Я при этом заворожено взирала за её действиями с приоткрытым ртом и пересохшим горлом, не в силах отвести взгляд.

Однако один вопрос все-таки напросился сам собой, слетев с языка против воли хозяйки:

— Разве этим не должны заниматься куртизанки, а не леди?..

А поймав острый и колючий взгляд Инги в ответ, невольно сглотнула ком в горле и попыталась исправиться:

— Я-я. мне казалось, что. ч-что соблазнением мужчин должны.

— Ха! — Инга бросила в меня словно, словно плюнула. — Если бы все леди держали своих мужчин на коротком поводке, куртизанки сдохли бы от голода!

А я широко раскрыв глаза, казалось, даже что-то вспомнила. Промелькнувший образ мужа в постели с тремя служанками заставил сморгнуть непрошенную влагу.

— Так я попала в точку, да? — ядовито бросила она.

В одно мгновение очутившись рядом со мной на кровати, присев еле уловимым движением, вампиресса тут же закинула ногу на ногу, а руками схватила мою ладонь.

— Вот, след от обручального кольца, сильно натирающего кожу под ним. Из-за этого могу сделать вывод, что ты, голубушка, атрибутика лорда, а не желанная женщина в постели. Если бы тебя холили и лелеяли, до дрожи поджилок беспокоясь о твоем здравии, то не позволили бы такую оплошность, как кольцо, выбранное не по размеру пальца.

— Я-я. — попыталась оправдаться, отдернув руку. Но слова застряли в горле вместе с горечью осознания её правоты.

И потому отвернулась, чтобы смахнуть тыльной стороной руки непрошенные слезы.

— Мы с братом всё уже поняли. Ты у нас несчастная беглянка. Однако эта метка за твоим ушком приводит меня в сущее замешательство. Неужели нужно было пускаться во все тяжкие, только из-за какой-то мрази?

Встав с кровати, эта мудрая женщина продолжила брезгливо плеваться словами словно ядом:

— Не понимаю я такого! Вместо того, чтобы отравить его! Или нечаянно сбросить с обрыва! Пойти и лечь под очередного скота? Тем самым навредить только лишь себе?

На секунду мне даже показалось, что она попросту говорила о собственных воспоминаниях. Её хоть и затуманенный мыслями взгляд смотрел в разбитое окошко, а слова пробирали до глубины души:

— Я научу тебя. как мстить! Я научу тебя. Как быть желанно мужчинами до потери пульса... Но только лишь с одной целью, чтобы ты растерла в порошок всё их чрезмерное самомнение!

Договорив эту тираду, Инга обернулась ко мне лицом и лучезарно улыбнулась, показавшись вдруг такой юной и невинной. Я даже на мгновение усомнилась увиденному, вновь зарыла и открыла глаза. Но нет! Более того её мелодичный и нежный голосок ласкал слух, если бы не смысл сказанного:

— Они подохнут тяжко и мучительно, моля о пощаде! Правда. Когда будет уже поздно.

Мне лишь осталось вновь и вновь непроизвольно восторгаться мастерству её актерской игры с раскрытым ртом.

— А пока что, нам нужно избавиться еще кое от чего.

С этими словами вампиресса подошла ко мне и, дернув за плечо, отодвинула ухо, чтобы тут же полоснуть ногтем по коже, проходя следом своим шершавым языком.

— О боги! — воскликнула она по завершению странного действа.

Я при том скривилась лишь раз от обжигающей боли, которая прошла тут же. Ибо пребывала в непонятном блаженном состоянии.

— Да ты графиня?.. Какая удача! Брось эти тряпки! Так уж и быть, поделюсь платьем...

Истмарк. Лес Орсхейма. Герцог Сабрис

Когда я выезжал из замка, то заметил коней королевских стражей и ловчего еще в стойлах. И потому решил не гнать своего Грома. Возможно, мне сегодня предстоит погоня за оборотнем по пересеченной, через кочки, корни и овраги. Решил поберечь коня.

Но вышло все иначе. Прибыв в Хоссу я заглянул в таверну, от которой осталось только помещение: безлюдное, со следами недавних кровавых бесчинств. Раненых и трупы, похоже, уже унесли. Потому как встречали меня только обломки мебели и битая посуда.

Пришлось спешиться, чтобы поискать очевидцев.

Жаль, следы я не умел читать так же хорошо, как Зы’Инлик, или любой окультуренный лусканец. Иными словами, оборотень, контролирующий своего зверя, в отличие от остальных диких представителей, от коих одни проблемы и случались.

— Ты чей-ма будешь, — окликнул меня старец с вилами на перевес. Его настороженный взгляд оценивал меня с ног до головы. Подозрительно так, настороженно и одновременно обозленно.

Пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы не вызвать лишнего недовольства у селянина, ведь господ здесь наверняка любили еще меньше, чем оборотней:

— Я из команды королевского ловчего. Мы прибыли ради поимки лусканца.

— Кхм, — прокряхтел в ответ старик, видимо, не поверил, — этот прохвост только деньги вымогать мастак, хотя давеча ясно мне, он и жалованье получит за поимку. Ну так и ищи сам, ежели рассчитуешь на награду. Не то, мы тут смекнули, что и толпой его одолеем, а деньги потома на увсех и разделим, как вернемся из леса.

Так, понятно, этот, хоть и простак, да подсказывать не собирается.

— Ну... ты дедушка не серчай, я ж не из местных, ваших правил не знаю. Ты мне лучше скажи, откуда вы возвращаться планируете и куда идти. Не то я ж ловушки по лесу расставлю, чтобы никто из местных и не попался-то.

— Ну лады тогда, — сказал дед, почесав во лбу пред тем, — мы пойдем во-он той тропой до господского тракта, а там и свернем в сторону замка, аккурат куда и ускакал озверевший. Наш охотник недавно вернулся, следы прочитал и доложил.

Я же внутренне порадовался разговорчивости старца, которому впору у очага сидеть, нежели с вилами по лесу скакать. Но вслух я этого не сказал. И лишь кивнул в знак благодарности, вскочил в седло и ускорился в указанном направлении. Ведь актуальность информации тает с каждой секундой. И это факт, с которым следует считаться всегда.

— Ты ж смотри, не подставь меня с ловушками-то, — попросил старец, крикнув мне в след.

На что я обернулся и только лишь кивнул.

А до леса меж тем оставались считанные ярды. Потому сбавил скорость и пригнулся. А погладив Грома по гриве, шепнул:

— Ну, друг, не подведи. Не скинь с седла...

Мой породистый любимец в ответ лишь фыркнул и навострил уши кверху. Явно собираясь доказать мне, что ничего не боится. Лишь бы ногу не свернул и сам в капкан не угодил.

На мое счастье этого не случилось.

Добрался я до тракта быстро, встретив по пути только двух нерадивых крестьян, заделавшихся в столь опасное время то ли лесниками, то ли дровосеками.

Эти двое тащили из леса какое-то бревно, чудом конь на них не наскочил, в последний момент выбрав другую сторону от ствола.