поразило, насколько мощный, глубоко законспирированный спрут вырос в провинциальной глуши. В схему обогащения организаторы вовлекли огромное количество людей. Одни (влиятельные чиновники из московских ведомств) выделяли комбинату излишки сырья, другие искали рынки сбыта, третьи торговали, четвертые собирали деньги за реализованный товар. Число активных участников этой коммерции превышало 200 человек, дельцы имели покровителей в высоких правительственных кабинетах. Оперативные материалы все прибывали, уголовное дело рисковало стать неподъемным. Наступила пора приступать к реализации собранных доказательств.

Но кто же фактически владел трикотажной фабрикой?

Тут мы вновь переносимся в Тбилиси. Именно здесь проживали семеро членов «попечительского совета комбината», как они себя именовали, представители местной еврейской диаспоры. В уголовном деле их называли «дельцами-расхитителями». Лидером являлся гражданин Бахмалов, а его подельщиками выступали Тагизаде, Казарян, Махмудов, Кокиелов, Ботерашвили, Ханкович.

Осенью 1973 года начались аресты. Операция по задержанию проводилась в обстановке строгой секретности. В Грузии в детали были посвящены только министр МВД и начальник управления БХСС. В день «Х» два десятка оперативных групп тбилисского гарнизона собрались в 6 утра для выполнения задания. Руководителю каждой из них вручили запечатанный конверт, в котором находилась инструкция, кого и где следует задержать, как проводить обыски. Злоумышленников сразу отправили на допросы в Москву. Аналогичные операции проводились в других городах, где находились цеховики и их сообщники.

Гражданина Ботерашвили взяли на сцене открытой площадки. Он выступал перед публикой, пел. Было у него такое хобби.

Судебные заседания решили проводить в Донецке, подальше от Тбилиси. На скамье подсудимых в итоге оказались 55 человек, включая нескольких чиновников. Кое-кто успел заблаговременно сбежать в Израиль. Четырех дельцов приговорили к высшей мере наказания, другие получили солидные судебные сроки. Немалое количество сотрудников милиции, министерства легкой промышленности лишились своих постов.

Следствие по некоторым эпизодам будет продолжаться еще несколько лет.

Вилен Апакидзе еще не имел достаточного веса в органах, чтобы играть заметную роль в обуздывании «шерстяной мафии». Он выполнял отдельные поручения организаторов расследования. Примерно такие.

В то время, о котором идет речь, состоялось знакомство Вилена Апакидзе с московским художником Владимиром Березкиным. Встретились они в Сочи. Березкин на пляже резался в шахматы с любителями, за его баталиями внимательно наблюдал улыбчивый мужчина с пышной шевелюрой. Они познакомились. «Симпатичный, эрудированный, веселый» — вспоминает свое первое впечатление от общения с Апакидзе Березкин.

Сыщик и художник подружатся на всю жизнь. Правда, к моменту, когда они встретятся в Москве, шевелюра у Вилена заметно поредеет. В Сочи он носил парик, поскольку выполнял там оперативное задание. Апакидзе с напарником разрабатывали одного из цеховиков. Вероятно, это было связано как раз с делом о хищениях на казахском трикотажном комбинате.

4. Разоблачение монинского спрута

До 1973 года Вилен Апакидзе — рядовой сотрудник органов БХСС Грузии. В раскрытии крупных преступлений за пределами республики он участвует в качестве прикомандированного оперативника. (Обычно Вилен отправляется в дальний путь на собственной машине, у него аэрофобия.) То в одном, то в другом регионе, в городах и поселках обнаруживаются нелегальные производства и вскрываются факты хищения государственных средств. Выпуск теневиками дефицитного товара, как правило, сочетается с воровством сырья, приписками, взятками и иной уголовщиной. Поиски организаторов подпольных производств, где бы те ни находились, часто приводят в Грузию. У Вилена и его коллег нет недостатка в работе. Они не вылезают из командировок.

Честолюбивому сыщику служба в органах БХСС Грузии, которые находятся на передовой борьбы с теневой экономикой, дает много карьерных перспектив. Имя Вилена Апакидзе становится известным в Москве. Ему начинают поручать важные дела, иногда он сам выступает инициатором расследований. Не всегда работа оперативника БХСС приносит ему удовлетворение, ведь он понимает, что многие нарушители закона являются жертвами существующих экономических условий. В практике Апакидзе был такой эпизод. Однажды в Воронежской области вместе с группой оперов он «пас» завод по производству масла, выпускавший товар с серьезными нарушениями технологии. Сыщики собирали обличительный материал нелегально, устроившись работать на предприятие. Им требовалось регулярно отправлять на экспертизу в Москву большое количество продукции, и для этого приходилось ее… воровать. Как-то для этой цели они «похитили» целый вагон масла!

И вот, собрав достаточно доказательств, сотрудники БХСС собрались возбуждать уголовное дело. Их куратор из союзного МВД пришел оповестить об этом в высокий правительственный кабинет. Выслушав гостя, хозяин кабинета тяжело вздохнул и извлек из своего сейфа закрытое правительственное распоряжение, разрешавшее производителям масла в условиях дефицита выпускать его с использованием искусственных жиров. Правительство оказалось главным фальсификатором молочной продукции! Сыщикам не оставалось ничего иного, как покинуть предприятие. Вилен переживал: сколько усилий потрачено впустую! Зря «украли» вагон с маслом…

В 1973 году нашего героя назначили заместителем начальника отдела БХСС, а еще через год — заместителем начальника управления БХСС МВД Грузинской ССР.

Карьера Вилена Апакидзе развивалась успешно. В какой-то момент в Москве его стали ценить больше, чем в Тбилиси. Наконец, ему доверили уголовное дело особой важности.

…Шерстяную промышленность сотрясали разоблачения. Самое громкое из них датируется 1979 годом. Тогда прогремело Монинское дело, остро воспринятое в правительственных и партийных кругах. По материалам расследования хищений на Монинском шерстяном камвольном комбинате министр Щёлоков составил подробный отчет для руководства страны. Секретариат ЦК партии создал комиссию, которой поручил «рассмотреть факты» и «внести предложения». Тогда особенно сильно тряхануло министерство легкой промышленности.

К служебной записке Щёлокова мы еще вернемся.

Вилену Апакидзе в этом расследовании принадлежала ключевая роль. Выполнял он свои руководящие функции неофициально, будучи теневым куратором (так в его практике будет не раз — он не любил тратить время на обязательные доклады руководству и подобные формальности). Фамилия Апакидзе в связи с Монинским делом впоследствии редко упоминалась. Однако не подлежит сомнению, что именно Вилен был инициатором разбирательств, их душой и мозгом. Такая миссия выпала скромному майору милиции из Грузии.

Оперативную группу в этом деле доверили возглавить одному из лучших «важняков» Главного управления БХСС Анатолию Ситникову. Свою часть работы он выполнил безупречно. Большого труда это для него не составило. Посмотрим на события сорокалетней давности глазами Анатолия Михайловича.

Идет 1978 год. Инспектор по особо важным делам Ситников собирается в отпуск. Он заходит к начальнику главка Павлу Филипповичу Перевознику подписать заявление. И видит в генеральском кабинете человека, с которым прежде встречался. Где же они виделись? Память подсказала: это было лет восемь назад, когда Анатолий Михайлович трудился на Петровке, 38, в УБХСС Москвы… И вот новая встреча. Апакидзе достаточно свободно чувствует себя в обществе начальника главка. Такое ощущение, что он не впервые в этом кабинете. Многоопытный «важняк» отмечает это обстоятельство,