Единственный раз, когда изверг посмотрел на меня, был перед первым уроком на следующий день. Он зашел злой, даже свирепый, а на скуле красовалась какая-то красная отметина.

Подрался что ли?

Раздумывая над этим, не успела отвести взгляд и встретилась с его кровожадным. Показалось, если б мы были не в лицее, то никто бы даже не посмотрел, что я девочка…

Посмотрел на меня так, будто я виновата, что у него почти фингал под глазом.

В остальном два дня были действительно будничными, спокойными и тихими. И даже успели меня обрадовать. За контрольную по немецкому я получила пять.

Не знаю, как так могло произойти. Я точно знала, что сделала как минимум три ошибки. Перепроверяла потом дома, на свежую голову. А тут Мари Беккер объявляет «отлично».

Это самая яркая радость, но и самое глубокое удивление этих дней.

А потом жизнь превратилась в настоящий аттракцион. И мне казалось, что меня решила закатать на своих каруселях до смерти…

Первым аттракционом было чёртовое колесо — серьезный разговор с Мари Беккер. Учительница попросила остаться после урока. Попросила меня и Дэна. Что меня уже изрядно напрягло.

Но беседовать пришлось не в нашем классе, а в учительской, где как минимум была парочка свободных ушей. Не выгонишь же коллег, одновременно понимаю и не принимаю…

Не тактично всё это, даже немка это поняла, поэтому постаралась отойти к дальнему столу.

И вот мы стоим, как самые провинившиеся школьники. Непонятный тандем. Неужели за тот раз с учительским туалетом будут отчитывать. Но почему тогда не классная?

Всяких этих до головокружений страшно, до тошноты обидно не было. Лишь одно кромешное непонимание.

— Мия, это правда, что Денис заставил тебя написать контрольную плохо? — С места в карьер.

Ошарашивает меня Мари Беккер, будто водой ледяной обливает. Я стою и не знаю, что ей ответить. Нет, знаю. Конечно, неправда!

Но натыкаюсь на пронзительный взгляд Эндшпиля и понимаю, что неспроста этот разговор. И эта пятерка…

Ой, мамочки. Уверенность улетучивается, как с белых яблонь дым.

Но я всё же решаю не врать.

— Нет, не правда. — Отвечаю тихо, но немка всё прекрасно слышит.

И этот ответ её удовлетворяет, вижу это по едва заметной улыбке, которая трогает уголки её губ.

Может, это была проверка?

Но Мари Беккер уже поворачивается к Дэну и спрашивает его. Пытливо так, прищурившись, будто пытает. Хотя это так и выглядит.

Он-то по-любому что-то другое ей наплел. Только вот зачем?

— Почему ты мне соврал?

— Я не врал. Она не признается. — И невозможная ухмылка. — Боится.

Последнее слово растянул так, что стало похоже больше на сарказм, чем на оправдание. Видимо, запутал Эндшпиль не только меня. Учительница нахмурилась.

— Скажи, Мия, Денис тебе как-то угрожает? — Опять повернулась на меня.

И что мне ответить? Он ведь действительно угрожает моему спокойствию и душевному состоянию. Только контрольную я завалила сама, без всяких его угроз или шантажа.

Нет, плохая оценка, конечно, результат того, что он меня до смерти напугал своим пробудившимся интересом к моему прошлому. Но собрать волю в кулак и приструнить сомнения не смогла именно я.

Что ж, самый верный курс — честность. Его и буду придерживаться.

— Контрольную я написала плохо только по своей вине. Не подготовилась.

И сникла, когда увидела легкое разочарование во взгляде Мари Беккер. Она надеялась, что есть более уважительные причины моему неуду?

— Мари, послушайте. Мия запугана, и ничего Вам не скажет. — Дэн, стоявший до этого вальяжно и расслабленно, собрался.

— Вот как?

— Да, так. Вспомните тот случай, когда я бумажкой задел её глаз.

— Помнится, ты говорил, что случайно… — На лице учительницы отразилось сомнение, она не привыкла к тому, что ученик может лгать или обманывать.

— Я соврал.

Что он творит? Что это за вечер откровений.

Учителя, что пока просто прислушивались к нашему странному разговору, стали откровенно посматривать в нашу сторону. Ни то с интересом, ни то с каким-то ужасом.

Конечно, в их элитном кипят такие страсти, а они знать не знают. Невидаль! Будто сами себя от это не ограждают, тоже мне удивлённые!

— И много было таких случаев… — Мари явно подбирала слово побезобиднее, но не смогла. — …вранья?

— Очень! — Как на духу, даже не моргнул.

Вот это поворот. Я опешила и всё, на что меня хватало, это хлопать ресницами да глазами моргать.

— Это правда? — Теперь вопрос мне. И даже Эндшпиль уставился на меня.

Не понимая и не осознавая, что будет после этого разговора, я всё-таки отвечаю, как заведено. Честно.

— Да… — И опускаю голову, чтобы не встречаться с этими взглядами, полными укора и непонимания.

— Почему ты молчала, Мия? — С болью в голосе спрашивает учительница.

И я впервые хочу ответить на этот вопрос. Ей ответить.

Да, я спокойно на него отвечаю психологу, Марселю Павловичу да даже Ульяне. Но вот так, чужому человеку, который смотрит со стороны и никогда не узнает ни моего прошлого, ни моего будущего, впервые!

— Не хотела, чтобы кто-то пострадал. Не хотела обижать злом или ненавистью… — Тяжело вздыхаю.

К горлу подступает знакомый ком.

— Мия… — Только и может выговорить Мари.

Так и должно быть. Что она ещё может сказать? Поросло травой уже всё, незачем выпалывать и искать корни. Есть и есть, было и было.

— Ты понимаешь, что тебя ждёт? — Спрашивает она.

И сначала я не понимаю её, судорожно вздыхаю и неловко поднимаю голову. Но учительница обращается не ко мне.

— Отчетливо! — Так же серьезно и без тени сомнений отвечает ей Дэн.

— Хорошо. — И вновь поворачивается ко мне. — Я не буду исправлять оценку за контрольную, Мия. Уверена, ты напишешь её на отлично, если я прям сейчас дам тебе лист с заданиями.

— Да, я могу переписать… — Запинаюсь. — …если Вы позволите.

— Нет, не нужно. Иди, Мия. И будь аккуратна!

Я ещё раз смотрю на Эндшпиля, но он от меня будто огородился. Хочется верить, что это именно тот итог, которого он ожидал, иначе…

А я не знаю, что будет иначе.

Точно чёртово колесо!

Возвращаюсь в класс, прохожу к своей парте, невидящим взглядом впиваюсь в спину Маши. Подруга чувствует на себе мой взгляд, сначала ерзает, а потом не выдерживает и оборачивается.