– Ты что, влюблен в эту чертову женщину?! – завопил Камерон.

Хислоп покраснел:

– Она не чертова женщина! Она леди! И она меня очень привлекает.

Камерон развел руками.

– Боже мой! – простонал он. – А я-то думал, у тебя есть здравый смысл.

В тот вечер Хислоп решительно направился к дому мисс Малкольм. Его упрямство лишь возросло после реплик Камерона. Он еще крепче пожал ей руку и сказал, как рад ее видеть. Затем он достал стетоскоп.

Возможно, у этой истории был бы другой конец, если бы мисс Малкольм не потеряла голову, но, тронутая особой сердечностью Хислопа, она обвила его шею руками.

– Я ничего не могу с собой поделать, Финлей, – прошептала она. – Ты слишком мил!

И она поцеловала его в губы.

Хислоп отпрянул.

– Вы… вы не должны, – пробормотал он. – Вы не должны так делать.

Все, чему его учили, восставало против подобного. Пациентка обнимает его за шею. Поведение недопустимое с точки зрения врачебной этики. Врача могут вычеркнуть из реестра и за меньшую провинность.

Его охватила паника. Он выпалил какое-то извинение и выскочил из дома. Хислоп поспешил прямо к Камерону и все ему рассказал.

Камерон посмотрел на него:

– Значит, мой мальчик, ты наконец получил свой урок! Теперь, на трезвую голову, ответь, сколько, по-твоему, лет твоей бравой мисс Малкольм?

– Не знаю, – пробормотал Хислоп.

– Ей сорок два, если не больше. Сорок два! И она искала себе мужчину последние двадцать четыре года. Слушай! Ты когда-нибудь видел ее утром?

– Нет, – с трудом ответил Хислоп. – Она всегда просила меня прийти…

– Вечером, – подсказал Камерон и сделал выразительную паузу. – Но если бы ты увидел ее утром…

И это было все.

На следующий день Камерон сам нанес визит мисс Малкольм. Он ушел утром и отсутствовал недолго.

Но странный факт: пошаливающему сердцу мисс Малкольм сразу же после этого стало лучше.

Возможно, это было провидение, а может, просто случайность, но в том, что произошло в Шоухеде, была какая-то странная фатальность, которая произвела глубокое впечатление на Финлея Хислопа. Он никогда этого не забывал.

Весной того года в районе Барлоан-толл была эпидемия скарлатины, что вызвало у молодого доктора серьезную тревогу. Началась эпидемия в мае, заболевание протекало в тяжелой форме, страдали от него в основном дети младшего возраста в округе, причем эпидемия не проявляла никаких признаков ослабления.

Шли недели, и один случай болезни тут же следовал за другим, несмотря на все усилия Хислопа. Он решил выяснить происхождение эпидемии, не ожидая никакой помощи от местных органов здравоохранения. В это время должность представителя данных органов в Ливенфорде занимал доктор Снодди, личность мелкая, но с большим самомнением. Он считал свой пост синекурой и был вполне удовлетворен тем, что получает жалованье в пятьдесят гиней в год, не прилагая никаких усилий, чтобы его оправдать.

Около недели Хислоп проводил тщательные наблюдения и пришел к определенному выводу.

Для всех случаев заболевания, с которыми он встречался, был характерен один общий момент – молоко, поставляемое с одной и той же фермы по соседству с Барлоан, известной как Шоухед. Чем больше Хислоп анализировал это, тем больше убеждался, что болезнь распространяется через молоко из Шоухеда. У него, разумеется, не было никаких прямых доказательств, только интуиция, но этого было достаточно, чтобы он решил действовать немедленно.

Утром следующего вторника он оказался в Шоухеде. Это было красивое место, с побеленными фермерскими постройками, на фоне которых уже начинали цвести вьющиеся розы. Все, на сколько хватало глаз, выглядело приятным и ухоженным.

Неудивительно, что Рэб Хендри гордился своей фермой с ее отличным молочным хозяйством и стадом породистых джерсийских коров, которые часто получали призы.

Известный как Шоухед – от названия его родового поместья, – Рэб был фигурой примечательной: крупный, смуглый, кряжистый, лет пятидесяти, с седыми волосами, зычным голосом и кулаками размером с окорок. Вся жизнь Шоухеда была связана с его фермой и его молодой женой Джинни, на которой он недавно женился.

Когда Хислоп постучал в зеленую дверь фермерского дома, ему открыла Джинни, но на его вопрос она улыбнулась и покачала головой.

– Нету, – ответила она, – хозяина нету дома. Он отправился в Ардфиллан на рынок с какой-то живностью. Вернется только днем.

Она была хорошенькой, новая хозяйка Шоухеда, пухленькая и бойкая, с розовыми щеками и прекрасными волосами цвета меди, аккуратно заплетенными в косу. Она была опрятной и чистенькой, как с иголочки, и когда Хислоп увидел ее на фоне ухоженной фермы, то засомневался в своих подозрениях.

– Значит, Шоухеда нет дома, – произнес он, стараясь потянуть время.

– Да, – ответила она. – Но он вернется около четырех. Тогда и заходите или скажите, что ему передать.

– Я зайду, – сказал Хислоп и добавил не без неловкости: – Вообще-то, миссис Хендри, я пришел по не совсем приятному поводу. Меня волнует эпидемия скарлатины, и я считаю, что во всех случаях, даже если не тыкать пальцем, это связано с молоком из Шоухеда. – Он сделал паузу. – Я подумал, нельзя ли мне кое-что посмотреть, чтобы понять, не здесь ли, случайно, кроется причина всех неприятностей.

При этих словах ее лицо помрачнело.

– Скарлатина! – возмущенно воскликнула она. – Связывать ее с нашим отличным молоком! Я никогда не слышала ничего более возмутительного! Конечно, доктор Хислоп, раз вы пришли по такому поводу, то вам лучше повидаться с хозяином.

И она захлопнула дверь перед носом Хислопа.

Обескураженный этой неудачей и возмущенный, Хислоп продолжил обход своих больных.

Он было уже решил отказаться от своей затеи, но в следующем же доме обнаружил, что мальчику Ленноксу, одному из его больных, стало хуже, а у брата этого мальчика появилась тошнота.

И Хислоп решил довести первоначальный план до конца. В полдень, вернувшись в Арден-Хаус, он сообщил о своем намерении Камерону.

– Похоже, что это молоко, совершенно верно, – тихо произнес пожилой доктор, – судя по тому, что ты говоришь. Однако лично я все же так не считаю. У Шоухеда образцовое местечко. – Он помолчал. – Сходи повидайся с ним, но будь осторожен. Он обидчивый, как черт, и вспыльчивый, как порох.

В тот же день Хислоп вернулся на ферму и снова постучал в зеленую дверь. Ответа не было, и, решив, что Шоухед, должно быть, занят в своем хозяйстве, Хислоп направился через двор к коровнику.

Когда он вошел, работник приводил коров, готовясь к вечерней дойке. Хислоп наблюдал за великолепными, гладкими животными, когда они занимали свои стойла. Затем он понаблюдал, как Дуглас Орр, известный под именем Дугал, взял трехногий табурет и начал доить.