед проходной. Хмурые и непривычные к такому наплыву посетителей охранники, напряжённо переглядывались, готовясь грудью защищать вход в отделения больницы.

Активно работая локтями, я упорно пробивалась сквозь толпу желающих получить эксклюзивные новости о возвратившемся на Родину программисте. Чем ближе был заветный вход, тем плотнее прижимались друг к другу люди, категорически отказываясь пропускать кого-либо вперёд, но я не сдавалась и шла к цели точно танк. У самой проходной образовался непреодолимо-плотный полукруг из человеческих тел, с остервенением тянущих руки со смартфонами вверх. Объективы их камер были направлены на стоящую в нескольких шагах от них девушку. Облачённая в новомодное полупрозрачное платье, совершенно несоответствующее февральской вьюге, красотка обворожительно улыбалась журналистам, кокетливо поправляя идеально уложенные белые локоны.