И четвёртая причина: всегда, во всех условиях и в любых передрягах мы должны мыслить, чувствовать и говорить только по-русски. И без того достаточно русских газет, которые говорят по-французски, по-немецки, по-еврейски и пр. Наш журнал — журнал русский и только русский. Его задача — давать духовную пищу для русского сознания и русской мысли. Эту задачу мы будем проводить неуклонно, пока будут хоть малейшие технические и политические возможности. Заговорить на чужом языке не может заставить нас никакая сила в мире».

В последних словах Солоневича содержится намёк на то, что его пытаются заставить «говорить по-немецки». Министерство пропаганды было не прочь привлечь русского публициста к воспеванию побед на Западе. Но Иван на это не откликнулся.

Летом 1940 года журнал «Родина» перестал выходить «по обстоятельствам военного времени». Отсутствие печатной трибуны катастрофическим образом сказалось на связях Солоневича со «штабс-капитанскими» организациями. Как вспоминал позднее Левашов, «война нанесла серьёзный удар всему „штабс-капитанскому“ движению в целом. Многие группы его членов (после войны) попали за железный занавес, не успев покинуть захваченные Советами страны. Другие — прекратили свою деятельность, продолжение которой стало невозможным в условиях военного времени. По злой иронии судьбы, немало „штабс-капитанов“ попало в тюрьмы и концлагеря союзников по клеветническим доносам, обвинявшим их в сотрудничестве с Иваном Лукьяновичем, которого клеветники изображали как немецкого агента, в то время как он сам находился в ссылке как „ненадёжный иностранец“»[163].

В предвоенное время в Русском Зарубежье многие умы занимались разработкой планов будущей «реорганизации» России. Иван Солоневич не без иронии вспоминал об этом:

«В Берлине у меня был такой знакомый — тоже писатель проектов, А-p. Самое скверное заключалось в том, что был он замечательно милым человеком. У него был проект переустройства России на началах графизма. Поэтому его письменные проекты изобиловали схемами: круги, кривые эллипсы, параболы и гиперболы. Круги должны были как-то вращаться, — и если они будут вращаться правильно, так, как требуется истинными принципами графизма, то это ему, графизму, принадлежит „грядущая эра“. Отделаться от автора, графизма и эры не было никакой возможности. Генерал А. Туркул тоже было чуть не пал жертвой в борьбе роковой. Но он закрывал глаза — чтобы внимательно выслушать истины графизма и часа два-три спал совершенно спокойно, не тревожимый ни параболами, ни эрами: у генерала А. Туркула был большой боевой опыт… У меня его не было. Господина А-ра мне пришлось просто выставить вон».

Но и сам Солоневич хотел сконструировать модель будущей «Национальной России». Идею государственного устройства будущей России он первоначально изложил в форме «Политических тезисов Российского народно-имперского движения»[164]. Базовая главка этого солидного труда — «Русский национализм». Всё остальное идёт как бы в развитие: «Монархия», «Православие», «Правящий слой», «Служилый слой», «Право собственности», «Хозяйство и планы», «Армия», «Крестьянство», «Рабочий вопрос», «Самоуправление» и т. д.

По мнению автора, «идея всякого национализма есть идея, объединяющая и воспитывающая нацию к исполнению её исторической миссии на земле. С этой точки зрения — шовинизм есть дурное воспитание нации. Космополитизм — отсутствие всякого воспитания. Интернационал — каторжная работа нации для чуждых ей целей». Для Солоневича русский национализм неразрывно связан с православием, его христианским и православным мироощущением. Он подчёркивает: «Вне религиозной основы не может быть обоснован никакой национализм, как не может быть обоснована и никакая этика. Русский национализм без православия есть логическая нелепица».

Единоличная наследственная монархическая власть — не менее важная составляющая часть русского национализма. Она оформляет нацию «государственно».

Один из ключевых моментов «Политических тезисов» — недопустимость эксплуатации человека человеком в новой России. Сословия, классы и касты должны быть ликвидированы: «Никаких „пролетариев“ и „буржуев“, никакого деления на „белую“ и „чёрную“ кость». Вместо этих понятий Солоневич выдвигает понятие государевой службы, «подчинения частного интереса интересу общенациональному». Фактически он предложил замену сословно-классового строения государства на корпоративное. При таком строе, пояснил Солоневич, «каждый русский занимает в нации то или иное положение только и в зависимости от своих личных качеств и своей личной работы — безо всякой оглядки на родословные и капитал».

Полемично звучит вывод Солоневича о том, что не стоит во всех несчастьях России искать результат внутренних и внешних заговоров. Слова Солоневича о реальных виновниках этих несчастий актуально звучат и в наше время:

«Русский национализм обладает достаточной долей мужества, чтобы все собственные ошибки отнести на свой собственный счёт — и не взваливать их ни на чьи чужие плечи — масонские, немецкие, еврейские, английские, японские и какие угодно. Там, где мы терпели поражения, мы терпели их только и исключительно по своей собственной вине. Слабость есть величайший грех, который может постигнуть нацию или национальную идею. И расплата за грех слабости является неотвратимой расплатой, где бы эта слабость ни проявлялась. Большевистская революция есть расплата за наши человеческие грехи, накопившиеся в течение двух веков».

Исследователи называют «Тезисы» первым конспективным изложением «Народной Монархии», главного концептуального труда Ивана Солоневича.

Агент НКВД «Экис», сентябрь 1940 года:

«В Берлине распространяется брошюра Владимира Карловича Аргенландера, активиста белоэмигрантского движения. По содержанию этот труд — точная копия взглядов Солоневича и К°, разница лишь в том, что автор озабочен созданием Соборной народной монархии, а Солоневич сам хочет быть диктатором. Аргенландер считает, что после войны с Германией Россию ожидает анархия. Этим хаосом автор брошюры и его друзья надеются воспользоваться, чтобы восстановить монархию во главе с сыном покойного великого кн. Кирилла Владимировича. По оценкам Аргенландера, „эмиграция разгромлена: у неё нет территории, нет платформы, все перегрызлись и перессорились, живут прошлым“.

У эмиграции есть сейчас один вождь — Иван Солоневич. В момент анархии в России за ним пойдут все, как один человек. В Советском Союзе он намерен опираться на многотысячную армию, сидящую в лагерях. Рядом с ним — генерал Бискупский и Мельский. Вокруг этого центра никто не группируется в данный момент, но он пользуется огромной популярностью среди всех белоэмигрантов. Правда, есть опасения, что большевики могут покончить с Солоневичем, как они покончили с Миллером. Этим и объясняется скрытность его существования. Напрямую в России сейчас ничего нельзя сделать, ни через посольства, ни через эмиссаров. Все моментально попадаются, контрразведка НКВД работает блестяще.