– За ручки я и стоя дергать могу, – с энтузиазмом откликнулся Мазёвый, начиная подниматься.

– Стой! – скомандовал Че. Мазёвый замер. – Башня бронехода прямо на миномет смотрит. – Жди… Жди… Теперь пошел!

Мазёвый пробкой выскочил из воронки. Через пару секунд скрипнула вращающаяся платформа. Залязгал механизм, заряжающий стволы.

– Клюв! – с нервом в голосе торопливо позвал Че. – Пехотинец нашего минометчика в оптику поймал. За второй танкеткой.

– Ага!

Яаууу…

– Готовченко!

– Да ты просто мастер, Клюв! На прицельный выстрел полторы секунды!

– Видел бы ты меня в молодые годы! – засмеялся боец, которому согласно метрике в военном билете только-только двадцать два исполнилось. Он бы уже давно ушел на дембель, если бы на полтора года не загремел на дизель. Время, проведенное в дисциплинарном батальоне, в срок обязательной службы не засчитывалось.

Мазёвый дал четыре залпа подряд, полностью опустошив контейнеры скорострельного миномета. Нырнул в воронку и сообщил, что все мазёво. На всякий случай прицепил к сфере эхолов и немного послушал.

– По-моему, там даже бактерии не уцелели, – сообщил он.

– Полностью разделяю ваше мнение, коллега, – усмехнулся Че, продолжая изучать местность через камеру. Поймать головой раскаленный луч от ненароком уцелевшего орка никому не хотелось. Военная медицина могла починить и восстановить практически все, за исключением отстреленной головы. Так что эту часть тела солдаты берегли с особым тщанием. Для гарантии осмотрели поле боя – вернее, бойни – через оптику магов. Признаков разумной жизни не обнаружили.

– А я вот думаю, чего они все время прямо на наши фугасы перли, будто знали, где искать? Либо нам крепко везет – тьфу! – тьфу! – тьфу! – либо орки в здешних местах совсем тупые, – прокомментировал Мазёвый.

– Орки против нас все равно что дети, – зловеще поддержал Клюв и сплюнул сквозь зубы. – Младенцы несмышленые. Они всего лишь стреляют, а вот мы – воюем.

– Это не они глупые, – важно высказался Мазёвый, гордо вскинув подбородок и степенно заложив руки за спину. – Это мы по-умному сюрпризы расположили. Я, в отличие от некоторых, на КМБ конспектами по саперно-подрывному делу не подтирался. До сих пор ношу поближе к сердцу и перечитываю на досуге, как томик стихов любимого поэта. Приду на гражданку – устроюсь промышленным подрывником.

– И всю промышленность подорвешь! – съерничал Клюв.

– Пошел ты, скотина!

– Молодцы, товарищи военные! – похвалил сержант. – Отстрелялись на пятерочку. В черной дыре, организованной в данной точке карты нашими общими усилиями, меньше чем за сутки исчезло порядка одной роты зеленокожих плюс восемь единиц бронетехники. Противника это должно взволновать чрезвычайно. Прогнозирую серьезную воздушную разведку и выдвижение в нашем направлении крупного моторизованного подразделения. Так что, бойцы, ноги в руки и дергаем отсюда на предельной скорости! Мазёвый! Странный вой из окон орочьей филармонии через эхолов еще слышно?

– Даже лучше, чем раньше.

– Источник находится по тому же вектору, с которого наши гости прибыли?

– Градусов на десять-пятнадцать правее, – без уверенности ответил боец. – Но это может быть простым искажением, связанным с особенностями ландшафта. Источник по-прежнему далеко от нас.

– Вот к нему-то мы теперь и пойдем, – объявил сержант. – Только сместимся километров на пять в сторону, чтобы не споткнуться о крупный моторизованный отряд, движущийся навстречу. Мазёвый, будешь свой эхолов вместо компаса использовать. Куда звук, туда и мы. Думаю, для орков такое решение окажется самым неожиданным. Они вначале побережье километр за километром обшарят и только потом в глубине острова искать начнут. Причем не нас, а серьезное войсковое соединение, способное в открытом бою нанести вот такой ущерб, – он обвел рукой поле недавнего сражения. – К примеру, роту космодесанта. Вопросы будут?

– А мы и есть серьезное войсковое соединение, – буркнул Че.

Когда отошли от блокпоста примерно на километр, Мазёвый с тоской оглянулся на реактивный миномет.

– Прощай, дружище! – сказал он. – С собой тебя не унесешь, а врагу такую вещь оставлять жалко.

Поднял маг и включил целеуказатель. Взрывом фугаса миномет разорвало на части.

Спустя полтора часа в воздухе появилась авиация. Сперва несколько юрких сверхскоростных разведчиков. Потом две эскадрильи серьезных штурмовых машин. Настоящие летающие крепости. Совсем рядом прогудели турбинами три десантные коробки под охраной одного штурмовика. Пока в небе творилась вся эта чехарда, бойцы лежали неподвижно. В ткань, которой обшивали бронекостюмы и вещмешки земных разведчиков, были вплетены нити-хамелеоны. Под воздействием небольшого тока они копировали основную цветовую гамму и среднюю температуру окружающих объектов. С расстояния в десять-пятнадцать метров распластавшегося на земле бойца нельзя было заметить даже с помощью тепловизора.

Исчертив небосклон реактивными полосами от горизонта до горизонта, авиация сместила район поисков к западу, на лету перемигиваясь инфракрасными лучами. Все компасы, от традиционного магнитного до новейшего нейтронного, из-за глушилок крутились как сумасшедшие. Маленькое багровое солнце нарезало по небу длинные элипсы, не думая перемещаться в другое полушарие. Ориентироваться можно было только по рассчитанным БПК условным секундам широты и долготы, так что понятия «запад» и «восток» являлись весьма относительными.

Когда авиация скрылась из поля зрения, бойцы двинулись в глубь острова, не выключая хамелеонов. Еще через час заметили в шести километрах длинную колонну бронетехники, идущую встречным курсом. Переждали, лежа на земле, и продолжили путь. Через каждые два километра останавливались, чтобы изучить местность с помощью эхолова и оптики магов. Иногда случались вынужденные остановки, если в небе появлялся какой-нибудь летательный аппарат. Тогда все падали на землю и старались даже не дышать.

Во второй половине дня сержант пощелкал кнопками БПК и огорченно выругался:

– Трижды твою ж мать! За последние десять часов глушилки не отключались ни на секунду! Считай, зазря с утра воевали.

Километр за километром ландшафт оставался неизменным. Всё то же гладкое, как стол, плато. Жухлая трава, низкие кустики и отдельные валуны. Прозрачное небо, багровое солнце и ничего нового на горизонте.

Кумар время от времени бросал под язык маленькие кусочки гашиша и старательно окутывал себя и сослуживцев туманным полем, непроницаемым для орочьих экстрасенсов. Из-за этого он постоянно плавал между состояниями глубочайшей отрешенности и бурного возбуждения, выражающегося по преимуществу в недержании любопытства.

– Скажи, Мазёвый, вот я Кумар, потому что дунуть люблю, ты Мазёвый, потому что никто, кроме тебя, это словечко так эффектно произнести не умеет, Клюва зовут Клювом из-за медицинской халатности, Че свое боевое имя за фамилию получил.