И на этой мысли, едва Джизелл двинулась прочь, в глазах у Лиши потемнело. Она почувствовала, что падает, ощутила, как Джизелл, подхватив, встряхнула ее, но все это было далеко.

– Госпожа Лиша! – крикнула Уонда, однако она уже унеслась на многие мили.

Лиша очнулась в своей постели. Она села и заполошно огляделась в темной спальне. Веки словно налились свинцом.

– Уонда? – позвала она.

– Госпожа Лиша! – метнулась к ней Уонда. – Вы нас до смерти перепугали, госпожа.

Вошла Джизелл со свечой и оттеснила Уонду. Уверенно, но бережно приподняла смыкавшиеся веки Лиши и поднесла свечу, чтобы проверить реакцию зрачков на свет.

– Все замечательно, Лиша, – объявила Джизелл, потрепав ее по щеке. – Спи дальше. Неотложных дел нет, а другие подождут до утра.

Лиша пошарила во рту сухим языком.

– Ты дала мне маревник и синь-траву.

Джизелл кивнула:

– Спи. Приказ травницы.

Лиша улыбнулась, уронила голову на подушку и отдалась блаженному сну.

Проснувшись утром, Лиша почувствовала себя сильной, как никогда за последние месяцы. Голова еще пребывала в тумане от сонного зелья, но крепкий чай должен был исправить дело.

Она прошаркала из спальни наружу, туго запахнув шаль. Джизелл ждала. Наставница хозяйничала в ее кухне, как у себя дома. Она сунула в руку Лиши дымящуюся чашку, и чай почернел от меда, как бывало при их бесчисленных утренних чаепитиях.

– Вода для мытья горячая. Сходи по нужде и садись за стол. Не успеешь оглянуться, как завтрак будет готов.

Лиша кивнула, но задержалась.

– Я очень жалею о том, что наговорила.

Джизелл отмахнулась:

– Ты не обязана. Большей частью права. Могла бы быть вежливее, но беременная, которая месяц толком не спит, становится вспыльчивой. Теперь иди мойся.

Когда Лиша покончила с туалетом и чаем, ее мысли прояснились. Она надела любимое платье и села завтракать. Джизелл, как обещала, уже приготовила тарелку с горячим – яйцами и овощами.

– Пока ты была в отключке, я тебя осмотрела, – сообщила она. – Сердце у дитяти стучит, как топор лесоруба. Силен малыш. – Джизелл наставила на Лишу вилку. – Но живот уже становится виден. Тамос, может быть, и не замечает, в твои-то титьки уткнувшись, но остальной город будет счастлив его просветить, если уже этого не сделал. Хочешь сказать ему первой – самое время.

Лиша глядела в тарелку. Джизелл, как большинство в Лощине, полагала, что ребенок от Тамоса.

– Я поговорю с ним. Мне все равно сегодня нужно поухаживать за королевским садом.

– Вот как ты это называешь? – расхохоталась Джизелл. – Название не хуже других. Хорошенько ублажи этот сад, прежде чем скажешь про урожай.

Карета доставила Лишу и Уонду ко входу в королевский сад. Подошли слуги графа, но Уонда перехватила их, дав травнице затеряться среди деревьев. Никто, кроме нее, не проникнет в сад, если у ворот стоит Уонда.

У Лиши затрепетало сердце, когда великанша скрылась из виду. В цитадели Тамоса так бывало всегда. Страх быть застигнутой и предвкушение близости пьянило, как бутылка кузи. Но сегодня все иначе. Она, как посоветовала Джизелл, сойдется с графом в последний раз, но столько же для себя, сколько для него.

Когда-то Лиша презирала Тамоса, считая испорченным хлыщом, способным мало что совершить помимо насилия и легко управляемым. Но Тамос неоднократно доказал, что она ошибалась. Он был лишен творческой жилки, во всем действовал на военный манер, по уставу, но славился порядочностью, и люди знали, чего от него ждать. Он не колеблясь пользовался королевскими привилегиями, но в схватке с подземниками всегда прикрывал даже нижайших подданных.

Нынешний визит вполне мог завершиться обручением, и Лиша удивилась, насколько остро ей этого хотелось. До родов осталось полгода. Кто знает, что уготовил Создатель на эти месяцы?

Лиша быстро миновала лабиринт изгородей и юркнула в потайную дверь графского особняка. Тариса, ждавшая там, незаметно проводила ее в приемную, где еще одна тайная дверца вела в опочивальню Тамоса.

Граф ждал, он обнял Лишу и крепко поцеловал.

– Здорова ли ты, любовь моя? Говорят, у тебя был обморок…

Лиша поцеловала его еще раз.

– Пустяки. – Она уронила руку, потянула его за ремень. – У нас есть минимум час, прежде чем Артеру хватит духу постучать. Можешь взять меня дважды, если ты достаточно мужчина.

Лиша знала, что – достаточно. Тамос еженощно и отчаяннее всех сражался с демонами, а она оснастила хора его доспехи и копье. Граф сделался выше, чем при знакомстве, а его похоть, уже тогда нешуточная, теперь удвоилась. После их первой ночи от той тревоги за свою состоятельность, из-за которой у него не встал, не осталось и следа. Лиша уже почувствовала, как напряглась ткань бриджей.

Странно, однако Тамос, держа ее за руки, отстранился, и ей не удалось дотронуться до его естества.

– Пустяки? Ты потеряла сознание перед половиной травниц Лощины – и это пустяк?

Тамос ждал ответа, повисло тягостное молчание. Он сжал ее плечи, ласково приподнял подбородок пальцем и встретился с ней взглядом.

– Если тебе есть что сказать, Лиша Свиток, то самое время.

«Он знает». Лиша подумала, не Тариса ли сказала, но, говоря откровенно, это было не важно.

– Я беременна.

– Так и знал! – пророкотал Тамос, сгребая ее в охапку.

На миг она вообразила, что это расправа, но его медвежьи объятия продлились всего ничего – затем он оторвал ее от земли и ликующе закружил.

– Тамос! – вскричала Лиша, и глаза графа округлились.

Он немедленно поставил ее, тревожно взглянув на живот:

– Конечно. Ребенок. Надеюсь, я не…

– Все хорошо. – Лишу затопило облегчение. – Я просто удивилась, что ты так рад.

– Конечно рад! – рассмеялся Тамос. – Теперь тебе придется стать моей графиней. Этого потребует народ, и у меня не останется выбора.

– Ты уверен? – спросила Лиша.

Тамос энергично кивнул:

– Мне не обойтись без тебя, Лиша, как и тебе без меня. Пусть Меченого нет, но вместе мы отбросим подземников и превратим Лощину в великий город былых времен.