Но сотрудникам Новгородской экспедиции чаще всего задавался один и тот же вопрос: какие еще найдены в Новгороде грамоты? И это было понятно. Как же выглядят эти грамоты?

Берестяные грамоты были написаны, как правило, на аккуратно обрезанных листах бересты. Березы в Новгороде было достаточно, и писчий материал не был дефицитным. Для грамот использовали только самый нижний слой березовой коры, толщиной примерно в 1 мм. По-видимому, эта береста подвергалась какой-то обработке: как правило, грамоты более эластичны, чем обыкновенная береста.

На бересте писали костяными или металлическими (железными или бронзовыми) стерженьками. Конец стержня был заострен, подобно грифелю хорошо очинённого карандаша. Такой стержень не царапал бересту, а оставлял на ней четкие вмятины. Одни грамоты написаны красивым, четким почерком грамотных людей, на других - с трудом выведенные каракули, зачеркнутые, исправленные или перевернутые справа налево буквы, грубые грамматические ошибки и описки. Но за всеми этими письмами стоит какое-то жизненное событие. Тут и челобитные, и деловые распоряжения, и донесения сельских старост, и переписка между родственниками, и записи долгов, и духовные завещания, и предложение руки и сердца, и мальчишеское озорство, и т. д.

В одном месте в слоях XIII в. найдены куски бересты и крышки от берестяных туесов с ученическими упражнениями и рисунками 7 - 8-летнего новгородского мальчика Онфима. В тех же слоях, но на другой усадьбе была найдена деревянная дощечка с вырезанными на одной ее стороне всеми буквами алфавита. Другая сторона дощечки покрывалась слоем воска, и на ней ученики обучались письму.

В дальнейшем на всех усадьбах Неревского раскопа найдены такие дощечки и стержни (стили) для письма. На металлических стилях верхний конец сделан в виде лопаточки, которой удобно было выравнивать поверхность воска и заглаживать неправильно или плохо написанные буквы при обучении письму.

Всего в Неревском раскопе найдено около 400 берестяных грамот. Несколько грамот найдены С. Н. Орловым при наблюдениях за землекопными работами на разных улицах Новгорода. Теперь грамоты извлекаются из нового раскопа на Ильинской улице, на территории Славенского конца.

В Неревском раскопе найдено много различных предметов с надписями. Свинцовая пластинка, очевидно обломок от кровельной доски, текст на которой, написанный не очень грамотным писцом (вероятно, одним из кровельщиков), был связан с выполнением заказа, днище бочки с вырезанной надписью Мень, т. е. налим, деревянная ложка с изображением воина и именем ее владельца Ивана Варфоломеевича, берестяные поплавки от рыболовных сетей с инициалами и т. д. Еще раньше на Ярославовом Дворище была найдена палочка с такой надписью: «Локоть святого Еванеск» (т. е. контрольная мера длины Иванского ста), сапожная колодка с надписью мнези, чаша с надписью смова и т. д.

Холопья и Великая

В 1952 г. в Новгороде развернулись раскопки, каких еще не было ни в одном из древнерусских городов. К северу и западу от первоначального раскопа были прирезаны участки площадью свыше 1500 м2. Пустырь огорожен был новым, заводского изготовления забором, и стал напоминать большую строительную площадку. Здесь работало до 300 землекопов и около 100 человек научного и научно-технического персонала. Для удаления из раскопа просмотренной земли сооружены были скиповые подъемники с электролебедками, ленточные транспортеры и другие механизмы (рис. 3).

Основная задача сезона была найти улицу Великую, проходившую от Федоровской башни кремля прямо на север. Согласно планам XVIII в., где-то на этом пустыре Великая пересекалась с Холопьей. Отсюда была видна и Федоровская башня. Но мы видели, как искривилась Холопья. Так же (и неизвестно в какую сторону) могла быть искривлена и Великая. Раскопочный сезон начат был с огромным размахом, но тревожные ожидания не покидали руководителей пока не снят был верхний слой, и знакомая полоса коричневой трухи не потянулась через весь раскоп с юга на север. Великая была поймана. Она тоже была круто изогнута и проходила всего на расстоянии 7 - 8 м от угла раскопа 1951 г. Ширина этой улицы была уже около 4,4 м (2 сажени) (рис. 3). По обе стороны, вплотную к торцам плах мостовой шли частоколы или срубы построек. И снова грамоты, грамоты, грамоты. И постройки. Начатый огромный раскоп к середине сентября закончить не удалось, пришлось прекратить работы где-то на уровне слоев XII в. И как только удалены были из раскопа транспортеры и прочее оборудование и выключены насосы, вода буквально на глазах стала затоплять раскоп. Затоплялись и уже раскопанные, но недоисследованные полностью венцы построек. Что с ними будет до следующего сезона, после того, как они почти год пробудут в воде, никто не знал. Да и что будет с котлованом раскопа? Могут обрушиться стенки, находки из верхних слоев перемешаются с размокшим нижним слоем, и можно ли будет потом это все разобрать. Но вода уже начала свое дело, и остановить ее было невозможно.

Каково же было удивление на следующий год, когда после откачки из котлована воды все оставшиеся сооружения стояли целехонькие и не обрушилась ни одна стенка раскопа.

Рис. 3. Перекресток Великой и Холопьей улиц

Раскопки продолжались, как будто приостановленные только вчера. В сухие июльские дни раскоп быстро был доведен до материка, а в начале августа начат новый участок. Теперь уже было не страшно оставить раскоп неоконченным. И так повелось в дальнейшем: в июле докапывали раскоп предшествующего сезона, в августе начинали новый. Так продолжалось 12 лет, до 1962 г. включительно. В 1954 г. была открыта мостовая Кузьмодемьянской улицы. Она шла параллельно Холопьей. Это пока единственная улица, мостовая которой точно совпадает с планами XVIII в. Но и здесь настилов XVI-XVIII вв. не было.

На Кузьмодемьянской и на южном отрезке Великой улицы (начиная от перекрестка этих улиц) было уже не 25 настилов мостовых, как на Холопьей (и на большей части Великой), а 28, причем три нижних настила (26, 27 и 28) сооружены были до того, как возникла Холопья улица. Слои, в которых лежали три нижних настила, содержали большое количество стеклянных бус - «лимонок». Приблизительно можно было сказать, что самая нижняя мостовая относится к середине X в. Общая вскрытая здесь площадь достигла почти 10 000 м2, т. е. всего один гектар.

В масштабе целого города эта цифра может показаться не столь уж значительной, но и такая площадь потребовала двенадцатилетних усилий огромного коллектива экспедиции.

По завершении раскопок из отдельных участков, как из кубиков, сложилась общая картина застройки всей раскопанной территории.

Эту задачу в огромной степени облегчили мостовые, пересекавшие раскоп как