Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джо подошел к столу и еще раз поднял раскрытую папку, из-под которой Паркер вытащил минуту назад письмо номер два. В папке между страницами лежала открытая авторучка.
— С нее тоже сняли отпечатки пальцев?
— Конечно.
Джо положил авторучку на стол и осмотрел книгу.
— Его рукопись, — сказал он, хотя это и так было ясно. — Похоже на то, что именно ее он правил. — Он замолк и некоторое время читал текст, шевеля губами, потом повторил вполголоса:
— «В окрестностях западного Лондона перелет Atropos L происходит в период…»
Он поднял голову и посмотрел на Паркера, который стоял у стола со скрещенными на груди руками.
— Любопытно, не правда ли? — сказал Джо. — Такой специалист, как сэр Гордон, наверное, знал, в какие периоды происходят перелеты Atropos в окрестностях западного Лондона?
— О чем ты говоришь, Господи? — Паркер подошел и заглянул ему через плечо.
— О том, что очень странно, почему сэр Гордон прервал фразу именно в этом месте. Как видишь, это последняя поправка на странице. Похоже, он дочитал именно до этого места и что-то помешало ему.
— Так… — Паркер взял авторучку. — Может быть, он просто не стал читать дальше.
— Вот именно. А почему? Уж больно маловероятно, что он поправил половину предложения, отложил ручку и совершил самоубийство. Как ты думаешь?
Паркер, не отвечая, вытащил свой блокнот и быстро написал одно слово:
УБИЙСТВО!!!
После последнего восклицательного знака он поднял ручку и сравнил свою подпись с правкой в рукописи.
— Да, это одна и та же авторучка, те же чернила — зеленые.
Как бы не слыша его, Алекс закрыл папку, прочел на папке:
ГОРДОН БЕДФОРД. Перелеты Atropos L
(Опыт описания общих черт явления на основе экспериментов в 1957–1961 гг)
Джо положил папку снова на то же самое место на стол и взглянул на покойного, который сидел теперь с головой, откинутой на спинку кресла.
— Бабочки и финансы… — Алекс подошел поближе и некоторое время внимательно всматривался в неподвижное лицо. — Он и после смерти выглядит таким, каким должен был быть: спокойным, уравновешенным англичанином, приличным человеком, вежливым, учтивым. Этот мощный подбородок свидетельствует об убежденности, что жизнь в его представлении не крутая дорога, полная ухабов и ям, но ровный прямой тракт, по которому можно ехать совершенно свободно при условии соблюдения дорожных правил… Наверняка он читал Шекспира, брезговал ложью, употреблял одеколон лаванду, любил монархию и верил, что человек должен работать солидно, каждый на том месте, которое определено ему судьбой… в глубине души он презирал людей слабых, не знал страха, уважал прямую, честную игру, и вообще он родился на несколько десятков лет позже своего времени. Кроме того, он был еще и очень педантичным. Интересно, почему на нем такой толстый свитер? Ночью было очень тепло…
— У него, кажется, был ревматизм, — сказал Паркер. — На полке в шкафчике я нашел болеутоляющие таблетки.
— Очевидно… — Джо вернулся взглядом к столу. — А в этой рамке наверняка изображение его любимой Сильвии, ради которой, если судить по одному из писем, он оставил юдоль слез… Интересно, как она выглядит в жизни?…
Он взял в руки фотографию в рамке, некоторое время смотрел на нее и меланхолично покачал головой.
— Если это Сильвия Бедфорд, то можно предположить, что она красива, хотя черты лица определить трудно. Смотри сам.
И он подал ему рамку. Паркер взглянул на нее без интереса, потом посмотрел еще раз и пробормотал:
— Это еще что такое?
— Вот именно… — Джо посмотрел на покойного. — Надеюсь, сэр Гордон не был фетишистом. Есть такие племена в Малайзии, у которых существует обычай рисовать у себя на теле портреты умерших, чтобы продлить им жизнь. Но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь брал с собой в последний путь изображение любимой. Интересно, эта вырезанная головка где-нибудь здесь? Вы обыскивали комнату?
— Вроде бы… — Паркер невольно почесал в затылке. — Очевидно, такой крошечный кусочек фотографии могли и не заметить мои люди, особенно, если она где-нибудь лежит в бумагах, но…
Джо наклонился к корзине для бумаг.
— Ты смотрел здесь?
— Смотрел. — Паркер кивнул. — Мы там нашли только большую бабочку, очевидно ненужную… Конечно, мы ее сфотографировали, и если на ней остались отпечатки пальцев, то мы их получим. Я велел все уложить так, как было до нашего прихода…
Алекс сунул руку в корзину и выпрямился, держа в руке огромную бабочку. Она была пробита булавкой.
— Легкая, почти невесомая, — сказал он тихо. — Наверное, погибла давно и успела совершенно высохнуть…
Паркер подошел и тоже стал присматриваться к бабочке, потом с отвращением произнес:
— Мерзость. Не понимаю, как нормальный человек может… — Он умолк, потому что Алекс уже не смотрел на бабочку. Взгляд его блуждал по витринам и вдруг остановился.
— Что это еще? — пробормотал он и, продолжая держать бабочку в пальцах, подошел к витрине за спиной покойного.
На темно-синей ткани распростерлись две огромные, ночные бабочки. Пониже головы у них виднелись изображения черепов. Обе были абсолютно такие же, как та, которую Джо держал в руке. Над бабочками виднелась надпись:
АСНЕRОМТIАЕ ATROPOS L
(Бражник «Мертвая голова». Пойманы в Лондоне 1–7 июля 1959).
Но оба стоящие перед витриной мужчины не смотрели на бабочек. Неподвижными взглядами они изумленно всматривались в третий экспонат, помещавшийся как раз посреди двух насекомых.
Это была голова женщины, вырезанная из небольшой фотографии и наколотая на булавку.
Глава пятая
«У меня на руках уже все рапорты…»
Первым очнулся Паркер. Он подошел к витрине так близко, что едва не коснулся лбом стекла.
— Будь я проклят, — сказал он сдавленным голосом. — Пусть я превращусь в бабочку, нанизанную на булавку, если это не та самая голова, которой не хватает на нашей фотографии!
— Наверняка, она! — Алекс еще минуту смотрел на вырезанную из фотографии головку, потом вернулся к столу и взял рамку. — Атропос, — пробормотал он. — Как же они назывались?.. Атропа, Клото, Лахесис… Три сестры…
— Какие сестры? — Паркер с недоумением посмотрел на него.
— Парки. Атропа это как раз та, которая перерезала нить жизни человека.
— Как это? Ты точно это знаешь?
— Абсолютно точно. — Джо чуть заметно усмехнулся. — Мифология в отличие от следствия имеет тот плюс, что в ней все
