самая Эл. Когда мой взгляд вернулся обратно к существу, его и след простыл.

Я даже испытала секундное облечение.

Он небрежно отпустил мою руку и развернулся ко мне лицом. В глазах абсолютный холод, на меня он даже не смотрел.

Верховный мотт Авенты поднял кристальный венец и опустил его на мою голову, чем вызвал легкий гул облегчения у гостей. Но рук так и не убрал.

Несколько секунд ничего не происходило. Я боялась дышать, не то, что шевелиться. Тихонько подняла к нему глаза, чтобы понять, что происходит.

И, клянусь, как только наши глаза встретились я увидела в его взгляде упрек. Мотт смотрел на меня так, будто я что-то ему сделала, а затем сорвал венец вместе с вуалью и яростно отшвырнул его в сторону.

Кусочки разбитых кристаллов тут же разлетелись по сторонам, к ногам испуганных наблюдателей.

Казалось, что из-за гнева хозяина никто не дышал. Но на этом он решил не останавливаться и призвал Тьму. Не сложно было догадаться, что такому как он может подчиняться ожившая темнота. В Третьемирье поговаривали и о его жуткой армии бессмертных.

Я дернулась в сторону, когда ожившая темнота поплелась по полу и стенам плотоядными щупальцами. Она росла с такой скоростью, что скоро застелила собой витражи, и кажется, стремилась обратно к хозяину.

Люди засуетились, расступаясь перед верховным, который уходил прочь.

Взгляд зацепился за куски разбитого венца на испачканной вуали. Вслед уходящему магу я не смотрела, но по облегченным возгласам поняла, что он ушел.

Подошедшая ко мне Эл подобрала с пола вуаль с осколками и погасшую свечу.

— Держите, — и сунула мне в руки все это великолепие, тут же уводя меня прочь.»

Еще несколько дней назад я была уверена, что первый день в форте — мое самое нелюбимое воспоминание. Только с возвращением мотта поняла, что это лишь начало.

Помотала головой и тем самым растрепала заготовки прически. Женщины, чьих имен я не знаю, но именно они готовили меня к свадьбе с моттом, что-то буркнули за спиной и снова взялись за работу.

Нехотя глянула на себя в зеркало и пожевала губу. Ну, конечно.

Из меня пытаются слепить картинку, которую Теон сможет взять с собой и показать правителю.

Завернули в синий бархат, мазнули кистью с серебряной пудрой по ключицам и ямочке на шее, продели в уши серьги с тонкими каплями перламутра. Остались только волосы.

Какая-то часть меня злорадствовала мастерицам. Я-то знала, сколько сил и терпения нужно чтобы справиться с моими волосами. Длинные, густые волосы цвета платины как оказалось, были чем-то уникальным. Многие девушки спрашивали, чем я их окрашиваю, и на мой ответ, что я их только расчесываю они закатывали глаза.

Я даже подумывала их укоротить и проредить. Оставить длину до лопаток, и собственно, многократно облегчить себе жизнь.

Но меня тогда остановил Арт, он сказал, что в начале его привлекли именно мои волосы и уже потом он набрался смелости познакомиться поближе.

При мысли о нем сердце сжалось. Что он сейчас думает? Наверное, волнуется и не понимает, куда я могла деться.

И правда, как мотт меня сюда притащил? Что сделал чтобы похитить? Как лишил памяти о том дне?!

Лодыжек коснулись сразу две прохладные пары рук, и по очереди мне на ноги надели босоножки на каблуках с тонкими черными ремешками.

— Как при такой погоде вы хотите, чтобы я носила это? Мне больше подойдут валенки, — вытянула ногу вперед, и с ужасом поняла, что впереди на платье есть разрез.

Да и какой! Он тянулся почти от начала бедра до подола.

— Эл, так не пойдет! Вы видели этот разрез?!

Я развела плотную ткань в стороны, демонстрируя, как моя нога будет выглядеть при ходьбе.

— В дворце правителя комфортная температура, не беспокойтесь. Наденьте, — она протянула мне длинные и просвечивающиеся черные перчатки.

Никогда ничего похожего на коже не чувствовала. На ощупь ткань напоминала лепестки роз и идеально обтянула руки. Я вытянула их вперед и немного полюбовалась.

— Выдохните, — приказала Эл, оттягивая ленты на спине моего платья.

Я не успела и слова сказать, как из легких выдавило остатки воздуха.

К сожалению, Эл сделала это не чтобы меня задушить, а для того, чтобы добавить моему образу еще больше вульгарности. Моя от природы небольшая грудь теперь выделялась так, что было стыдно.

— Если вы не снимите с меня это, клянусь, я найду ножницы и все порежу!

— Лея… — по недовольному лицу Эл все было понятно. Переодеться мне не позволят.

— Ладно, — я спрыгнула со стеклянного помоста, и, почти переломав себе ноги понеслась прочь. — Мотту передайте, что может отправляться к правителю в одиночестве. Мужчина с таким самомнением, как у него в компании не нуждается.

— Лея!

Я демонстративно вырвала из волос заколки, которые держали прическу в элегантном гнезде на макушке, и, под крики всех, кто меня наряжал, с чувством толкнула двери.

— Ты готова, — голосом мотта, словно подножка, застал меня врасплох.

— Нет, — выпрямилась и ударила его взглядом.

Теон стоял чуть поодаль, его силуэт затерялся в свете заката, который в Авенте наступал очень рано.

— Это не был вопрос, — сказал он, так и не посмотрев на меня. — Следуй за мной.

— Тебе, может, и пора, а вот я никуда не иду.

Он остановился как раз в том месте, где из окна на него падали косые лучи убывающего солнечного света. Широкая спина чуть дернулась, плечи поднялись и опустились, будто он сделал глубокий вдох.

Теон развернулся ко мне держа руки в карманах. Оказывается, на нем был костюм такого же цвета, как и мое платье.

— Я могу тебя заставить, — все так же оставаясь на расстоянии сказал он.

— Если бы ты сказал что-то другое, я бы удивилась.

— Мне плевать на твою болтовню, — пояснил он, нескромно глядя на мою перетянутую грудь.

— Хватит пялиться, — огрызнулась, и тут же услышала оживленные шепотки из за приоткрытой двери.

Он, кажется, тихо выругался себе под нос, потер указательным пальцем висок и ринулся прямо на меня. Убегать я не собиралась, и если он хотел драки, то я была только за!

Но он прошел мимо, захлопнул двери покоев со служанками с такой силой что содрогнулись стены и перехватил меня поперек живота.

— Клянусь, если ты собрался нести меня… ай!

Именно это он и сделал.

Легко поместив меня на плечо, он не сказал ни слова и куда-то пошел. Но самым ужасным было то, что из-за несчастного разреза я чувствовала на своем бедре его дыхание.

— Поставь! — я хорошенько ударила его по спине. — Меня! —