– Ты вправду думал, – говорит Воорт, – что я позволю себе напиться, когда ты рядом?

Шеска не успевает толком подумать. В голове просто вспыхивает: «Когда Грин в него стрелял, он среагировал медленно. Я могу убить его, если буду двигаться быстро».

Импульс достигает руки…

На лестнице, за спиной у Шески, раздается другой голос – голос ненавистного напарника:

– И неужто ты думал, что друзья оставят его одного?

Две недели спустя холодным ноябрьским утром – тоже в воскресенье – Воорт просыпается в шесть часов. В спальне он один. Принимает душ, одевается, ест легкий завтрак. Полдюжины Воортов еще спят в гостевых комнатах дома.

За последние две недели Мэтту стало лучше.

Взяв собранный с вечера небольшой портфель из мягкой кожи, Воорт спускается в гараж к «ягуару».

На улице ясно и страшно холодно. Движение еще небольшое, и Воорт быстро добирается до квартиры Джилл. Она уже ждет в вестибюле. С чемоданом.

– Во сколько рейс? – спрашивает он.

– В восемь тридцать. А твой?

– Куча времени после того, как отправлю тебя.

В машине, пока они едут по федеральной магистрали, она кладет руку ему на колено. Солнце ослепительно сверкает на Ист-Ривер. Гарлем в этот час тих. Многоквартирные дома, выстроившиеся вдоль дороги, кажутся такими мирными, но Воорт знает, что внешность в данном случае обманчива.

Он едет по мосту Трайборо в Куинс и дальше, в аэропорт имени Кеннеди.

– Ты не сердишься, что я еду? – говорит Джилл.

– Я рад.

– Мы будем друзьями?

– Мы уже друзья.

Джилл немного волнуется. Пройдет не меньше двух месяцев, прежде чем она вернется в Нью-Йорк. Все это время она будет работать вместе с мужем, который, насколько знает Воорт, сейчас в Руанде.

– Там лейшманиоз. Малярия. Бильгарция. Ришта, гвинейский подкожный червь, – перечисляет она, поправляя волосы перед зеркалом пассажирского сиденья – просто, чтобы занять руки. – И спасибо за пожертвования.

– На них можно купить кучу лекарств по африканским ценам.

– Больше, чем кучу.

За прошедшую пару недель они часто виделись. И каждый раз, думает Воорт, секс был замечательным, но то, что тянуло его к ней, как-то уменьшилось, отдалилось. Разговоры стали более вымученными, секс более бесстрастным. Муж снова звонил из Женевы.

– Не знаю, что будет, когда я его увижу, – говорит Джилл. – За все эти годы многое было разрушено.

– Если бы ты знала, незачем было бы ехать.

Прикосновение к его бедру – такое легкое, словно его и нет. В этом нет чувственности, только благодарность и симпатия независимо от того, что будет потом.

Воорт оставляет машину на краткосрочной стоянке и несет ее чемодан к стойке «Суисс эйр». Авиакомпания предоставила бесплатные места для сотрудников гуманитарных миссий, направляющихся в Женеву – перевалочный пункт для рейсов Красного Креста в Африку.

Он ждет, пока Джилл сдаст багаж, потом идет с ней до ворот, отделяющих пассажиров от провожающих. Долгий, незабываемый поцелуй.

– Держись подальше от нехороших людей, – говорит Воорт.

– От каких? От Абу? Если он объявится, я буду его лечить, – отвечает она. – Мне стыдно, что я тогда так напугалась.

Через сорок минут Воорт ставит «ягуар» на суточную стоянку возле другого аэропорта Куинса – Ла-Гуардиа. Рейсы «дельты» в Вашингтон отправляются каждый час. В воскресное утро народу еще мало, хотя к полудню все заполнят вашингтонские трудоголики: конгрессмены, референты, журналисты, уезжавшие на выходные в Нью-Йорк, спешат вернуться к законопроектам, расследованиям или обычному для воскресного вечера изучению газет.

Во время спокойного перелета Воорт пьет кофе, потом открывает портфель, достает книги и внимательно изучает подчеркнутые места.

На газеты, положенные стюардессой на соседнее сиденье, он не обращает внимания. «Жизненный путь террориста» – гласит заголовок, обещающий полную историю Фрэнка Грина.

Самолет приземляется, и Воорт берет в прокате «тойоту». В Вашингтоне солнечно и прохладно, хоть и теплее, чем в Нью-Йорке.

Маршрут он помнит очень хорошо.

В одиннадцать пятьдесят Воорт сворачивает на подъездную дорожку дома генерала Рурка возле Квонтико в штате Виргиния. Красный «чероки» стоит на прежнем месте. Он нажимает кнопку звонка.

– Кто там? – раздается в интеркоме женский голос.

– Конрад Воорт. Я надеялся поговорить с генералом Рурком. Он дома?

Через несколько секунд дверь открывается. Гостя встречает Рурк – в теннисной майке, белых тренировочных брюках и кедах. В голубых глазах любопытство. Волосы аккуратно причесаны.

– Похоже, мистер Воорт, вам по-настоящему понравились мои завтраки.

– Есть вещи, – отвечает Воорт, стоя на крыльце, – которые не получается игнорировать.

Рурк слегка наклоняет голову. Воорт показывает на портфель:

– Например, книги. Сунь Цзы. «Китаец» Гордон. Вы мне говорили, что давали их читать Шеске.

Рурк открывает дверь шире и окликает оставшуюся в глубине дома женщину:

– Лапочка, у меня встреча, о которой я совсем забыл. Встретимся на корте. Скажи Луи, что мы надерем ему задницу.

– Ник, корт зарезервирован на час. – Она не скрывает раздражения.

Рурк подмигивает Воорту:

– Ее бесит, если мне приходится работать по воскресеньям. Играете в теннис?

– Предпочитаю греблю на каяке.

– Никогда не пробовал. В половине мест, куда меня направляли, подходить к воде нежелательно. Вывалившись из каяка, можно подхватить брюшной тиф. Идемте-ка во двор.

– Я уже поел.

– Я тоже. Поэтому поплаваем.

Не ожидая ответа, Рурк идет вперед. В бассейне жарко и влажно, свет льется через застекленную крышу и отражается в хлорированной воде. Воорт начинает потеть.

Рурк расшнуровывает кеды и стаскивает футболку.

– Я приехал для разговора, а не для купания, – говорит Воорт.

– Если хотите просто поболтать, – отвечает Рурк, стаскивая брюки, – можете не лезть в бассейн. Если вам нужен серьезный разговор, мне надо видеть каждый дюйм вашего тела.

Воорт колеблется, и Рурк добавляет:

– Сынок, вы просто не представляете, какими крохотными могут быть приемники. Но в воде, даже если вы что-то засунули в щель задницы, ничего работать не будет.

Воорт раздевается до белья. Рурк качает головой:

– Догола.

Воорт подчиняется и спускается в неглубокую часть бассейна. Все залито голубоватым светом, который преломляется между поверхностью и стеклянным потолком.