– Хорошо. Я сделаю это. Может быть, нам лучше сейчас не разделяться? – Андреев принял решение и собирался воплотить его в жизнь.

– Нет, мне нужно быть там, у больницы. Видите ли, я не один такой умный, есть и другие, и они могут начать действовать, но в другую сторону. Спасибо за чай, – Руслан встал и направился к выходу, но уже на пороге повернулся и сказал: – Эдуард Петрович, очень большой помощью с вашей стороны стало бы выделение мне во временное пользование какого-нибудь не засвеченного средства передвижения, я имею в виду авто.

– Без проблем. У нас как раз стоят внизу несколько наших экспериментальных моделей, на электроходу. Я распоряжусь, – Андреев вызвал по телефону начальника охраны и выдал ему соответствующее распоряжение.

– Ну что ж, спасибо ещё раз. Будем стараться, чтобы всё у нас получилось, – и Руслан открыл дверь.

– С Богом, – вслед ему сказал Андреев.

– Только с ним…

После ухода гостя Андреев ещё минуту посидел, собираясь с мыслями, а потом сделал звонок:

– Алло, Коте Ревазович? Давайте мы с вами вот как поступим…

Шайба открыл глаза и попытался сфокусировать зрение. Пробуждение давалось нелегко – никак не получалось полностью осознать, что происходит вокруг, болела голова, и во рту так пересохло, что казалось, язык залили цементом и он теперь никогда уже не сдвинется с места. В конце концов Шайбе с большим трудом удалось осознать реальность, и окружающая картинка стала более осмысленной. Но нисколечки не радостной. Шайба помнил, что засыпал на топчане в строительном модуле, а сейчас он проснулся в какой-то небольшой комнате без окон, с одной дверью и тусклой лампочкой на потолке. Правда, лежал он на таком же топчане, без одеяла и подушки, на тонком матрасе. Рядом стоял ещё топчан, и, повернув голову, Шайба увидел спящего Кощея. Решив рассмотреть комнату полностью, Шайба попытался приподняться и сесть, но удалось это не сразу, так как руки, оказалось, что-то держало, и он не мог на них опереться. Кое-как, со второй попытки, Шайба приподнялся и присел. Закружилась голова, и Шайба закрыл глаза, чтобы не упасть. Немного посидел с закрытыми глазами, справляясь с головокружением и тошнотой, наконец, счёл, что глаза можно открыть. Точно так же он себя чувствовал несколько лет назад в одном городе в гостинице, когда они с Кощеем познакомились с двумя весёлыми девчонками и пригласили их в гости, в свой номер. Девчонки оказались клофелинщицами, и друзья тогда чуть не сдохли от не в меру добавленного в водку клофелина. А когда окончательно очухались, увидели, что их обокрали. Правда, через два часа местная братва всё вернула с извинениями, но неприятный осадок остался.

«Так, блядей, вроде, не было, – тяжело, как в тумане, соображал Шайба, – так какого хрена тут творится?» Руки, аккуратно связанные между собой так, чтобы максимально препятствовать движениям, но, в то же время, и так, чтобы кровь поступала в конечности, давали представление о том, что здесь постарался человек понимающий. Кроме того, само средство связывания чем-то походило на наручники, но выполнено из пластика, похоже, достаточно прочного. Поднявшись, Шайба обнаружил третий топчан, на котором лежал Миша. Вся обстановка комнаты, в особенности металлическая дверь с окошечком, говорила о том, что находятся они в «гостях» у государства, а если быть точным, то в камере, что подтверждали стандартный унитаз и раковина в углу.

Шайба встал и, пошатываясь, побрёл к раковине. Включил воду и сначала напился невкусной и тёплой воды, после чего засунул голову под кран и долго лил на неё воду. Почувствовав, что хоть немного приходит в себя, Шайба выключил воду, дошёл до топчана и сел. Потом посмотрел на лежащего Кощея. Тот, вроде, дышал, но был бледен и сильно вспотел. Шайба приподнял на нем футболку – повязка на ране была свежей. Хоть это радовало.

Но вывод следовал один – их каким-то образом вычислили и захватили, предварительно усыпив. Видимо, кто-то сдал. И Шайба почти на сто процентов был уверен, что это работа девушки Оли. Ей он с самого начала не доверял, слишком уж всё неправильно было.

В углу, на третьем топчане, начал просыпаться Миша. Только он попытался сразу вскочить, а потому, не удержавшись из-за пут на руках и ногах, свалился на пол с ужасным грохотом, после чего начал с чувством материться. Шайба подошёл к нему и, в меру своих возможностей, помог подняться. После того как Миша сел на топчан, он повторил то же самое, что до этого делал Шайба – посидел, раскачиваясь, потом дошёл до раковины, проделал водные процедуры и вернулся назад, всё ещё раскачиваясь.

– Где мы, уважаемый? – слабым голосом спросил Миша у Шайбы.

– Где, где. В тюрьме, – беззлобно ответил Шайба. – Ты лучше Кощея осмотри, а то он до сих пор в отключке.

Миша осмотрел Кощея и сказал:

– Он так же, как и был. Поправляется. Только ему, похоже, что-то вкололи да рану обработали.

– Как гуманно, мать их! – Шайба понимал, что положение у них не самое лучшее, но, тем не менее, был благодарен неведомым докторам за заботу о друге.

Миша только собрался ещё что-то спросить, как за дверью послышался шум. Потом приоткрылось окошечко, а за ним и дверь, и в камеру зашёл высокий лысый мужик в хорошем костюме с абсолютно начальничьим выражением на лице. Он внимательно осмотрел камеру, сидевших друзей, а потом присел на топчан Кощея и грустным голосом сказал:

– Вот что, соловьи-разбойники, я долго распространяться не буду. Я генерал-лейтенант Майоров, и я здесь самый крутой, усекли? У вас есть возможность себе помочь, мне помочь, всей стране помочь, в конце концов. Но делать это надо быстро, времени нет. Вопросы?

– Начальник, ты вот что, за советскую власть нас не агитируй, говори коротко, чего хочешь. И объясни, по какому праву нас сюда приволокли. Я – депутат, между прочим! – Шайба, как мог, дерзил, хотя ему и было очень любопытно, что тут сейчас происходило, ибо происходящее было насквозь неправильным. В нормальной ситуации до них никогда бы не снизошёл целый генерал, занимался бы ими какой-нибудь капитанишка, чай, не велики шишки. Поэтому он и позволил себе вести себя нагло.

– Ты мне не хами, молод ещё, депутат. Дел за тобой столько, что на сто лет можешь сесть. Поэтому молчи и слушай меня внимательно. Суть вот в чём – буду с вами откровенен – случилось несколько ужасных вещей, в части которых виноват я сам. И я хотел бы исправить хотя бы то, что в моих силах. Но для этого мне нужна ваша помощь, своим людям я это приказать не могу. Вы монастырь помните?

Шайба коротко кивнул.

– Так вот, видимо, там и сидит один из тех, кто дёргает за ниточки, и у него, кстати, сейчас находятся ваши друзья, Люда с Сергеем. Тихо, тихо, я ещё не договорил. Человек этот, на мой взгляд, очень опасен – его надо взять и обезвредить, но тихо, без шума. Привезти сюда я его не смогу, привлечь никого из своих тоже, это опасно. Ну что, готовы помочь друзьям?

– Друзьям помочь всегда готовы, но вам, господин генерал, веры нет. Чего это вы, вдруг так поменялись? Сутки за нами гонялись, стреляли, а теперь вот… Тут что-то не так… – в глубине души Шайба, почему-то, генералу верил, но хотел, чтобы тот рассеял его сомнения.