— Мария?

Священник всматривается в глаза молодой женщины. Это не ее глаза.

— Черт возьми, Мария! Сейчас вам надо проснуться! Я снова теряю вас!

Тишина. Потом рог звучит снова. Карцо напрягается всем телом, услышав стук сапог на лестнице.

— Мария?

Горло Марии Паркс дрожит от звуков низкого мелодичного голоса.

— Мое имя Томас Ландегаард, главный инквизитор провинций Арагон, Каталония, Прованс и Милан.

— Будьте добры, Мария, проснитесь!

Застежки щелкают, и ремни расстегиваются. Молодая женщина встает и идет к столам, расставленным в трапезной.

Оставив труп монаха лежать в Комнате Тайн, Валентина идет по кровавым следам, которые он оставил на полу, когда тащил тело Баллестры. И выходит из зала в потайной ход через дверь в стене, которая осталась открытой в конце зала.

Чем выше она поднимается по ступенькам, тем сильнее раздаются в тишине звуки большого органа. Пройдя лестницу до конца, она выходит из тайного прохода и осматривает узкий сводчатый коридор, в котором оказалась. Она узнает освещенную нишу с останками святого Петра. Значит, это открытый для посетителей коридор под той гробницей, которая стоит в соборе. Валентина кладет пистолет в кобуру и преодолевает несколько последних ступенек, которые отделяют ее от поверхности.

Валентина выходит на свет посреди толпы паломников. Орган играет первые такты «Страстей» Баха. Она прислоняется к столбу: после замкнутого пространства и тишины комнаты у нее едва не закружилась голова от дыма благовоний и оглушительных звуков церковной музыки. Гроб с телом папы стоял перед алтарем и был окружен швейцарскими гвардейцами, одетыми в парадную форму. Кардиналы в пурпурных сутанах, выстроившись в четыре ряда, стояли на коленях у гроба. Толпа проходила вдоль этой армии прелатов, огибая катафалк, а потом медленно двигалась к выходу.

Прижавшись спиной к столбу, Валентина думает: как бы поступила эта чинная толпа печальных людей, если бы она вдруг завопила во все горло: «У меня есть доказательства, что папа убит и убили его кардиналы!» Она закрывает глаза, чтобы больше не видеть живых призраков, которые идут мимо, почти касаясь ее. Если бы она крикнула это и перекричала орган, тысячи безымянных лиц, несомненно, повернулись бы в ее сторону и улыбнулись ей, приняв за сумасшедшую. Потом они продолжили бы свое безмолвное шествие, а швейцарские гвардейцы незаметно схватили бы ее и сдали бы своему командующему. Нет, они бы бросились на меня и съели меня заживо.

Валентина вздрагивает при этой мысли и ничего не говорит. Она позволяет этому потоку людей подхватить ее и потащить к выходу. Уплывая по течению, она все же оглядывается и видит начальника гвардии. Он что-то шепчет на ухо камерлингу Кампини, который стоит на коленях на молитвенной скамейке. Камерлинг слушает его, не поднимая головы, а потом сам шепчет несколько слов ему на ухо. Похоже, Кампини в ярости. Великан выпрямляется, делает знак отряду гвардейцев и исчезает в потайной двери. Гвардейцы следуют за ним.

Молодая женщина пытается расталкивать толпу локтями, чтобы скорее добраться до выхода, но в соборе слишком тесно. В результате ей лишь достаются сердитые взгляды и сказанные шепотом упреки. Через десять минут она наконец выходит на паперть, которую поливает дождь. Швейцарцы уже стоят перед входом. Их командующий занял место у верхнего конца лестницы и смотрит на проходящую мимо толпу. Нет, не просто смотрит: он изучает лица. Валентина дрожит под продувающим площадь ветром. Она хотела бы отойти назад, но не может этого сделать из-за толпы. Тогда она укрывается под зонтом какого-то паломника, благодарит его за помощь и прижимается к нему, когда процессия проходит мимо гвардейцев. Она чувствует, как взгляд великана задерживается на зонте. Стараясь не слишком сильно сжимать руку паломника, она идет вперед. Получилось! Она уже внизу лестницы. Исчезая в толпе, Валентина бросает взгляд через плечо. Великан смотрит в другую сторону. Она отпускает руку паломника и пробирается дальше между колоннами, которые стоят вдоль площади. Потом она бежит по мокрым мостовым Борго-Санто-Спирито и за несколько широких шагов достигает моста, переброшенного через Тибр. Здесь, стуча зубами под ливнем, она включает свой мобильник и набирает личный номер Марио Канале, главного редактора «Коррьере делла Сера».

Тревожный звук рога завывает в темноте. Инквизитор и его охранники взбегают по лестницам на верхние этажи монастыря. Ландегаард оказывается в широком коридоре с плавно поднимающимся полом. В конце коридора — дверь в прачечную. Инквизитор бьет по ней плечом так, что она едва не слетает с петель. Дверь открывается.

Тот, кто трубил в рог, стоит на коленях в пыли. Остальные охранники из верхней группы бледны как смерть. На столах трапезной лежат привязанные пеньковыми веревками тела убитых затворниц. С наступлением оттепели эти распухшие трупы начали разлагаться, и теперь телесные жидкости вытекают из-под одежд прямо на пятна крови на полу. Их запахи смешиваются с запахом прокисшего супа, остатки которого высохли на дне мисок.

Ландегаард долго осматривает трупы. Переходя от стола к столу, он обнаруживает следы ужасных мучений, которым были подвергнуты затворницы. С каждым новым шагом спазм в его желудке становится сильнее. Выколотые глаза, вырванные языки, следы надругательства на половых органах, руки и ноги, с которых содрана кожа. Такие жесточайшие пытки иногда, в крайних случаях, применяла Святейшая инквизиция. Но здесь в действиях мучителей было столько ненависти и ярости! Это могли сделать только пособники Сатаны или грубые наемные солдаты. Те, кто пытал монахинь, не просто добивались от них признания. Они еще хотели отомстить за что-то, словно их самих когда-то допрашивали так же. Ландегаард роется в своей памяти. Последний раз Инквизиция применяла подобные пытки сорок лет назад в тюрьмах короля Франции. Тогда тамплиеров пытали много месяцев подряд, прежде чем они наконец сознались в своих преступлениях.

К инквизитору подходит один из его охранников. Ландегаард поворачивается к нему, и тот протягивает ему медальон, найденный в пыли. Ландегаард наматывает цепь на свою одетую в перчатку ладонь и осматривает подвеску. Пятиконечный крест и в центре — демон с головой козла. Символ Воров Душ.

Он осматривает другие трупы. Каша вместо лиц, тела истерзаны. Ландегаард напрасно пытается определить, какое из тел — останки матери Габриэлы. Четырнадцать трупов здесь и еще семь несчастных затворниц, которых Воры Душ сбросили живыми со стены. Двадцать одна служительница Бога погибла в ту ночь. Ландегаард подходит к одному из своих нотариусов: тот нашел монастырский реестр. Еще одна затворница умерла от гриппа в начале зимы. Нет только настоятельницы: охранники не нашли никаких ее следов.

Последний стол пуст, но на нем осталась засохшая кровь. Ландегаард подходит к нему, наклоняется и поднимает с пола куски пеньки, упавшие на пол. На этом столе пытали мать Габриэлу в то же время, когда терзали ее затворниц. Должно быть, не добившись от них ответа, Воры Душ ушли обыскивать крепость. А монахиня воспользовалась этим и убежала.