— а действительно ли это показатель «постхристианства» и упадка европейской культуры? Возможно, Роулинг когда-нибудь назовут миссионером, как уже сейчас к ним робко пытаются причислить Толкина и Льюиса. А что касается «надругательства» над шедевром Данте, из которого сделали игрушку на потребу массам, — так ведь были же в Средние века площадные мистерии, показывающие в очень упрощенном виде для неграмотных сюжеты Священного Писания. В любом случае проявление массового интереса к Данте — благодаря мультикам и игрушкам, роману Дэна Брауна — это все-таки признак жизни европейской цивилизации. Было бы хуже, если бы «Божественная комедия» пылилась на витринах музеев в нетронуто-первозданном виде.

Здесь хочется снова вспомнить слова Христа:

«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.

Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» [71].

Итак, не стоит печалиться о падении нравов, стоит восхищаться универсальностью гения Данте, способного найти общий язык с людьми, живущими спустя 700 лет после написания его произведения.

Есть еще один интересный момент в восприятии Данте. Как правило, его фигура прежде всего ассоциируется с адом, хотя главной частью, «венцом творения» своей «Божественной комедии» он сам считал рай. На первый взгляд это кажется закономерным, ведь «ужастик» всегда интереснее какой-то абстрактно-красивой истории. Всё не так просто. Даже на коротком отрезке времени тенденции сильно меняются. В СССР второй половины ХХ века существовал культ интеллигентских пьянок на кухнях, сам факт участия в подобных мероприятиях уже будто мог духовно обогатить человека. Сейчас мало кто поймет сакральность мероприятий подобного рода. Зато советского интеллигента наверняка бы возмутил современный интеллектуал, исповедующий здоровый образ жизни.

В связи с этим можно заключить, что, возможно, мы скоро дорастем до понимания рая. Умберто Эко, например, считал, что просто когда-то критики «низко оценили „Рай“, и это проклятие висело над произведением во все последующие века».

На самом деле, «Рай» стали осмысливать уже в XIX веке — и не где-нибудь, а в нашей стране. Такая русская и даже советская фраза: «Из искры возгорится пламя» — на самом деле принадлежит Данте. В I песни «Рая» есть строки «…искра здесь живая, / Чье пламя разрослось, пыланьем став»[72]. В другом дантовском тексте, в трактате «Пир» она звучит еще привычнее нашему уху: «…малая искра разрастается в большое пламя».

Задумаемся: а с какой целью создавалась «Божественная комедия»? Ведь в те времена не существовало массовой литературы, да и вообще литературы в сегодняшнем понимании. Писались ученые трактаты, духовные гимны, песни менестрелей, прославляющие прекрасных дам. Собственно, в шедевре Данте хотя он и замышлял его как памятник своей Даме — Беатриче, есть признаки всех трех жанров. Но, наверное, более всего в «Божественной комедии» проявляется именно энергия гимна, восхваляющего Творца. Ведь только дочитав «Рай» до последней строки, понимаешь величие общего замысла, в котором ад не всеобъемлющ, но строго заключен в свои упорядоченные круги, зато Божие милосердие бесконечно.

Данте воплотил в поэзии философию Фомы Аквинского, который искал общие черты в законах физики, движении планет и людской жизни и нашел лишь одну — любовь, которая движет всем.

Русский поэт и дантовед Ольга Седакова выражает эту «позитивность» Данте как «служение надежде».

«Говоря о Данте, первом поэте европейской цивилизации, delli altri poeti onore e lume, я думаю о поэзии вообще, о том „сообщении“, которое она несет в мир. Я думаю о том, что все искусство самым интимным образом связано со „служением надежде“… То освободительное наслаждение, которое мы, читатели, зрители, слушатели, переживаем при встрече с великим произведением искусства, сводится к переживанию некоей таинственной надежды. Оно выводит нас из той глухой, замкнутой — и в каком-то отношении удобной — безнадежности, в которую человека тянет как будто по закону „тепловой смерти“. Оно выводит нас из привычки, из жизни вне начала, из забвения о начале…

…привел меня к этой догадке Данте, „верный Надежде“, на отлично сдавший экзамен по этому предмету апостолу Иакову (Рай. Песнь XXV) и получивший от него задание: увидав воочию истину Небесного града, Данте будет укреплять надежду на него в себе и в других».

Вот и ответ, почему поэт из запредельно далеких «темных веков» вдруг оказывается удивительно близок человеку XXI столетия, порядком разуверившемуся, но еще не потерявшему надежду.

И очень возможно, что прав Умберто Эко, написавший уже в наши дни в одном из своих эссе «О литературе»: «„Рай“ Данте может быть сегодня прочитан и распробован лучше. Чтобы поразить воображение молодых читателей или тех, кого не интересует ни Бог, ни разум, добавлю, что „Рай“ Данте — это апофеоз виртуальной реальности, в чистом виде нематериальный software, не отягощенный земным и адовым „жестким диском“, от которого остаются только обрезки „Чистилища“. „Рай“ — это даже не современность: для читателя, не очень хорошо разбирающегося в истории, он может стать пугающе прекрасной моделью будущего. Это торжество чистой энергии, какое обещает нам веб-паутина, не способная, однако, его дать. Это воспевание световых потоков, бесплотных тел, поэма, созданная из карликовых звезд и непрерывного Большого взрыва. Это история, события которой тянутся световыми годами; это, если хотите более близкий пример, славная „Космическая одиссея“ со счастливым концом. При желании вы можете прочесть „Рай“ именно так. Ничего дурного в этом не будет, и он покажется вам увлекательнее стробоскопической дискотеки или экстази. Потому что, в отличие от экстази, третья часть „Божественной комедии“ сдерживает свои обещания».

Закончим эту книгу словами профессора Лэнгдона из романа Дэна Брауна «Инферно»:

«— Друзья мои, переоценить влияние творчества Данте попросту невозможно. За исключением разве что Священного Писания, во всей нашей истории не найти такого произведения искусства, — будь этим искусством музыка, живопись или литература, — которое породило бы большее количество восхищенных отзывов, вариаций, подражаний и комментариев, чем „Божественная комедия“».

Основные даты жизни и творчества Данте Алигьери

1265, вторая половина мая — во Флоренции у гвельфа Алигьеро Алигьери и госпожи Белы родился сын Дуранте (Данте).

1277, 9 февраля — по воле отца обручен с Джеммой Донати.

Около 1283 — после смерти отца остается старшим в семье, состоящей из мачехи, единокровных сестер и брата.

1285–1287 — учеба в Болонском университете. Начало дружбы с Чино да Пистойей.

1289, 11 июня — участие в сражении при Кампальдино, закончившемся победой флорентийцев, предводительствуемых Аймериком де Нарбонном, над войском аретинцев.

Август — осаждает замок Капрону близ Пизы, присутствует при капитуляции гарнизона крепости.

1290, 8 июня — смерть Беатриче Портинари, в замужестве деи Барди, возлюбленной поэта.

1291 —