Олигарх оборачивается, приподнимает бровь.

— Ты называешь секс «это»?

Отвожу глаза. Предлагать себя мужчине для меня внове.

— Дай угадаю, с Эдуардом вы не трахались вовсе? — Сафонов снова садится на покрывало и накручивает на палец мою прядь. — Он похож на извращенца.

Палец олигарха снова проходится по моей нижней губе.

Дыхание замирает на губах.

— Он дрочил на тебя в ванной, — выдает Сафонов. — Я видел камеры. Ты была слишком голодной.

Опускаю глаза. Жутко неприятно от того, что посторонний человек мог такое узнать и подумать гораздо большего, чем стоит.

— Вообще-то это не в моих правилах, — Сафонов ловит мой подбородок пальцами, кривит губы и выдыхает. — Спать с врагами… Но в этот раз не могу отказаться.

Сафонов же поднимается и трогает пряжку ремня. Зачем интересно он снимает брюки?

Сафонов шлепает по полу босыми ногами. Я смотрю на его одежду, оставшуюся лежать на полу, потому что мне очень неловко глядеть на него голого.

— В ванной, так в ванной, — доносится из коридора.

Поднимаю голову и вижу как в коридор падает полоска света, вдалеке шумит вода, слышится плеск. Сафонов явно запускает джакузи, а я оказываюсь наедине с его недопитым стаканом виски, который олигарх оставил на журнальном столике и сумочкой, которая лежит на полпути до ванной.

Сердце ускоряется. Сейчас я должна думать головой, все остальное подождет.

Только я пытаюсь вылезти из кровати, как он встает в проходе. К счастью темно, я не вижу того, что у него ниже пояса, только очерченный светом мощный силуэт.

— Ты ведь хорошая девочка и не имеешь отношения к тому, что сделал твой муж?

— Нет.

Я рада, что мне удалось не соврать в ответе на оба вопроса. Я даже не знаю, о чем он сейчас говорит — это первое и он ошибается на счет хорошей двочки — второе.

Выглядеть соблазнительно… Мне снова приходится вернуться к этому плану.

Скидываю платье и остаюсь в одном кружевном алом белье. Я никогда не одевалась так даже не Эдуарда. До мужа я была чистая, скромная, непорочная.

А наша супружеская жизнь сама по себе отбила у меня желание думать о сексе.

Смотрюсь в огромное зеркало, висящее на стене. Фигура еще девичья, тонкая. Под ребром шрам. Я правда выгляжу почти как школьница, как невинная девушка. Может поэтому Сафонов почему-то решил, что я девственница?

Это не так.

Вхожу в ванную, держа в руках спиртное. Времени у меня было всего ничего. Сафонов требовал явиться и дельный план я так и не придумала. Просто всыпала все растолченные таблетки в алкоголь — теперь там, наверное, такая доза, что можно усыпить слона.

Джакузи навороченное. Сафонов уже нежится в пене с видом довольного кота. Он больше не хищник охотящийся, сейчас олигарх вальяжный и расслабленный.

— А это… — он указывает на бутылку кивком. — Что?

— Д-для настроения.

Он усмехается. Вынимает руку из пены и растирает глаза.

— Тоже верно.

Подзывает жестом. Я делаю неуверенный шаг. Как же заставить его выпить спиртное?

Олигарх подвигается в ванне и взглядом указывает на воду. Боже мой, кажется, я мельком видела его член. Больше, чем у Эдуарда.

— Я тоже был пьян, когда впервые попробовал, — говорит Сафонов, глядя на меня. — Ну? Можешь начинать с минета.

И тут я ощущаю что-то похожее на ярость валькирии или же на кромешное отчаяние. Я должна вернуть сына и ради этого пойду на что угодно.

Откручиваю пробку и делаю огромный глоток, а потом не разбирая ничего, прыгаю к олигарху в пену, прижимаюсь к нему и нагло просовываю свой язычок между его губами.

Он реагирует мгновенно, притягивая меня к себе, срывает лифчик и почти до боли сжимает соски, но потом отпускает. Сафонов играет с моей грудью, и я чувствую, как от этого простреливает между ног. В голове плывет.

Я отвечаю на сильный, страстный поцелуй и чувствую, что дрожу.

Отрываюсь.

К черту все! Мой единственный шанс спасти ребенка — не облажаться тут.

Сафонов тянется ко мне, явно для того, чтобы продолжить начатое. Я отодвигаюсь на другой край ванной и утираю губы не понимая, что на меня нашло. Я никогда еще не испытывала такой животной страсти.

— Очень интригующе, — Сафонов вдруг принимает ту же расслабленную позу, в которой он сидел, когда я вошла.

Скалится почти как хищник. Я не вижу, но по блеску глаз догадываюсь: у него встал.

— Но ты права. Сначала минет, — а это месть.

Выдыхаю. И тут Сафонов подхватывает с пола бутылку и опрокидывает ее в себя. Видимо тоже решил… настроиться.

Я потрясенно смотрю на то как двигается его кадык. Спиртное уходит в Сафонова как в черную дыру.

Наверное, он привык так пить. Почему-то мне представляется, что он делает это одинокими вечерами, в клубах, с друзьями… просто чтобы забыть, что он теперь один.

Эта мысль отрезвляет, и я двигаюсь вперед, перехватывая бутылку. Я не ожидала, что он столько выпьет!

Там доза же… Не хочу думать об этом.

— Сначала массаж, — смотрю ему в глаза, прикрывая грудь свободной рукой.

Сафонов приподнимает бровь.

— Ну… удиви, — он поворачивается спиной. — У меня специалисток… по массажу было много.

Сказано таким тоном, словно олигарх нарочно пропустил слово «интимному». Его девочки по вызову. Фыркаю. Не удивлена.

Мышцы у него каменные. Спина перенапряжена. Но мне не впервой.

У папы часто болела шея и я училась у его массажистки, потом сама пошла на курсы, стала волонтером при больнице помогать. Благодаря этому доктора потом с готовностью занимались реабилитацией моего недоношенного сына бесплатно, даже когда на втором году его жизни на это махнул рукой Эдуард.

Сафонов прикрывает веки.

— Хорошо, — мурлычет почти как кот. — Но минет все равно остается. Тебе повезло, что я с дороги. И так устал. Глаза слипаются просто. А-а-а-х…

Он делает смачный зевок.

Сердце екает, когда я вспоминаю, какая в бутылке была доза.

Сильнее наваливаюсь на него, давлю практически всем своим тщедушным телом, но Сафонову хоть бы что. Кажется, он начинает испытывать все больше и больше удовольствия.

— М-может возьму тебя на постоянную работу… Ни одна девочка… — Сафонов уже едва бормочет, прикрыв веки, лекарство явно действует на него. — Твой муж… Знаешь, что?

— Что?

Сафонов приподнимает голову и смотрит мне в глаза. Красивый черт. Хотела бы я встретиться с ним при других при других обстоятельствах. Хотя нет. Пусть практикует свои минеты на других на своих девочках.

— Такая злая, — он касается моей щеки пальцем. — Я поклялся за то, что он заплатит