За площадью начиналась красивая пешеходная улочка — этакий прототип московского Арбата. Она вела прямо к знаменитому белоснежному Казанскому Кремлю. Сам Кремль лишь угадывался за крышами домов, но Джейн уже вполне сориентировалась и точно определила его местонахождение и все пути к нему.

Центр Казани застроен особнячками в два-три, реже четыре этажа, и потому весь отлично просматривался. Что не было видно, то Джейн домысливала, дорисовывала в своём воображении. Залитый солнцем город лежал перед ней, и ничего не могло быть лучше такого утреннего созерцания, такой вот встречи со своей малой родиной. Воистину — всё, что ни делается, то к лучшему!

— Женя, прости меня! — вдруг услышала она за спиной. — Я так виноват перед тобой!

— О, заговорил, наконец, великий молчальник! — весело откликнулась она и обернулась к Климу. — Я уже думала, что ты онемел навсегда.

Ситуация была достаточно пикантная. Джейн стояла на свету в эластичных трусиках и короткой белой маечке, но её это, впрочем, нисколько не смущало. Она привыкла демонстрировать своё тело, преподносить его зрителям. Ведь она была моделью, и тело служило ей инструментом.

Зритель в тот момент был один, и он лежал под одеялом. Вид у него был весьма сконфуженный.

— Я такой безмозглый баран! — Клим продолжил самобичевание. — Я хотел, как лучше, а тут такая чертовщина! Я же готовил машину, все винтики проверял! Честное слово! Мне и отец помогал. Что с ней произошло — ума не приложу!

Вчера мне хотелось сквозь землю провалиться от стыда перед тобой. Я впал в ступор.

— Слушай, ну, хватит уже! — остановила его Джейн. — Вставай, иди сюда. Смотри, какой вид из нашего окна! Я покажу тебе город. Ты же хотел увидеть Казань, а тут словно обзорная площадка! Давай, давай, шевелись, а то не прощу и сама начну в молчанку играть!

Клим послушно поднялся и подошёл к ней. Он тоже был в белой майке и облегающих трусах. Вместе они составили пару.

— Ну, нравится? — спросила Джейн, кивая в сторону города.

— Да, впечатляет, — согласился он и добавил: Но самое прекрасное создание — это ты, Женечка. У тебя такие красивые ноги… А волосы вообще какие-то удивительные. Я таких волос в жизни и не видел! Как в рекламе шампуня по телеку.

— Они вот так там делают — смотри! — и она тряхнула головой, профессионально разметав в стороны свои роскошные длинные волосы. Джейн проделала это так умело, что вся шелковистая тёмно-русая волна совершила в пространстве очаровательный танец и растеклась по её плечам и спине.

— Можно их потрогать? — спросил Клим и неуверенно протянул руку.

Джейн шагнула к нему ближе и ответила полушёпотом:

— Да, да, да! Да, да.

Они целовались так самозабвенно, словно пытались вдоволь напиться неведомой живительной влаги из уст друг друга. Первый затяжной поцелуй случился там же, у окна. Чуть отстранившись и глотнув воздуха, Клим снова приник к губам девушки с истинным мальчишеским нетерпением. Потом он увлёк её на кровать и осыпал новыми поцелуями.

Джейн не противилась ему. Ей льстила его ненасытность, зажигало его возбуждение, обволакивала нежность и покоряла искренность. У неё ещё не было таких близких отношений. Ради карьеры топ-модели Джейн приходилось отказываться от всяческих радостей молодости, свойственных её сверстникам. Правда, она и имела много того, о чём многим её ровесникам даже не мечталось.

Приличный счёт в банке позволял юной женщине приобретать дизайнерскую одежду, любые духи и косметику, драгоценности и всякую технику. Она уже купила себе отменную машину, подумывала и собственной большой благоустроенной квартире… Заработанных средств ей хватало на многое, но ей вечно недоставало времени распорядиться ими с умом, и даже просто не спеша побродить по магазинам. Интенсивный рабочий график часто захватывал и раннее утро, и день, и поздний вечер. Ведь успех — это везде вовремя успеть. Век модели недолог — в среднем до двадцати пяти — двадцати семи лет.

Несколько лет Джейн жила в состоянии сжатой пружины, усиливая нагрузки всё больше и больше. Её тело подчинялось требованиям модельеров и фотографов и не имело самостоятельной интимной жизни. От всех мужских посягательств Джейн привыкла защищаться, оберегая свою репутацию. Дурное реноме могло сорвать престижные контракты. Модели, особенно начинающие — живые куклы в руках диктаторов моды. И среди этих кукол жёсткая, недетская конкуренция. Стилисты создали ей имидж недоступной богини, амазонки, и она вживалась в этот образ, чтобы выглядеть на снимках вполне органично. Но природу не обмануть. Она всегда найдёт способ пробить брешь и обернуть всё на свой лад.

— Ты не забыл про свою машину? — напомнила Джейн Климу.

— Помню. А который уже час?

— Не знаю, посмотри сам.

— Двенадцать двадцать. Надо бы позавтракать, а потом идти в «Автоспас».

— Мы позавтракаем вместе, а потом разойдёмся до вечера.

— Почему? Куда ты уйдёшь?

— Ты забыл, мы ведь ехали по моим личным делам. Мне нужно навестить родных.

Завтракать отправились в «Макдоналдс».

— У меня просто зверский аппетит! — заявил Клим. — Я наберу сейчас всяких гамбургеров и пирожков! О, есть креветки в кляре! Это ново! А ты-то что будешь, Женя?

— Салат, чёрный кофе и молочный коктейль, — ответила она.

За столом он просил её:

— Ну, съешь одну креветку! Попробуй. Как вкусно. Я сам её тебе в рот положу.

— Нет, не буду, — возразила она и ласково добавила: Никогда не уговаривай меня что-то съесть. Зря только время потратишь.

— Хорошо, не буду, — пожал он плечами. — Вечно у девчонок какие-то заморочки с диетами! Женских глянцевых журналов начитаются! А там только и учат, как похудеть, как гламурно одеваться, а потом шикарно раздеваться и заниматься сексом!

— Не любишь глянцевые журналы?

— Я читаю журналы по автоделу и об автомобилях мировых производителей. Других не покупаю.

Джейн одобрительно улыбнулась, а про себя с облегчением подумала: «Вот и хорошо! В авторекламе я пока не снималась».

— А вообще-то я просил тебя съесть креветку, только лишь потому, что мне нравится смотреть, как ты ешь, — признался Клим. На тебя вообще постоянно хочется смотреть — как ты ешь, пьёшь, идёшь по улице. Просто наваждение какое-то!

— Я с тобой тоже уловила новое ощущение, — шепнула ему Джейн.

— Какое?!

— Ощущение остановки времени. У меня внутри всегда будто часики тикают — тик-так, тик-так. А вот когда мы целовались в номере у окна, то мои внутренние часики замерли.

— А когда на кровати?

— Там они уже негромко тикали.

— А сейчас?

— Сейчас они очень громко тикают! Напоминают, что нам пора!