— С французов. Любой разговор так или иначе почему-то сводится к ним. — Колин завязал пояс плаща и спросил: — Как поживает Розовая Гвоздика?

— Прекрасно, — весело ответила я, стараясь не показывать, что огорчена его намерением уйти. Почему он медлил, не боялся опоздать? Ведь его где-то ждали. — Только-только сорвана восстание в Ирландии.

— Так я и думал.

— Хочешь сказать, ты об этом знал?

— Догадывался.

— Но кое о чем другом наверняка и не подозреваешь.

— Если это связано с мимами, лучше не рассказывай.

Я с преувеличенным возмущением скрестила руки на груди:

— О них больше ни слова. — Отбросив мимов, я загадочно понизила голос: — Вместо одного Черного Тюльпана их могло быть целое объединение. Что скажешь?

— Как это? — Колин прислонился спиной к окрашенной в кремовый цвет стене, как будто вовсе раздумал идти куда бы то ни было.

— Вот так. Объединение шпионок — черноволосых и с очень светлой кожей. Лепестков тюльпана.

— Звучит неправдоподобно.

— Вот именно, — согласилась я. — Однако очень похоже на правду.

Я кратко пересказала ему суть архивных материалов, над которыми работала целую неделю, начиная с истории мисс Эмили Гилкрист и заканчивая таинственной смертью маркизы в салоне лорда Вона.

— Тебе не кажется, что лепестков маловато? — спросил Колин. — Всего два — на цветке их должно быть больше.

Я задумалась. Естественно, шпионок должно было быть больше, не только маркиза и Эмили Гилкрист… Об остальных я, увы, пока ничего не знала.

— Разумеется, на сегодняшний день это всего лишь предположение, — торопливо проговорила я. — Но идея потрясающая, ведь правда?

Колин долго не отвечал. Просто смотрел на меня. Так, что моя чертова светлая кожа стала краснеть.

— Потрясающая, — наконец согласился он, когда молчание затянулось до невозможного. — Наверняка Джей тебе очень помогает.

Мне потребовалось мгновение-другое, чтобы вспомнить, кто такой Джей.

— О, не напоминай! О Джее мне хотелось бы забыть.

— Вы что, не?..

— Боже упаси! Конечно же, нет. — Следовало все объяснить, чтобы Колин выбросил бредовую мысль из головы, хоть и явилась она ему лишь потому, что так захотела я. Теперь все изменилось, и я мечтала о другом: скорее вычеркнуть из наших жизней эпизод с Джеем и вернуться в день, который неделю или вроде того назад мы провели вместе. — Я встретилась с ним, только чтобы порадовать бабушку. Он в Англии, и я в Англии… С бабулей лучше не спорить.

— Что ж, я рад.

— Серьезно? — Я тотчас немного склонила голову набок и захлопала ресницами.

— Ага. Премерзкпй тип.

Черт! Насчет Джея я была примерно того же мнения, но услышать сейчас хотела что-нибудь типа: «Милая, я мечтал, чтобы ты стала моей. Видеть тебя с другим было невыносимо».

Что ж. Вот для чего снимали старые фильмы и производят мороженое «Бен и Джерри» — чтобы не слишком угнетали изъяны реальной жизни. Если бы мы с Колином были героями черно-белого кино, он уже давно заключил бы меня в крепкие объятия, а я заверила бы его, что о Джее и думать забыла.

Вместо объятий я дождалась Пэмми. Меха на ней было столько, что хватило бы на украшение трех восходящих звезд.

— Привет, ребята! — пропела она, врезаясь в меня.

По-моему, ее замысел был столкнуть нас с Колином, но хитрюга просчиталась. К Колину я даже не прикоснулась, зато так больно ударилась о стену локтем, что чуть не брызнули слезы из глаз. Да, в этом вся наша Пэмми — само коварство.

— Ай! — вскрикнула я.

— Прости. — Вряд ли Пэмми сожалела о том, что сделала. Повернувшись к Колину, она одарила его улыбочкой хозяйки, до жути похожей на улыбки миссис Харрингтон, только у Пэмми больше оголялись десны. — Ты правда не можешь остаться на ужин? Правда, правда, правда?

— Я бы с удовольствием, но у меня встреча… — Колин взглянул на часы — простой формы, в серебряном корпусе и с кожаным ремешком. — Опаздываю уже на пять минут.

— Прости, что задержала тебя, — сказала я.

— По-моему, насчет извинений мы договорились?

— У тебя свидание? — в лоб спросила Пэмми.

— Можно сказать.

Я изо всех сил постаралась, чтобы мое лицо осталось обычным, не превратилось в физиономию печального клоуна. У неженатого гетеросексуального мужчины — высокого, привлекательного неженатого гетеросексуального мужчины, — конечно, должна быть подруга. И как я раньше не додумалась?

— С другом. С Мартином, — прибавил Колин.

Понятно. Меня окатила волна облегчения, но тут вдруг взяло сомнение. Кто сказал, что Колин традиционно ориентирован?

Слишком уж он был ухоженным, что наводило на странные мысли. Его темно-русые волосы благоухали шампунем, к тому же, когда я стукнулась о стену, ясно почувствовала аромат лосьона после бритья. Его одежда не отличалась ничем особенным, но те геи, что слишком увлечены автомобилями, слесарными и столярными работами, вроде бы так и одеваются. Он сам сказал, что идет на свидание…

Еще немного, и я официально заявлю, что отказываюсь жить среди людей. Слишком уж это трудно.

— Ах с Мартином, — насмешливо повторила Пэмми. — Ну-ну…

— Что ж, приятно отдохнуть! — вставила я, пока Пэмми не ляпнула новой нелепости. Или не осрамила меня. Пэмми ничего не стоит опозорить себя или ближнего, я поняла это на дискотеках еще в шестом классе. По мнению мамы, Пэмми такая оттого, что у нее не было и нет прочной семьи.

— Спасибо. Отдохнуть вряд ли получится. На прошлой неделе Мартина бросила девушка.

Стало быть, он не был геем. Во всяком случае, Мартин. Ориентация же Колина оставалась загадкой. Как и многое другое. Я совсем растерялась.

— Бедный Мартин. — Пэмми мгновение попечалилась и живо спросила: — А что он собой представляет?

— Ты с банкиром, забыла? — возмущенно напомнила я.

Пэмми покривилась:

— Его переводят в гонконгский филиал.

— Ага, — с пониманием ответила я.

— Что «ага»? — спросил Колин.

— С глаз долой — из сердца вон.

Колин испытующе взглянул на Пэмми:

— Это ты так рассуждаешь или он?

— Оба, — многозначительно ответила Пэмми.

Наши с Колином веселые взгляды вдруг встретились. Я поспешно отвернулась.

— Ты опаздываешь. — Я подтолкнула Пэмми в прихожую, чтобы она не крутилась перед носом. — Жестоко заставлять несчастного Мартина томиться в ожидании. Еще подумает, что и ты от него отвернулся.

— Позвони ему и позови к нам! — бросила через плечо Пэмми, приостанавливаясь у выхода. — Лучший способ прийти в себя после разрыва — начать снова бывать в компаниях. Верно я говорю, а, Элли? Нечего ему хандрить и просиживать дома. Пусть встряхнется, не то целый год промается один.