Прошло больше месяца с тех пор, как главный инквизитор Ландегаард покинул Авиньон со своими повозками, своей благородной охраной и нотариусами. Он направился прямо на север и доехал до Гренобля, потом побывал в Женеве, а оттуда предполагал вернуться в Италию коротким путем через альпийские перевалы. В одном из карманов его одежды лежит список монашеских общин, которые ему поручено проинспектировать на участке пути от берегов озера Сер-Понсон до далеких Доломитовых Альп. На сложенном в несколько раз листке перечислены четырнадцать мужских и женских монастырей, откуда больше не поступают ответы на распоряжения папы.

Монастырь на горе Сервин — шестой на этом пути через Альпы. И это самый опасный участок пути. Ландегаард знаком с матерью Габриэлой и чувствует симпатию к молчащим монахиням ее ордена, которые служат самым возвышенным целям Церкви. Но за стенами этого монастыря хранятся Евангелие от Сатаны и останки Януса. Из-за этих двух реликвий он должен был стать одной из главных целей для бесчисленных врагов веры. Молчание затворниц после того, как мор покинул эти места, — очень тревожный признак. Поэтому все внимание инквизитора сосредоточено на этом шестом этапе. Он просил у его святейшества отправиться прямо в монастырь на Сервине. Но папа Климент был против. Он ответил Ландегаарду, что скакать на Сервин, не останавливаясь по пути в других общинах, — значит привлечь внимание к подлинной задаче затворниц.

Через несколько часов после отъезда из города пап инквизитор и те, кто его сопровождал, проехали мимо последних, выкопанных в земле Прованса рвов. Измученные усталостью землекопы сыпали известь на лежавшие там трупы. После этого отряд Ландегаарда ехал через обезлюдевшие деревни и опустевшие поля, не встретив ни одного человека.

Эта же тишина и это же чувство одиночества постепенно сгущались, как тучи, над маленьким отрядом, когда он приближался к деревне Церматт. Уже на расстоянии нескольких лье от нее в воздухе появился странный запах обгоревших досок и остывшей золы. Всадники принюхивались, раздувая ноздри, чтобы понять, откуда он исходит.

Ландегаард первым увидел обугленные развалины деревни. Остовы крестьянских домов, выжженных огнем. Остатки амбаров, которые обрушились, похоронив под собой целые семьи: инквизитор разглядел среди обломков обгоревшие скелеты людей. Четыре охранника, замыкавшие колонну, о чем-то шутили друг с другом. Они мгновенно замолчали, увидев это зрелище.

Ландегаард поднимает взгляд и смотрит на монастырь, укрепления которого видны вдали на фоне красного заката. Над башнями кружит целая туча ворон. Не говоря ни слова, Ландегаард садится на своего коня и направляет его на тропу для мулов, которая поднимается по отрогам горы Сервин к ее вершине.

Ландегаард останавливает коня на расстоянии полета стрелы от монастыря и поднимает взгляд к вершине утеса и безлюдным стенам. Он подносит к губам охотничий рог и выдувает из него четыре длинных сигнала. Эхо этих звуков пугает ворон и заставляет их взлететь в молочно-белое небо. Ландегаард прислушивается к тишине, надеясь услышать визг подъемного блока. Но слышит он только карканье ворон и свист ветра. Как он и ожидал, никто не спустил канат, чтобы поднять отряд на вершину.

Ландегаард присматривается к бойницам стены. Никого. Надо приказать нотариусам записать, что монастырь на Сервине не отвечает. Поворачиваясь к ним, инквизитор видит чуть дальше у подножия стены четыре темные фигуры. Он вонзает шпоры в бока своего коня, и тот, приплясывая от нетерпения, несет его к этим телам.

Подъехав ближе, Ландегаард сжимается на своем седле: он видит на скрюченных трупах, лежащих под стеной, одежды затворниц. Одиннадцать разбившихся о землю трупов. Судя по тому, как они лежат, монахини падали одна на другую, бросаясь со стены в одном и том же месте. Ландегаард поднимает глаза и видит очень высоко наверху крепостную стену.

Ее окружает парапет. Случайно упасть вниз при такой защите невозможно. Нужно перелезть через эту ограду. Или кто-то должен сбросить человека со стены.

Конь волнуется и бьет копытом землю. Ландегаард наклоняется, чтобы ближе рассмотреть трупы. Судя по тому, как почернела их кожа, несчастные монахини мерзли здесь всю зиму, и соки в их телах застыли от холода. Когда же снег начал таять и сделался мягче, трупы превратились в мумии. Вот откуда слабый прогорклый запах, который чувствуется в ветре, и вот почему тела сохранились сравнительно хорошо!

Главный инквизитор спускается с коня и наклоняется над телом одной из монахинь. Ее остекленевшие глаза остались широко раскрытыми, словно от сильнейшего ужаса. Конечно, это из-за головокружения, которое она чувствовала, когда падала.

Нет, причина другая. Ландегаард осматривает шею затворницы. Шея несчастной монахини выедена до самых сухожилий какими-то мощными челюстями. Он ощупывает рану концами пальцев своей одетой в перчатку руки. Для волка она слишком широкая, для медведя слишком узкая. После смерти затворницы холод не позволил бы зверю отгрызть такой огромный кусок. И больше ни одна часть тела не пострадала. Значит, какое-то существо бросилось на монахинь, когда они стояли на стене, выгрызло у них горло, а потом сбросило их вниз.

Ландегаард видит в оттаявших благодаря оттепели тканях тела что-то блестящее. Он вынимает из кармана клещи, шарит ими в ране, вынимает свой инструмент и поднимает его к свету. Взгляд инквизитора становится холодным как лед. Предмет, который блестит перед ним в лучах заката, — человеческий зуб.

Комиссар Валентина Грациано идет по извилистому потайному ходу под Ватиканом. Здесь так темно, что ей кажется, будто она плывет по бассейну, который полон чернил. В этом же мраке Баллестра несколько часов назад шел навстречу своей судьбе. Чтобы легче идти по его следам, она надела очки ночного видения, и теперь их линзы придают синеватый оттенок тьме потайного туннеля. В них Валентина может видеть и отпечатки ног архивиста на полу, и тепловые следы его ладоней на стенах.

Молодая женщина вдыхает запахи, которыми наполнен коридор. Пахнет старыми камнями и влажной землей. На фоне этих неподвижных старых запахов еще плавают, как пена на поверхности моря, ароматы корицы и табака — запах туалетной воды Баллестры. Судя по тому, что в некоторых местах следы медленных и размеренных шагов архивиста становятся глубокими, он несколько раз останавливался, чтобы взглянуть на архитектурные особенности коридора.

Когда Валентине начинает казаться, что эхо ее шагов звучит дальше от нее, а стены подземелья раздвинулись, она устанавливает свои ночные очки на полную мощность. И смотрит на подробный план подвалов Ватикана, который взяла с собой. Земля под городом была изрыта подземными ходами и залами еще во времена римлян. Некоторые древние ходы были выкопаны еще во времена Нерона. Они связывают многие точки центра города, в число которых входят развалины имперского Сената и дворца императоров. Другие подземелья, в большинстве случаев обвалившиеся, соединяют семь холмов Рима. Последняя группа ходов, менее древняя, присоединяет к Ватикану различные его служебные помещения и принадлежащие Церкви здания, которые находятся за его стенами.