— До свидания.

Волин повесил трубку и полез в стол за бланками, чем удивил Русницкого.

— А я думал, у вас в кейсе каждой твари по паре, как в ковчеге.

— Понимаешь, Георгий, — пробормотал Волин, быстро заполняя бумагу, — страна у нас не то чтобы странная, но очень своеобразная. Поэтому постановления об изменении меры пресечения выписывать приходится редко.

Паша тем временем засел на телефон.

— Алло! — гаркнул вдруг он. — Экспертный? Гагарин из перв… Да, насчет фотографий.

Волин удивленно ткнул пальцем в Пашу и посмотрел на Амира, спросил одними губами: «Гагарин?» Тот улыбнулся, кивнул утвердительно и поднял ладонь пальцами вверх, изображая взлетающую ракету.

— Это точно? Заключение когда можно будет получить? Какая ночь, рабочий день давно начался. Шучу, шучу. Утром так утром. А фоноскописты ушли уже? Есть? Позови кого-нибудь к телефону. Алло? Да. Да, насчет фоногр… Ага. Ага. Понял, чего тут не понять. Ладно. Я утром заеду, заберу пленки. Спасибо. Да, спасибо. — Паша повесил трубку на рычаг. — В общем так, на фотографиях определенно не Скобцов. С голосами ситуация посложнее. Третьякову звонил не Скобцов, это подтверждено. А вот на кассете детектива есть фрагменты, где голоса образцов очень похожи. По тембру и модуляции совпадение девяносто два процента.

— Но не сто, — поднял палец Стас.

— Да, не сто. Однако есть и откровенно «провальные» куски. Их даже исследовать не пришлось. И так все слышно.

— Ничего удивительного. — Амир перевел взгляд на Волина. — Где-то ему удалось подражать голосу Скобцова лучше, где-то он «поплыл». Это нормально. У любого имитатора работа идет волнами.

— Я знаю, — кивнул. Волин и протянул Паше бланк. — Держи. Загляни к дежурному, скажи, чтобы открыл кабинет Главного и поставил на постановление печать.

Паша посмотрел на Стаса.

— Поехали?

— Полетели, — привычно ответил тот и засмеялся.

— А мы что делаем? — поинтересовался Русницкий.

— А мы, Георгий, съездим к одному интересному человеку.

Волин торопливо заполнял бланки, откладывая их в сторону.

— Это к которому? Не к тому, о котором я думаю?

— К тому, к тому. Ты пока сходи в дежурную часть, позвони в местное отделение милиции, пусть пришлют группу.

— Ладно. — Русницкий поднялся, вышел из кабинета.

Волин еще несколько минут занимался писаниной.

Потом сгреб бланки, сунул в кейс.

— Все, — заявил он громко и бодро. — По коням.

* * *

Гнездниковский, где проживал Чернозерский, располагался в пяти минутах езды от прокуратуры. Что в данный момент казалось вполне символичным. Ввиду отсутствия дежурных машин Амир повез Волина с Русницким на своих «Жигулях».

У подъезда уже стоял желто-синий «уазик». Рядом безразлично покуривал водитель. Двое парней, с автоматами и в бронежилетах, стояли чуть в стороне, под деревьями.

Волин выбрался из салона, подошел к ним, предъявил удостоверение.

— Кого брать-то будем? — равнодушно спросил один из патрульных.

— А тебе не все равно? — мгновенно среагировал Амир.

Давно известно, «отделенческие» и «петровцы» большой любви друг к другу не испытывают. Если, конечно, не дружат семьями во внерабочее время.

— Да ладно, чего ты? — Русницкий повернулся к коллегам. — Банкир один, на третьем этаже.

— Я это к тому, что он с охраной, без? Автомат с собой тащить или так обойдемся?

— Возьми на всякий случай, — неопределенно пожал плечами Русницкий.

У подъезда Волин поднял голову, посмотрел вверх. Окна квартиры Чернозерских были темны. Все, кроме одного.

Лишь слабый свет ночника пробивался сквозь неплотно задернутые шторы.

— Спальня, похоже, — оценил Амир.

— Он что, так рано ложится? — удивился Русницкий и посмотрел на часы. — Десять только с копейками.

— Так он два дня как жену похоронил, — пробормотал Амир.

— Георгий, — Волин в сопровождении оперативников и патрульных вошел в подъезд, — организуй понятых.

— Зачем? — не понял тот. — При аресте вроде понятые не требуются.

— Ты, друг ситный, делай, что тебе говорят, — улыбнулся Волин.

— Хорошо, как скажете.

Пока Волин с Амиром поднялись на нужный этаж, Русницкий подобрал понятых: пожилого мужчину профессорского вида и его дочь. Выглядели, надо заметить, понятые весьма испуганно. Видимо, у «профессора» боязнь перед поздними визитами сотрудников органов сидела в подкорке.

Волин позвонил в квартиру Чернозерского. Долгая пауза, затем в линзе «глазка» мелькнула полоска света.

— Кто?

Волин отметил, что голос звучит вполне уверенно и ровно.

— Виталий Михайлович, откройте, пожалуйста, — громко сказал он.

— Минуточку, только халат накину.

У Чернозерского явно было не все в порядке с «внутренним хронометром». «Минуточка» растянулась по меньшей мере минут на десять.

— Хорошая дверь, — сказал вдруг Амир. — Так просто не вышибешь.

— Ты это к чему? — покосился на него Волин.

— Да случай у меня был года четыре назад. Одному свидетелю повестки слали, слали, а он все не шел и не шел. В результате мы к нему сами приехали. Он открыл, впустил нас в прихожую и говорит: вы, ребята, тут постойте, а я пойду халат наброшу. Мы его минут десять прождали, а он в это время со шкафа бердан охотничий достал, ствол под челюсть, — бах! — нам по выговору за халатность. Кто же знал, что он и есть преступник? Мы-то на другого грешили.

Волин поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но в этот момент лязгнул, отходя, засов. Повернулся в замке ключ.

Чернозерский, в шикарном шелковом халате, открыл дверь.

— Добрый вечер, Виталий Михайлович, — кивнул ему Волин и протянул заготовленную заранее бумагу: — Вот ордер на ваш арест, ознакомьтесь, пожалуйста.

— На каком основании? — сухо поинтересовался тот.

— Вы подозреваетесь в организации убийств семи женщин, включая вашу жену, и нанятого вами же детектива. Также вы подозреваетесь в убийстве Третьякова Тимофея Тимуровича и в хищении пятидесяти миллионов долларов, выданных банком «Кредитный» фирме «Ростов Лтд.».

— Ерунда, — ответил Чернозерский, возвращая бумагу. — Чушь. Идиотизм.

— Вы хотите пригласить адвоката?

— Зачем он мне? Я абсолютно невиновен, и вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.

— Вы пока собирайтесь, — почти по-дружески предложил Волин.

Из спальни выглянула девица. Она была одета, при полной «боевой» раскраске. Амир усмехнулся: